Лешка и Кара беседовали обычно на берегу реки. Им вдвоем было хорошо и легко; когда не хватало слов, они молчали и улыбались, и хотя Кара никогда не расчесывала при Лешке свои волосы, ему иногда являлась мысль, что не дай он клятву Наташе, то… Но к чести Лешки будь сказано, эту мысль он тут же от себя отгонял, хотя это и не всегда было простым делом.
Быть может, не стоило бы так подробно рассказывать о дружбе Лешки и Кары, если бы не чрезвычайно серьезные последствия, которые имел один их разговор.
Однажды Кара задала один вопрос, который Лешка давно ожидал: откуда он, Поун, пришел и кто он такой? Почему его тело не отличается от тела любого квана, а язык и мысли — совсем другие? И если он бог, то зачем тратит время на беседы с простой дочерью Лилии?
Лешка осознал, что перед ним тот случай, когда правда не нужна и даже вредна: Кара ее не поймет. Неподготовленный мозг не воспримет рассказов о городах и метро, о миллионах одетых в костюмы людей, знающих, что на свете нет богов.
И все-таки грубо солгать он не мог. Он рассказал Каре правду, но такую, какую мог бы рассказать ребенку.
И Кара узнала, что Лан — не сын Солнца, а Поун — не сын Луны. У них есть свои папы и мамы, живые люди, которые отсюда очень далеко. Они принадлежат к племени людей, похожих на кванов, только несравненно более могущественных. Лук, например, для них игрушка, а не оружие, коров у них больше, чем деревьев в лесу, а тигров и леопардов они не боятся: хищники посажены в клетки. Люди этого племени могут все. Это они придумали такой рычаг, который забросил древнелет во владения кванов, но не для того, чтобы их уничтожить, а наоборот — установить с кванами дружбу.
— Лан и Поун — не боги? — недоверчиво спросила Кара. — А рассыпанные звезды? А луч Солнца, которым Лан убил злого Пока?
— Звезды — это огненная игрушка, — пояснил Лешка, улыбаясь. — Разве ты не видела, как летят искры из горящей ветви? А луч… Хочешь его посмотреть?
Кара отшатнулась, и в ее глазах отразился страх.
— Кара не верит Поуну? — спросил Лешка. — Поун не станет причинять зло дочери Лилии.
— Кара верит, — уняв невольную дрожь, прошептала девушка. — Она хочет увидеть луч Солнца!
Лешка сбегал за фонариком, и в наступающих сумерках яркий луч осветил потемневшие воды реки, скользнул по берегу и исчез. Потом фонарик зажгла сама Кара, и луч был послушен ее воле.
— Только никому не рассказывай, — доверчиво попросил Лешка. — Пусть это будет нашей тайной.
— Дочь Лилии Поун верный друг! — с трудом подобрав слова, по-русски сказал девушка, и в глазах ее неожиданно появился испуг. — Кара верит, Кара никому не скажет. Но если Поун не сын Луны, его может убить Воок…
Третий должен уйти
Читатель, наверное, помнит хмурого квана по имени Воок. Это он возражал против приручения буйволиц, но седобородый Тан отверг его довод как несостоятельный.
Воок, сын Рыси, был хорошим охотником, но плохим человеком. В племени его не любили, и не будь сын Рыси двоюродным братом покойного колдуна Пока, его ждало бы суровое наказание. Свою жену Малу, лицо которой изуродовал дротик таура, Воок столкнул в пропасть, чтобы иметь право второй раз жениться. И хотя он доказывал, что Мала поскользнулась и упала в пропасть сама, сыну Рыси никто не верил. От изгнания его спас Пок, которому небо подсказало, что Воок говорит правду.
Буквально на следующий день после гибели Малы Воок начал преследовать Кару. Он заигрывал с ней, навязывал свое общество и пытался делать подарки. Но Кара не желала разговаривать с убийцей, а ее отец, старый Лак, прямо сказал сыну Рыси, что тот зря теряет время: Кара, во-первых, еще слишком юная, а во-вторых, она станет женой честного квана.
С появлением Лана и Поуна и особенно после смерти брата-колдуна Воок притих, но затаил злобу. Он боялся и ненавидел пришельцев, а когда увидел, что Кара и Поун потянулись друг к другу, в его душе поселилась черная ревность.
Но Воок помнил печальную участь Пока и решил терпеливо ждать своего часа. Будучи неглупым человеком, он знал, что рано или поздно юные колдуны допустят ошибки, и тогда можно будет отомстить за все. Ему, однако, не везло. С приходом Лана и Поуна племя стало сильнее, чем когда бы то ни было, и кваны искренне полюбили свалившихся с неба покровителей. Любое слово против них встречалось немедленной отповедью, а к их отдельным ошибкам кваны относились снисходительно.
