– Очень красиво.
– Я сделала несколько, – сказала Мира, – но ни одна не кажется мне правильной: никак не могу до конца понять вашу суть, чтобы передать.
Мата Цзинду сел рядом и почувствовал, как ее спокойствие, подобное дуновению прохладного ветерка, передается ему и напряжение отступает. Мира никогда не говорила с ним о государственных делах, не пыталась убедить отдать предпочтение какой-то определенной фракции. Если она чего-то и хотела, это было всегда просто: дом, цветок, который она как-то раз видела, пение птиц по утрам.
Хотел бы он так же легко получать удовольствие от жизни.
– И каково это? Я имею в виду, как тебе удается вышивать картины? Мне кажется, такая работа требует терпения и огромной усидчивости: один стежок за другим… да еще настолько маленькие.
– Мне кажется, это не слишком отличается от того, что делаете вы, – ответила девушка, не отрываясь от работы.
Мата Цзинду рассмеялся.
– Я гегемон всех островов Дара. Стоит мне топнуть ногой, как тысячи людей начинают дрожать от страха. Проводить параллель между моими делами и твоими пустыми женскими занятиями все равно что сравнивать крубена в море с муравьем у меня под ногами.
Будто в подтверждение своих слов он растоптал муравья, превратив в крошечное пятно на дорожке. Мира посмотрела на то, что осталось от насекомого, потом подняла глаза на Мата, и ему показалось, что внутри у нее что-то изменилось, сдвинулось, заняв новое положение. Когда она заговорила, ее голос прозвучал совсем иначе.
– Когда ведете армию на поле боя, вы тоже создаете картину, с той лишь разницей, что я использую иглу, а вы – меч; я делаю стежки, вы – трупы; у меня получается фигура на полотне, вы же творите новый порядок власти в мире. Да, вы работаете на огромном полотне, но я не думаю, что удовлетворение, которое мы оба получаем от своих занятий, так уж отличается одно от другого.
Мата не нашелся что ответить, ее слова привели его в ярость, хотя он и не знал почему. Проще всего было бы отмахнуться от них, заявив, что ее женский ум не в состоянии по достоинству оценить его грандиозный замысел, но ему почему-то хотелось заставить ее понять. Ведь он всегда мог доставить ей удовольствие, разве нет?
– Глупо сравнивать твои чувства с моими. Я влияю на жизнь каждого жителя островов, в то время как ты существуешь лишь в узком женском круге и видишь впереди всего на несколько футов.
– Вы правы, – согласилась Мира. – Однако в глазах богов мы с вами не слишком отличаемся от муравьев. Утешением мне служит то, что мои удовольствия не приносят смерть и страдания, а когда я умру, никто не вздохнет с облегчением и не станет прыгать от радости. Кроме того, я не забуду ни одно имя или лицо, которое имеет для меня значение.
Мата вскочил с места и поднял было руку, но понял, что, если вложит в удар всю свою силу, эта женщина умрет на месте. Он уже множество раз испытывал нечто подобное на поле боя, когда готовился нанести смертельный удар при помощи На-ароэнны или Горемао, и всегда видел в глазах своих жертв страх, отчаяние, недоверие или желание бросить вызов, но Мира смотрела на него совершенно спокойно: он не заметил даже намека на страх.
– Я хочу понять вас, Мата, но думаю, вы и сами себя не понимаете.
Побережье Луто, третий месяц четвертого года Принципата
Королевства Тиро, старые и новые, разваливались одно за другим, точно ими управляли безалаберные дети, и аристократы оказывались в мире, переполненном свежеиспеченными лордами.
Короли сидели на своих тронах, с каждым днем все больше опасаясь за собственное благополучие. В конце концов, Мата Цзинду ведь прогнал короля Туфи и забрал себе его владения, потому что его поддерживала большая армия. Пример Мата казался весьма заманчивым генералам других королевств Тиро и пугал королей.
Мата ничего не делал, чтобы остановить эту тенденцию, и в нескольких королевствах амбициозные генералы устроили перевороты и заняли места своих прежних господ. Иногда смена власти проходила без кровопролития.
