А значит мы, читая информацию об этом бардаке, могли чуток и обнаглеть. Пока у фрицев этот бедлам не завершится. Мы и обнаглели.
Нас сдернули с учений в Баренцевом море, где мы отрабатывали действия с эскадрой. Уже не три эсминца, а шесть: к "Гремящему", "Сокрушительному" и "Куйбышеву" добавились пришедшие по Севморпути с ТОФа. "Баку" вообще-то классом выше, числился лидером - но техника на месте не стоит, эсминцы военной постройки, как "Самнер" или "Югумо" по всем данным превосходили довоенные лидеры, все отличие "Баку" от "Гремящего", лишний пятый ствол главного калибра, так у "нарвиков" их столько же, и не стотридцадки, а шестидюймовые. Еще были "Разумный", однотипный с североморцами, и "Урицкий", один из последних "новиков" (при царе именовался "Забияка", успел войти в историю, стоя на Неве рядом с "Авророй" в ту самую ночь, хотя по Зимнему не стрелял). Шесть эсминцев, все боеспособные на СФ - кроме них еще оставались "Громкий" и "Грозный", стоящие на ремонте, "Карл Либкнехт", умудрившийся просачковать так аж до сорок пятого, и третий "тихоокеанец", "Разъяренный", на переходе погнувший винт. Шесть эсминцев, и пять больших крейсерских подлодок, это были по факту, главные силы Северного Флота, собранные воедино. Мы отрабатывали две задачи: наведение эсминцев на вражескую лодку, и совместные действия против конвоя, и если первая задача в общем доставила мало забот, то вот со второй пришлось повозиться. Слишком большая разница в скорости у эсминцев, даже у старых "новиков", и дизельных лодок под водой; и явно недостаточная была дальность наших средств связи. В то же время, выгода согласованной атаки была огромной: эсминцы не давали врагу вести противолодочный поиск. Постепенно сложились две тактические схемы, реализуемые на технике этих времен. Или лодки атаковали первыми, и сразу после этого эсминцы, прежде державшиеся за горизонтом вне пределов видимости спешили к месту боя, или же начинали эсминцы, при развернутой завесе лодок на пути отхода противника, причем "Воронеж" играл роль как центра связи, управления и разведки, так и "быстроходного крыла" эскадры, способного быстро и скрытно выдвинуться в заданное место и нанести удар. Мы успели отработать почти все - когда получили приказ прибыть в Полярный, за подписью Головко.
Так "Воронеж" впервые в этом времени вошел в Главную базу Северного Флота, встал на внешнем рейде пролива Перейма, в тайне и темноте, после заката, чтобы не привлекать лишних взглядов. На берегу нас уже встречали, сам комфлотом, и, к моему приятному удивлению, наш Большаков. После рапорта и приветствий, состоялось совещание импровизированного штаба, в составе Головко, Зозули, меня, Большакова, Котельникова, командиров эсминцев и лодок.
Как я догадывался, причиной, что нас так спешно дернули, оказались прочтенные фрицевские депеши. Три транспорта, уже груженные никелем, и застрявшие в Петсамо, по приказу "в море не выходить", так ждали на военных заводах Рейха, что немцы решили рискнуть и завтра днем вывести конвой. Для прикрытия в море развернута завеса из восьми U-ботов, авиация в готовности, сколько ее осталось, до Нарвика идти предполагается или в светлое время суток, или в зоне контроля береговых батарей. После побоища в Порсангере немцы сильно напуганы, и готовятся к драке. Вот только мы этого удовольствия им не предоставим. Если только - как резервный вариант.
Подводные диверсы в этом времени уже были известны. Как блестящими успехами, когда итальянцы Борзеге прямо в порту Александрии взорвали два английских линкора, "Вэилент" и "Элизабет", так и полными провалами, когда пять японских мини-субмарин, атаковавшие Перл-Харбор одновременно с авиацией лишь погибли бесславно, не добившись ничего. Проблемы были - и в малой дальности подводных носителей, и в трудности ориентирования, и нахождения целей, и отсутствии надежного легководолазного снаряжения. Но семьдесят лет развития техники и тактики, разница огромная - и когда Зозуля, поближе познакомившись с Большаковым, понял и оценил, ЧТО ему досталось в наследство от потомков, то составил план (естественно, не вчера, но в ожидании случая, который так удачно представился).
Порт Лиинахамари стоит не на самом побережье моря, а в глубине узкого и длинного фиорда, милях в пяти. "Миноги" не дойдут, однозначно. Но есть еще "Сирена", которую мы в две тыщи двенадцатом зачем-то везли в дружественную Сирию. Дальний подводный буксировщик с запасом хода сорок миль. Внешне похож на обыкновенную торпеду калибр 533 (чем по сути и является), в которой кроме всего прочего заделаны кабины для двух водолазов в положении полулежа.