Но сегодня Воок дождался своего! Притаившись в кустах, он слышал весь разговор Поуна с Карой и с радостью убедился в правильности догадки Пока: Лан и Поун — обыкновенные люди, из такой же плоти и крови, как все остальные. Кроме этого, Воок узнал и другую важную тайну: луч Солнца никого убить не может. Сын Шакала умер просто от испуга, от неожиданности. Значит, у Поуна силы не больше, чем у любого юнца квана.
Воок осторожно выполз из кустов и, потирая руки, отправился в становище. Он вызовет Поуна на ссору, разоблачит его и сделает Кару своей женой!
Беспечному Лешке и в голову не пришло рассказать Аркаше о предупреждении Кары — слишком он был уверен, что никто не осмелится поднять руку на любимца племени, сына Луны. Откуда он мог знать, что его не рассчитанное на чужие уши признание подслушал враг?
А между тем знание тайны Поуна сделало Воока врагом опасным. Сын Рыси отнюдь не был трусом, в этом его никто бы не обвинил. Изворотливостью и хитростью бог его тоже не обидел: сам Пок не раз прибегал к помощи брата, когда нужно было объяснить какое-либо непостижимое явление. И теперь Воок мечтал ниспровергнуть Лана и Поуна, чтобы самому стать колдуном. А почему бы и нет? Одноглазый Вак стар, Нув слишком молод, а Коук — шутник. Нет, лучше его, Воока, кваны колдуна не найдут!
Итак, прежде всего нужно в глазах племени развенчать Поуна. Как это сделать, Воок уже знал.
Перед охотничьей молитвой Лешка, как всегда, проводил утреннюю зарядку. Молодые кваны бегали, приседали, отжимались руками от земли, играли в чехарду и боролись. Читатель помнит, что одновременно с футболом Лешка увлекался самбо, но познакомить подопечных с наиболее сложными приемами еще не успел. Поэтому он снисходительно смотрел, как кваны по-медвежьи обнимают друг друга, пытаясь провести бросок лишь с помощью грубой физической силы. После Нува, который без труда укладывал соперников на землю, самым сильным, пожалуй, был Воок. Только Нуву он уступал в росте и в ширине плеч. Несмотря на неприязнь к человеку, который преследовал Кару своими домогательствами, Лешка объективно отметил, что из сына Рыси хороший тренер сделал бы настоящего борца.
— А почему Поун не борется? — неожиданно спросил Воок.
— Так… не хочется, — замялся Лешка.
— Сын Рыси знает, почему! — вызывающе выкрикнул Воок. — Поун — большой трус!
Кваны не поверили своим ушам: они перестали бороться и, раскрыв от удивления рты, посмотрели на Воока. Нув положил на его плечи свою тяжелую руку.
— Сын Рыси сказал плохо. Он больше не хочет жить? Он забыл про луч Солнца?
— Луч Солнца никого убить не может! — засмеялся Воок и с ненавистью посмотрел на Поуна. — Сын Луны сказал Каре, что он обыкновенный человек!
На шум прибежали Тан, Аркаша и Вак. Разобравшись, в чем дело, вождь сказал:
— Если сын Луны хочет наказать Воока за плохие слова, это его право.
— Поун боится сына Рыси! — ухмыльнулся Воок. — Сын Рыси плюет на его луч!
Лешка и Аркаша взволнованно посмотрели друг на друга: вновь над ними повис дамоклов меч…
— Поун не станет убивать Воока лучом! — воскликнул Лешка. — Сын Луны будет бороться с хвастуном и докажет ему, что хорошо смеется тот, кто смеется последний! Выходи, Воок!
Предупрежденная кем-то из друзей, на площадь прибежала Кара. Ее глаза были расширены от страха, и Лешка улыбкой ее успокоил.
— Пусть будет так, как хочет сын Луны, — сказал вождь.
Кваны расступились, и Воок, убежденный в своей легкой победе, не пошел, а бросился на противника. Но не успел Аркаша как следует испугаться за друга, а Кара — подавить невольный крик, как в воздухе мелькнули голые ноги и ошеломленный Воок всем телом грохнулся на твердую землю.
Кваны восторженно захохотали и шумно приветствовали столь удачный прием.
— Если бы сын Рыси сказал, куда он упадет, Коук подложил бы ему мягкую шкуру! — под общий смех выкрикнул шутник.
Не смеялись только двое — Воок и Лешка. Налитый темной злобой, сын Рыси решил быть более осмотрительным, а Лешка, отключившись от всего на свете, думал только об одном: беспощадно наказать мерзавца. В том, что Воок настоящий мерзавец, способный на что угодно, никаких сомнений не было.
Теперь к своему ловкому противнику Воок подходил осторожно, чтобы не допустить броска через бедро. Лешка не двигался и лишь выставил вперед руки. Он знал, что лишним тридцати килограммам и незаурядной физической силе противника может противопоставить только самые эффективные приемы самбо. Первый прием удался благодаря неожиданности, но сейчас Воок настороже. Значит, нужно вновь усыпить его бдительность.