Корабли Кокру кружили около островов Руи и Дасу, закрыв все подступы к ним точно плавучая деревянная стена. Несколько кораблей Дасу спряталось в гаванях, опасаясь выходить в открытое море. Куни Гару не предпринимал никаких попыток построить собственный флот, чтобы бросить вызов гегемону. Вторжение с воздуха было невозможно, потому что воздушные корабли не обладали необходимыми возможностями.
Когда, после того как Дасу засыпал все острова Дара памфлетами, наступило затишье и поползли слухи, что, возможно, король Куни просто хотел получить более просторную тюрьму, где больше места для жизни. Постепенно дисциплина на кораблях Кокру стала не такой жесткой, матросы во время бесконечного патрулирования играли в карты или рыбачили, чтобы немного разнообразить свой надоевший рацион. Иногда они видели большие стаи крубенов, которые проплывали под кораблями на морских маршрутах между Руи и Большим островом. Считалось, что заметить крубена – хорошая примета. Матросы радовались своему везению и часто повторяли, что, возможно, это знак расположения богов к Мата Цзинду и они скоро вернутся в свои удобные теплые дома.
На пустынном участке побережья Луто глубокой ночью появилась стая крубенов: один, два, три… десять, – промчалась, разрезая волны, и выбралась на берег дожидаться, когда начнется прилив, чтобы снова вернуться в море. Звук, с которым их тела скользили по песку, был скорее металлическим, а не таким, какой издает живая плоть: больше похожим на звон оружия, упавшего на каменный пол.
Неожиданно крубены зевнули, широко раскрыв пасть… шире, еще шире, и вот уже верхняя часть их голов сдвинулась назад настолько, что уперлась в спину, а потом из брюха покрытых чешуей китов начали выбираться сотни людей. Солдаты в форме армии Дасу, прятавшиеся внутри механических крубенов, провели внутри подводных кораблей несколько дней и теперь с жадностью вдыхали солоноватый морской воздух.
Затем они растворились в ночной тьме, чтобы присоединиться к своим товарищам, которые построили временные бараки в пещерах вдоль побережья. Пустые корабли закрыли «рты» и стали ждать прилива, чтобы снова опуститься под воду, направиться на Руи и забрать новую партию пассажиров.
Если бы кто-то посмотрел на флаги, которые несли солдаты, то заметил бы небольшие изменения: тело кита на красном фоне покрывала сине-черная чешуя, а лоб украшал огромный рог. Теперь символом Дасу стал крубен, восстающий из моря крови.
Механические крубены – подводные корабли – были изобретением Луана Цзиа и Джин Мазоти, которые оба невероятно гордились. Когда они пытались придумать способ миновать флот Мата, закрывавший все проходы, чтобы высадить свою армию на Большом острове, Джин в шутку пожалела, что Куни не может снова призвать крубенов, как в той легендарной экспедиции, когда они сместили императора Ириши.
И тут в глазах Луана вспыхнул радостный огонь.
– Нам не нужно призывать крубенов, мы сами их сделаем.
Он потянулся к Джин и взял ее за руки, и она не стала их убирать, наслаждаясь теплом прикосновения любовника.
Чтобы построить лодку, которая могла бы опуститься под воду, требовалось использовать принципы, позволявшие воздушным кораблям держаться в воздухе, учитывая при этом более плотную среду. Луан с радостью бросился решать трудную задачу.
Корабли строили тайно, в морских пещерах на Руи, подальше от разведывательных воздушных кораблей и шпионов Цзинду. Из пластин тонкого прочного железа, из которого выковывали мечи, сделали кольца и поместили их на планки из прочного дерева – так бондарь укрепляет бочки металлическими обручами. Затем неподвижные части соединили вместе короткими цепями, чтобы тело крубена было подвижным и могло менять положение, как живое существо. Потом его обернули акульими и китовыми шкурами, чтобы оно стало водонепроницаемым, а впереди установили заостренный бушприт из железного дерева, изображавший рог крубена.
