Помощник Рожка – Волчий Хвост, для приятелей из стражи – просто Волчок, наблюдал за стоящим пред ним стариком. Раньше, будучи простым охотником племени Детей Мамонта, он не стал бы задаваться вопросами – что делать в таком случае. Дубина снесла бы голову побежденного, и пошла потеха – женщин помоложе – следом за победителями, постарше – следом за побежденными, дубиной по голове, дальше – раздел скудного имущества побежденных, и домой, к родным стоянкам, праздновать победу. Раньше судьба и не представила ему такой возможности – командовать целым отрядом настоящих уже не охотников, но – воинов. И он, и его дети прожили бы жизнь, при особой удаче – лет до сорока, у костров племени. При большой удаче – он или его сыновья стали бы вождями рода, пока еще больше напоминающего стадо, и водили бы род на охоту за крупными зверями, населяющими эту степь. И так продолжалось бы еще тысячи лет. Через десять-одиннадцать тысяч лет его потомки заняли бы место в туменах монгольской орды, неудержимым потоком стремящимися на запад, или же встали бы на стенах древнерусских городищ, преграждая путь той же орде к своим селам. На границе материков, в сердце Евразии возможно все. Но приход пришельцев в считанные месяцы перевернул его мировоззрение и логику поступков, определяющее поведение – как следствие. Сейчас перед побежденным врагом стоял воин, вождь пусть небольшой, но дружины товарищей-воинов, которому были присущи уже не только боевая ярость берсерка, которой и так хватает в этом мире, но и доселе неведомое милосердие к побежденным, которое поднимает пещерного троглодита до уровня его потомка – человека разумного во всех смыслах.
Волчок опустил занесенную было для решающего удара руку – как все воины стражи, он мог бы отправить к предкам в ближнем бою любого жителя степи, не слишком заморачиваясь оружием. Братья Ким хорошо учили своих товарищей по оружию, и проткнуть пальцами кожаный мешок с песком на тренировке ни для кого трудности не представляло, кроме портних, с руганью ремонтирующих инвентарь после зачетных тренировок.
— Меня кто-нибудь понимает?
Раздавшиеся со всех сторон на общем наречии голоса подтвердили, что да, понимают, и вполне хорошо, пусть великий воин говорит свою волю. Шаман тоже подтвердил, что он понимает хорошо, и готов выполнить волю пришельца, вплоть до понесения заслуженной кары за нападение. Только вот «контрибуцию» выплатить нечем – потому что старший воинский вождь ушел еще с десятью воинами в поход на Совет, в центр степи, в центральный рынок, увел несколько молодых девушек и зерно со шкурами на обмен унес. Если пришельцы удовлетворятся – то пусть заберут то, что осталось, но не надо убивать сдавшихся и есть их, как дикие племена, а лучше пусть заберут пришельцы понравившихся женщин себе, а остальных оставят здесь.
Ничего нового для Волчка и его товарищей в этой речи не было – так и поступали до сих пор во всей степи. Такая тактика не давала угаснуть человеческому роду совсем. До сих пор. Вот ключевое слово. До сих пор так и было, но впитав и приняв философию пришельцев, новое племя не собиралось возвращаться к тому, что было «до сих пор» – к грязи в домах, голоду зимой, несвежей пище, смерти младенцев и женщин. Даже факт того, что старики племен прежде оставляемые умирать на снегу получили шанс закончить свою жизнь в кругу семьи, а сорок лет – теперь, по разъяснению матери племени Рода, стало порой рассвета а не увядания, тоже служило веским аргументом для консолидации племен вокруг поселения на острове Веры, принятия образа жизни и ценностей пришельцев. И одной из ценностей, проповедуемых пришельцами было – пленный может стать потом и другом, или просто союзником. Мертвец – останется врагом навсегда. Поэтому прозвучавшие слова Волчка об этом стали потрясением для женщин, детей и шамана. Слова Волчка стали большим шоком, чем сам бескровный и быстрый захват поселения.
Волчок приказал, чтобы жены нападавших, вместе с шаманом, отправились вместе с ним. Остальные должны были приготовить места для раненых, которых можно транспортировать домой. Шамана закинули на примитивные носилки, и так же быстро, как появились, непонятные пока захватчики направились восвояси.
