Сказывался отдых, который получил измученный тяжелым трудом организм. Госпожа Мейсон, как выяснилось, работала в одной из таверн посудомойкой. Заведение это работало круглые сутки, так что девушка часто трудилась в ночную смену.
— Как самочувствие? — поинтересовалась я, приближаясь к кровати.
— Замечательно, леди Валерия, — бодро отозвалась Розалия, приветливо взмахивая рукой. — Ваш крем просто чудо, даже уже и не помню, когда мои ладони были такими мягкими.
— В следующий раз принесу вам еще, — улыбнулась я. Сама терпеть не могла, когда руки были шершавыми. А постоянные тренировки никак не способствовали мягкости кожи, так что ладони приходилось усиленно мазать кремом. Увидев, во что превратились руки девушки от грубой работы, я в один из своих визитов сделала ей небольшой подарок.
Госпожа Мейсон тем временем покорно задрала сорочку, показывая живот, на котором виднелся почти заживший порез. Быстро ополоснув руки, я приложила пальцы к теплой коже и сосредоточилась на исцелении. Поскольку изначально Розалия не сильно пострадала, то и залечить ее повреждение получится полностью, след даже не придется убирать с помощью мази. Пока зеленые искорки слетали с пальцев, девушка немного ежилась. Как она сама мне призналась, когда я в первый раз ее осматривала, во время исцеления ощущается какое-то холодное покалывание. Это стало интересным открытием, потому что я никогда ни у кого не спрашивала, а что, собственно, чувствуется во время лечения.
— Вот и все, — довольно сказала я, закончив с лечением. — Завтра можете выйти на прогулку.
— Спасибо. Если бы не вы, остался бы такой уродливый шрам, — лучезарно улыбнулась девушка, заплетая свои светлые волосы в косу. — Кстати, не хотите почитать книгу? Я почти закончила.
— А что за книга? — спросила я, бросая взгляд на одеяло. На ярко-розовой книжице желтело название: «Запрети мне тебя любить». — Нет, я не любитель такого жанра.
— А зря, очень увлекательная история, — воодушевленно начала рассказывать Розалия. Кажется, книга ей действительно очень понравилась, даже карие глаза так и засияли, когда девушка заговорила о тексте. — Представляете, у главных героев отцы просто жуть как ненавидят друг друга.
— Почему же? — заинтригованно поинтересовалась я, протягивая руку к тарелке и выбирая персик.
— В молодости один отбил у другого девушку, женился на ней. У него дочка родилась, а у другого мужчины — сын, — принялась пересказывать сюжет госпожа Мейсон. — И вот, парень и девушка волею судьбы сталкиваются на балу.
— И сразу влюбляются друг в друга? — прошамкала я с набитым ртом.
— Нет же! Тогда было бы не так интересно, — забрала у меня половинку персика Розалия. — Они наоборот строят друг другу пакости, потому что знают о непростых отношениях их отцов. И там еще есть девушка, которая влюблена в Роберта, это главный герой. И она подруга Виктории, это героиня, но она терпеть ее не может, потому что завидует. В общем, сейчас Виктория ждет ребенка от Роберта, а он сидит в тюрьме, куда его засадил родной отец.
— Они ж пакости друг другу строили, когда ребенка-то успели заделать? — хлюпнула я, едва не подавившись.
— О, там такая трогательная история получилась, — еще больше вдохновилась Розалия, облизывая пальцы, по которым стекал сок. — На Викторию напали, а ее спас Роберт. В общем, скрываясь, они набрели на пещеру, а тут еще и гроза. И они провели ночь вместе, а на утро осознали, что натворили, и пришли в ужас. И договорились, что ничего как будто не было, ради отцов. Но все равно влечение было таким сильным, что они не могли с ним бороться. Жаль, в жизни такого не бывает.
— Может, оно и к лучшему? — не сдержала я улыбку и теперь уже с подозрением покосилась на книжку. Внимательно запомнила название и сделала зарубку на память: не читать ее. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже если это будет последняя книга в мире.
Мы еще некоторое время поговорили с Розалией на отстраненные темы. О задержании сэра Ливертайна ей решили не рассказывать, ведь его вина пока что не доказана. Да и не хотелось омрачать его образ в глазах девушки, с таким восторгом она описывала мужчину. Я же искренне считала, что госпожа Мейсон заслуживает порядочного человека себе в спутники, а не того, кто будет обманывать ее. Но иногда глаза девушки почти неуловимо темнели, и казалось, что она догадывается о многом положении вещей. И от этого становилось совершенно не по себе.
Покинув госпожу Розалию, я направилась наверх, чтобы переодеться — на город уже опускались сумерки, предстояло идти в караул. Ночь в компании Каролины Уилсон, то еще удовольствие. Вряд ли она, конечно, решить стать последовательницей убийцы, но вот очередная словесная атака точно грозила. Наша утренняя стычка это только подтверждала. Как бы я ни старалась, но разгадать причины столь негативного отношения ко мне Каролины так и не смогла. И недавно я услышала, как Джейкоб Торнби сказал ей что-то в духе: «Девочка же не виновата». В чем не виновата? Эта фраза только добавила загадок.
И эту бочку дегтя не могла подсластить даже ложка меда, выраженная тем, что в дозоре также будут Уэсли и Грин.
* * *
Алия — город вечной жизни, который не спит даже ночью. В свете последних событий жителей на улицах в темное время суток стало гораздо меньше, но все равно периодически попадались группки людей. Их даже не смущала начавшая портиться погода, горожане только посильнее запахивали одежду и спешили дальше. А начало кветня[22] традиционно решило порадовать ламельцев грозами: все небо было затянуто темными тучами, иногда даже слышались раскаты грома.
Мысленно порадовавшись, что куртка с капюшоном, я поспешила догнать Торнби и опять принялась пытать его относительно Каролины. Сама женщина сейчас была где-то в паре улиц от нас вместе с Тэдом и Ларсом. Видимо, дознавателей обучали не только технике допроса, но и методам ухода от оного. Джейкоб абсолютно не желал делиться информацией.
— Прайд, не в моих правилах обсуждать коллег. Если тебе так неймется, то сама и спроси у Уилсон.
— Так она мне и скажет, — озадаченно пробормотала я. То, что Каролина знает моего отца, не давало покоя. Неужели…
Мимо с громким смехом промчались два паренька, которые что-то увлеченно обсуждали. Они так вкусно ели крендели, что живот невольно начал урчать, хотя я достаточно плотно поужинала. Свернув в один мрачный переулок, мы начали двигаться к площади Теодора Освободителя, чтобы встретиться с остальными. Пожалуй, вот это темное местечко было бы самое удачное для нападения — дома стояли очень близко, так что идти приходилось цепочкой по одному. К тому же, здесь находилось
