Теперь котозьяну баранина доставалась маленькими кусочками. Скоро котозьян съел все мясо, а Ланиус закончил эскиз. Последние штрихи и мазки краски можно было нанести, не торопясь. Он именно этим и занимался в своей спальне, когда подошла Сосия и посмотрела на портрет через его плечо.
– Очень хорошо, – сказала она.
Удовольствие было бы более сильным, если бы она говорила менее удивленно, и все же Ланиус решил никак на это не реагировать.
– Спасибо, – коротко поблагодарил он жену. Сосия наклонилась, чтобы получше рассмотреть картину, пощекотав волосами его щеку.
– Очень хорошо, – повторила она. – Может показаться, что он живой и только замер на мгновение.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил ее Ланиус, но более теплым тоном. – Именно это я и пытался изобразить.
– И у тебя это получилось. Достаточно посмотреть на картину, чтобы понять, как выглядит атакующий котозьян.
На этот раз Ланиус улыбнулся. Вернее, он едва не замурлыкал.
– Ты действительно считаешь картину хорошей?
Его нечасто хвалили, поэтому он решил насладиться моментом.
– Я считаю ее прекрасной, – сказала Сосия. – Любой человек, который никогда не видел котозьяна, но которому хочется посмотреть на него, заплатит за такую картину большие деньги.
– Ты действительно так думаешь?
– Я уверена в этом, – твердо заявила Сосия.
Она поцеловала его снова, и почему-то ее слова стали еще более убедительными.
Этот разговор мог бы закончиться ничем, кроме похвалы любящей женой своего мужа. Мог бы, но не закончился. Ланиус вдруг щелкнул пальцами и воскликнул:
– Деньги!
– Что? – Откуда Сосии знать, о чем он говорит.
– Помнишь, Петросус отказался дать нам деньги, и мы вынуждены были отпустить слуг? Если я смогу продавать картины, мы не будем зависеть от казначея. Он хочет сделать меня нищим, но это не значит, что я позволю ему.
Говоря так о Петросусе, он имел в виду Граса, но не сказал об этом, не желая оскорбить дочерние чувства. Казначей не стал бы отвечать отказом на его просьбу, если бы не получил указания Граса. Ланиус был уверен в этом, как в своем собственном имени.
– Ты действительно сможешь продать такие картины? – спросила Сосия. – Король Аворниса когда-нибудь этим занимался?
– Я так не думаю, – ответил Ланиус. – И также не думаю, что кто-нибудь из моих предшественников попрошайничал.
Он не понимал, как мог быть нищим правитель Аворниса. В конце концов, именно король контролировал сбор налогов и таможенные пошлины, собираемые чиновниками. Он мог тратить на себя столько, сколько хотел. По крайней мере, так могли почти все короли – Грас определенно мог, хотя отличался скромностью в повседневной жизни. Ланиус? Конечно, нет. Он жил на то, что выделял ему тесть.
Но сейчас все может измениться.
– Если я буду продавать картины, – сказал он, – то в качестве художника, а не короля. Многие люди купили бы эти картины, считая, что помимо холста приобретают влияние.
– Ты получишь больше денег, если люди будут знать, что они написаны королем Аворниса, – заметила практичная Сосия.
– Возможно, – согласился Ланиус. – Весь вопрос в том, а нужно ли мне это?
– А насколько сильно ты хочешь, чтобы этот, как его там, Петросус выглядел дураком?
Она задала верный вопрос. «Насколько сильно я хочу, чтобы Петросус выглядел дураком?» – задумался Ланиус. Он вспомнил надменную улыбку казначея – какое удовольствие испытывал он, отвечая отказом. «Насколько сильно я хочу, чтобы Петросус выглядел дураком? Честно говоря, очень сильно».
– Хорошо. Я буду продавать их под своим именем.
– Их? – переспросила Сосия. – Ты напишешь еще?
Ланиус кивнул.
– Если я решил этим заняться, то не остановлюсь на полпути. Кроме того... – он хотел показать, что может быть не только гордым, но и практичным, – нам нужны деньги.
Король Грас, естественно, следил за событиями в Аворнисе, пока находился на юге. Странные идеи могли возникнуть у Ланиуса или у Орталиса, у старика Лептуруса или даже у Ансера – одним словом, у любого амбициозного человека, решившего, что временно пустующий трон больше подходит к его заднице.
Когда он прочитал письмо и узнал, к чему стремится Ланиус, лицо его было настолько удивленным, что Гирундо, не удержавшись, спросил:
– Что-нибудь интересное, ваше величество?
– Можно и так сказать, – ответил Грас – Похоже, король Ланиус решил стать художником.
– Художником? – Генерал тоже удивленно заморгал. – Не знал, что у него есть такой талант. Я имею в виду, парень он сообразительный и все такое прочее, но...
– Собрался рисовать котозьянов, ни больше и ни меньше. И уже продал три картины за... нелепую цену. – Грас не мог поверить цифрам, которые сообщил ему один из его шпионов. – Кто мог заплатить такие деньги за картинку, на которой изображено животное?
Гирундо заставил его понять, что он неправильно ставит вопрос.
– Любая цена не может быть нелепой, – заметил генерал, – если ты платишь королю Аворниса. Пусть даже такому.
Он склонил голову перед Грасом – странный жест, учитывая то обстоятельство, что они сидели у костра, на котором жарилась баранина на палочках. Только что закончилась очередная утомительная погоня за ментеше.
– Конечно, – согласился Грас, – ты прав. Вопрос лишь в том, сколько влияния переходит из рук в руки вместе с деньгами. Я думал, что Ланиус выше этого, но, вероятно, ошибался.
– Насколько хорошо написаны картины? – поинтересовался Гирундо. – Возможно, это все объясняет.
– Судя по тому, что здесь написано, они достаточно хороши. Кто бы мог подумать?
Может, приказать Петросусу еще сократить денежные средства, выделяемые Ланиусу? Пожалуй, этого делать не следует. Если Ланиус решил заработать и нашел способ, он имел на это полное право.
Где-то вдалеке завыл волк – по крайней мере, Грас надеялся, что это был именно волк. Вой мог оказаться условным сигналом ментеше или, как сказал Гирундо:
– Солдаты Эврена снова решили повыть на луну.
– Если у них осталась хотя бы доля разума, они давно должны были уйти на север, – сказал Грас. – Но кто знает, насколько они разумны.
Кто знает, что заставит их сделать Низвергнутый?
– И это тоже. Они не всегда поступают так, как хотят. Они делают то, что нужно ему, что служит достижению его целей.
Гирундо обнажил в улыбке острые зубы.
– Надеюсь, он решил уничтожить как можно больше ментеше, потому что именно это пока происходит.
– Не понимаю, как может не знать об этом Эврен? – Грас пожал плечами. – Что заставляет его воевать за Низвергнутого, что заставляет всех принцев ментеше воевать на его стороне, если это сулит только беды на их головы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