Я догадываюсь, чего стоила Зозуле баталия с армейцами, которые вовсю уже задействовали наших диверсов в боевой подготовке штурмовых групп. А также, доставить в Полярный выгруженное в Молотовске имущество, привести "Сирену" в готовность, зарядить аккумуляторы, проверить снаряжение. Задействовать авиацию, которая тоже должна будет сыграть роль. Организовать не просто быструю, а очень быструю дозаправку эсминцев и лодок топливом, а также авральную погрузку на "Воронеж" и "Катюши" боевых торпед вместо учебных болванок. Обеспечить взаимодействие с батареями на Рыбачьем, чтобы не только не получить по ошибке от своих, но и быть прикрытым огнем, если потребуется. И еще, еще, еще - в общем, это и есть нормальная штабная работа, чтобы свои силы были развернуты в нужное время и в нужном месте, обеспеченные всем необходимым.
Главную роль предстояло сыграть "Воронежу" - не смогут лодки этих времен выпустить и принять на борт "Сирену", без переделки торпедных аппаратов. Потому, нам предстояло подойти к Петсамо ночью, выпустить на глубине диверсов и ждать их возвращения. Эсминцы, находясь в море вне видимости с берега, должны будут по сигналу подойти и прикрыть нас сверху, если потребуется отбивать вражеских противолодочников. "Катюши" также должны развернуться в завесу вдоль побережья, на случай если попытка заминировать транспорты на стоянках не удастся - тогда предполагался плавный переход к "плану Б", повторению Порсангера (вообще-то большие лодки предназначались для дальних выходов - а здесь, буквально у линии фронта, в зоне обстрела нашей береговой артиллерии, справились бы и "малютки". - но решающим было то, что у котельниковского дивизиона уже были отработаны связь и взаимодействие с нами). И "план Б" был весьма вероятен, так как Большаков получил строжайший приказ, особо не рисковать, гибель или не дай бог плен кого-то из наших недопустимы абсолютно, вы нам тут очень ценны и нужны. Местных подготовить? - обязательно, так будет, но сделать это за пару недель было решительно невозможно, так что для гарантии, сейчас работать будут только наши.
Ну и завертелось, в темпе вальса. Погрузка - а ведь еще до Петсамо бежать, хорошо ночь длинная; на случай если не будем успевать, эсминцы должны обозначиться у Петсамо, в бой с батареями не вступать, лишь показаться, после того что было у Порсангера, не дураки же фрицы чтоб у них на виду конвой выводить! "Юнкерсы" налетят, так наш аэродром на Рыбачьем рядом, истребители прикроют, драка будет неслабая, мне рассказывали, тут в мае было, над парой мотоботов полторы сотни самолетов бились, с обеих сторон. Но лучше все ж, если мы успеем.
Мы успели. Хотя пришлось идти почти на полном. А мне так и не удалось поговорить с большаковцами, спящими в каютах, отдых ребятам, хоть несколько часов. Надо было подойти на пятнадцать миль к цели, а лучше ближе, чтоб был запас. Возле побережья мы сбавили ход, и теперь буквально ползли, прощупывая перед собой импульсами ближней ГАС, рельеф дна, или мины. Наверху была волна, еще не штормило, но приближалось - и нам это было на руку, фрицевские катера в море не сунутся, и в любом случае, акустикам будет слышно нас плохо. Помогало, что Петсамо, это в том мире, наше Печенга, места знакомые, изученные насквозь, в том числе и с глубины.
–В этот раз, без самодеятельности - сказал Большаков - пришли, поставили, ушли незаметно.
Сам он не шел - получив категорический запрет из Москвы, как условие, поставленное Зозуле, при дозволении операции. Для "Сирены" выделили два экипажа, основной, Валентин и Вася Гаврилов, и резервный, Шварц с Рябым. Валентин, на Хебуктен не ходивший, рвался в бой - но выбрали его не за энтузиазм, а оттого что он был лучшим водителем "Сирены". До цели тринадцать миль. Все в лодке стоят по боевой тревоге. Наверху тихо. Мы слышали винты эсминцев, в двадцати милях к северу. А у фрицев - спокойно.
"Сирена" выскальзывает из аппарата. Совсем как торпеда, несущая врагу смерть - но должная после вернуться на лодку. Теперь вся надежда, на безотказную работу техники, на точность навигации, и конечно, на выучку наших парней. Матчасть, как клялся Большаков, вся проверена, и задача знакомая, им приходилось уже идти в Печенгу в том времени, "минировать" корабли на рейде - не сомневайтесь, Михаил Петрович, в каком-нибудь Скапа-Флоу были бы и сомнение, и мандраж, а тут не впервой, не заблудимся. Цели искать особо не надо - вот, снимок авиаразведки, где они в гавани стоят, два у причалов, один на рейде - и какая тут ПДС, в эти времена, сети на бонах натянули, "Сирена" свободно в ячейки пройдет, а больше и нет ничего, ни специальных ПДС-ГАС, высокого разрешения, ни подводных телекамер, ни хитрых датчиков, ни обученных бойцовых дельфинов, ни подразделения контрспецов как мы, наготове. Ну а если нас не увидят, и мы не заблудимся, то значит вернемся!