Племени Детей Реки еще только предстояло понять, что настоящий сильный победитель может себе позволить оставить выживших, чтобы потом превратить их из врагов в друзей и союзников. Что подобное – свидетельство силы, а не слабости. Тот, кто порабощает побежденного – по правилу высшей справедливости – получит нож в спину, раньше или позже, от побежденного или его сына – не так важно, важно то, что это непреложный закон, действующий во все времена. Ставший же твоим другом – отдаст при необходимости свою жизнь за тебя.
В лагере на берегу тем временем незадачливых нападающих уже кое-как накормили, хорошо перевязали, и недавние победители находились в состоянии такого же обалдения от происходящего, как и члены их семей в деревне. А еще в большем – от конструкции форта, выросшего на пустом месте за руку дней, и оружия стражников, невиданной утвари и одежды, поражающей воображение множеством блестящих украшений и явным удобством. Что говорить – брюки явно удобней набедренной накидки, открывающей задницу при каждой посадке, например. Не говоря о рубашках.
Пришедшие женщины взяли на себя заботы о раненых. Среди наших серьезного ухода на первых порах требовало только двое с сильным рассечением мягких тканей лица и сопутствующим сотрясением мозга средней тяжести. Ткани рассеченные камнем, соединили местным способом – поднося к сведенным краям раны крупных древесных муравьев, немедленно вцеплявшихся в края, отрывали им брюшко, в результате чего края раны надежно скреплялись челюстями.
От деловитой суеты собравшихся на минуту отвлек возмущенный рев стражника из племени Детей Кремня, вытащившего копье из котла. Суть монолога сводилась к следующему: «Это же надо! Наконечником моей работы – и мой же котел! Насквозь! Кто бросал? Убью на месте гада! Испортил и наконечник, и котел!» «Автор» решил остаться неизвестным. Скромный, однако.
К нашему возвращению, осенью, мы собственно, застали уже два поселка как союзное объединение. А стражники обнаружены жутко довольными и… женатыми. Вот так. Решив, что таким образом а) – укрепят неожиданный союз, б) – нельзя таким великим воинам быть без женщины, в) – должна же быть по правде какая-то компенсация за набег, а не то вернётся страшный вождь Род, шаман и вождь приняли поистине мудрое решение – выдать за моих мужиков женщин по их выбору. Ни те, ни другие стороны сделки особо не возражали. Замуж пошли девушки, не ожидавшие замужества в этом году по причине отсутствия кавалеров, и три молодых вдовы, вместе с ребятишками – в нагрузку, от которой (нагрузки) никто и не отказывался. Не в обычае такое было у племен – если уходила женщина с детьми, то ей дети были только «в плюс», быстрее вырастут и станут полноправными членами племени. Свежеиспечённые пары дожидались моего решения о регистрации брака. Мужья дам устраивали вполне, за исключением одной, пожалуй, странности – на их взгляд, болезненной страсти к чистоте – разве может нормальный мужчина мыть руки перед каждой едой, и каждый день купаться целиком! Неужели они такие грязнули, что так часто моются? Странные обычаи у нового племени, но… Если привыкнуть – то даже приятно, черт возьми! И через месяц бывшие соплеменницы уже воротили хорошенькие чисто вымытые носики от бывших сородичей. А наличие у них милых каждой женщине побрякушек в виде бус, шитой бисером одежды, кухонной утвари, привело к ожидаемому результату – жены и подруги потащили с мощью паровоза сильную половину своего племени по пути к прогрессу. Змеехитрый Рог Бизона объявил союзникам, что конечно их обучат всему, что знают сами, в части и охоты, и домашнего хозяйства, и добычи металла… но надо соблюдать обряды – например, мыться каждый день, мыть одежду, бороться со вшами и, пардон, глистами – коих у первобытного люда тоже немерено. Парень ухитрился даже произвести нечто вроде обряда инициации, по свежей своей памяти, пропустив всех через баню и накормив причастием из противоглистных средств, пардон, за натурализм. Изгоняющихся паразитов хитрец объявил злыми духами, покидающими человеческое тело, и новые верования были приняты, если не на ура, то, по крайней мере, с пониманием.
