453
Очевидно, что вероятность экзистенциальной катастрофы, вызванной обратным загрязнением с Марса, должна быть очень мала, если учесть все сложности, которые ей нужно будет преодолеть. Для этого на поверхности Марса должна все таки быть жизнь, хотя марсианские условия крайне суровы, а все прошлые попытки найти признаки жизни на планете ни к чему не привели. Но даже если бы на Марсе была жизнь, она должна была бы приспособиться к совершенно другой земной среде и суметь причинить ущерб экзистенциального масштаба. В формальных исследованиях этот риск, как правило, признается очень небольшим, но подходить к нему все равно рекомендуется с предельной осторожностью (Ammann et al., 2012).
Хотя вероятность на первый взгляд невелика, о необходимости принятия мер с целью предотвращения обратного загрязнения с других планет и лун говорится в подписанном в 1967 году Договоре о космосе, который представляет собой юридическую основу международного космического законодательства. Экзистенциальный риск, вызываемый обратным загрязнением, был одним из первых упомянут в философской литературе (Smart, 1973, p. 65): “Подобные долгосрочные катастрофические последствия должны предусматриваться при планировании полетов на другие планеты, если существует хоть какая то, пусть даже малая, вероятность того, что на этих планетах есть вирусы или бактерии, к которым у земных организмов нет иммунитета”.
Впервые о риске обратного загрязнения заговорили в период высадки на Луну. Еще не было подтверждения, что Луна стерильна, и главный санитарный врач США настоял, чтобы NASA приняла серьезные меры предосторожности, утверждая, что небезосновательно будет выделить 1 % бюджета ради предотвращения ужасной катастрофы на Земле (Atkinson, 2009). В конце концов на разработку карантинной системы ушло около 8 млн долларов, то есть менее двадцатой части от общей стоимости космической программы “Аполлон” (Mangus & Larsen, 2004).
Наши знания в области микробиологии растут, и теперь мы понимаем, что созданная система была несовершенна (в частности, мы еще не знали о существовании ультрамикробактерий и агентов переноса генов). Это дает нам повод задуматься о состоятельности имеющихся у нас знаний.
Хуже того, техника практически не подвергалась проверке и никто не горел желанием использовать карантинную систему, когда это противоречило другим задачам миссии. Например, когда изначальный план поднять командный модуль из моря был отвергнут за неимением подходящего крана, было решено, что астронавтам придется покинуть модуль, пока он будет оставаться на плаву. В результате в океан почти наверняка попала мелкая лунная пыль, и потому другие аспекты карантинной системы представляются спорными (National Research Council, 2002). Следовательно, у нас не получилось должным образом разобраться с этим (очень маленьким) экзистенциальным риском.
Насколько мне известно, при обсуждении проблемы обратного загрязнения с Марса к этим вопросам относятся с гораздо большей серьезностью (и они не вступают в противоречие с нуждами экипажа).
454
Вероятность экологической катастрофы, вызванной незащищенным образцом, как правило, считается невысокой. Можно относиться к подобным мерам безопасности как к попытке снизить соответствующую вероятность еще в миллион раз (Ammann et al., 2012).
Я сильно сомневаюсь, что вероятность действительно можно настолько снизить, и исследователи, похоже, не учитывают, что утечки патогенов происходят даже из лабораторий уровня BSL-4 (о чем мы говорили ранее в этой же главе). Возможно, однако, что вероятность утечки можно будет снизить примерно до одного к тысяче, а это существенный шаг вперед по части карантина в сравнении с программой “Аполлон”.
455
Хотя я бы порекомендовал просто подождать еще несколько десятилетий – до тех пор, пока мы, предположительно, не сможем провести большинство этих испытаний прямо на Марсе. Пусть риск мал и достаточно хорошо контролируется, но нужно ли нам вообще на него идти?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
456
Одна причина, по которой это маловероятно, заключается в том, что пока не найдено никаких признаков существования другой разумной жизни в космосе. См. примечание 46 к главе 2, где я излагаю свои соображения о “парадоксе Ферми” и том, действительно ли мы одни во Вселенной.
Другая причина в том, что инопланетяне могли бы прилететь сюда в любой из миллионов других веков, поэтому вероятность того, что впервые они прилетят к нам именно сейчас, очень невелика. Этот аргумент можно отвергнуть, если считать, что внеземная цивилизация просто выжидала подходящего момента, но в таком случае это значительно более продвинутая цивилизация, чем наша, и мы неминуемо окажемся в ее власти. Тот факт, что мы вряд ли можем предпринять хоть какие то значимые действия, чтобы ей противостоять, не меняет общей вероятности возникновения экзистенциального риска из за столкновения с враждебной внеземной цивилизацией, но позволяет предположить, что такой риск будет чисто схоластическим, поскольку в реальности мы вряд ли сумеем существенно повысить или снизить его.
457
При пассивном SETI мы сталкиваемся с теми же опасностями, что и при получении электронного письма от непроверенных третьих лиц. Например, если бы они разработали сверхразумный ИИ, они могли бы отправить в письме алгоритм продвинутого враждебного ИИ.
Ничто из этого нельзя считать вероятным, но, поскольку такие действия имеют важность, только если неподалеку действительно существуют внеземные цивилизации, главный вопрос в том, каково соотношение мирных и враждебных цивилизаций. У нас мало данных, чтобы судить, высоко ли оно, и ученые пока не пришли к консенсусу по этому вопросу. Учитывая, что вред может быть гораздо большим, чем польза, мне кажется, что в такой ситуации не слишком рационально предпринимать активные шаги, чтобы установить контакт.
458
Разумеется, в некотором смысле беспрецедентно почти любое событие, ведь оно в мелочах отличается от всего, что происходило ранее. Я не хочу сказать, что этого достаточно, чтобы вызвать риск. Меня интересуют лишь случаи, когда существенно меняется значимый на первый взгляд параметр, в результате чего они оказываются за пределами исторического диапазона. Именно такие события лишают нас комфорта, который дает знание о том, что долгое время прошло без катастроф. Условия могут быть беспрецедентными с момента рождения Вселенной, с момента формирования Земли, с момента появления Homo sapiens или с момента возникновения цивилизации – в зависимости от того, чего именно мы боимся: коллапса цивилизации, уничтожения нашего вида, разрушения планеты или ущерба космических масштабов.
Одним из первых такой тип экзистенциального риска в своем романе “Колыбель для кошки”, опубликованном в 1963 году, рассмотрел Курт Воннегут. Он описал искусственный кристалл льда (“леддевять”), твердый при комнатной температуре и вызывающий цепную реакцию в жидкой воде, превращая ее в леддевять. Поскольку такая форма льда в естественном состоянии не встречалась на Земле на протяжении всей ее истории и поскольку она обладает такими яркими свойствами, ее можно считать беспрецедентным условием в соответствии с моим определением. В книге ее появление приводит к экзистенциальной катастрофе, когда она вступает в контакт с земными океанами, в результате чего вся вода переходит в это странное твердое состояние.
459
Не забывайте, что ученых миллионы, поэтому, даже если субъективная вероятность вымирания в результате неудачного эксперимента составляет лишь один к миллиону, она может быть слишком высока. (Особенно с учетом предвзятостей и ошибок отбора, которые приводят к тому, что даже сознательные ученые систематически недооценивают риски.)
