— Нет. Доктор в клинике.
— Он может прийти?
— Откуда мне знать? Иногда приходит, иногда — нет. Все зависит от того, сколько у него бывает операций.
Склонив голову набок, она постояла еще минутку, с сомнением разглядывая его. Странно, но что-то в его внешности показалось необычным… но это „что-то" ускользало. Может, это из-за фуражки, очков и усов, мешавших рассмотреть его лицо? Или из-за чуточку длинноватых волос? Нет, не то. У всех полицейских теперь волосы закрывают уши, некоторые даже носят серьгу.
Она было повернулась, чтобы выйти, но что-то привлекло ее внимание.
У него были гладкие руки. Слишком гладкие. Серовато-белые, как у трупа. Кожа не бывает такого цвета.
На нем перчатки.
Не обычные перчатки.
Она пригляделась и тут же узнала их. Днем она убирала квартиры, а по ночам иногда подрабатывала в других местах. Иногда по вызову своего агентства она отправлялась в больницы, чтобы помочь с уборкой.
Это хирургические перчатки.
Полицейские не носят хирургические перчатки. Их надевают хирурги. Врачи.
И преступники, которые не хотят оставлять отпечатков пальцев.
Но не полицейские.
Внезапно Эрмина покрылась холодным потом. Она знала, что должна притвориться, будто выходит из комнаты по делам, не показывать беспокойства. Но она не могла сдвинуться с места. Она просто оцепенела от страха.
— Что-нибудь не так? — тихо спросил человек, медленно наступая на нее.
По лбу крупными каплями катился пот, волосы у нее стали дыбом. Она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла.
Только смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Эрмина не видела лезвия, но услышала, как оно раскрылось. Прежде чем она поняла, что происходит, он уже одной рукой обхватил ее за шею, а другой приставил холодное острое лезвие ножа к горлу, прямо под подбородком.
— Давай-ка дойдем с тобой до ванной, — вкрадчиво произнес он, глядя на ее спутанные волосы. Рот его скривился. Нет, такой скальп ему не нужен. — Мы ведь не хотим создавать беспорядок в твоем красивом, чистом доме, верно?
Она пыталась скосить обезумевшие от ужаса глаза к подбородку.
Крякнув, он так сильно изогнул Эрмину назад, что ее полные ноги скользнули по паркету, и только стиснувшая горло рука не давала ей упасть.
— Иди медленно, одно движение и… — Он не стал продолжать.
Эрмине Жанно оставалось только подчиниться. Она волочила ноги, когда он тащил ее спиной назад, боясь, что если будет сопротивляться или поскользнется, то острый нож распорет ей горло.
— Да, Прелестная моя, кружись! — кричал Альфредо Тоскани. — Юбка должна быть в движении! Быстрее! Быстрее! Еще быстрее!
Билли Дон кружилась без остановки, уже не различая предметов, студия вращалась вместе с ней. Слепящий свет, серебристые отражающие зонтики, помощники, ассистенты — все слилось в белом тумане. Она слышала только мягкое жужжание камеры Альфредо, щелканье затвора объектива „лейки", с которой он прыжками двигался вокруг нее.
— У меня кружится голова, — сказала Билли.
— Когда вертишься, раскинь руки как можно шире! — не обращая внимания, командовал он.
Клик-клик-клик-клик. Как Джулия Эндрюс в „Звуках музыки". Клик-урр-клик-урр.
— Быстрее! Еще быстрее! Клик-клик.
— Вот так! Пусть юбка перехлестнется вокруг! Клик-клик-урр-клик-урр-клик-клик.
— О'кей, Несравненная! Закончили!
— Слава богу! — задыхаясь, произнесла Билли. Тяжело дыша и пошатываясь, она подошла к ближайшему стулу и ухватилась за спинку. Даже сейчас комната все еще продолжала вращаться. Но уже медленнее.
Выключив источающие жар юпитеры, ассистентки помогли ей раздеться. Одна из них протерла лицо холодным кремом и мягким тампоном осторожно сняла грим.
Супермодели — королевское обращение. Альфредо с протянутыми руками стремительно подошел к ней.
— Ты была сногсшибательна! — Худой подтянутый фотограф, сочно чмокнув, поцеловал ей руку. — Наидражайшая моя, готов поклясться, что с каждым днем ты становишься еще красивее и талантливее!
— А ты раз от разу становишься красноречивее! — И, рассмеявшись, она встала и направилась в душ.
Когда она вышла, на ней были простые выцветшие джинсы и мужская куртка, на плече — мягкая кожаная сумка.
У тротуара уже ждала машина.
Спускаясь по ступенькам, она задержалась и глубоко вдохнула. Стоял чудесный прохладный день, столь характерный для Нью-Йорка в это время года, в безоблачном небе сияло солнце, и воздух наполняла бодрящая свежесть.
Она стояла, запрокинув голову и глядя в синее небо. Как же хорошо на улице! Слишком хорошо, чтобы опять сесть в машину, даже если это лимузин.
У Билли возникло желание — более сильное, чем прежде, — отпустить автомобиль и пойти пешком. Она колебалась. Ну неужели она так уж рискует, если один раз прогуляется? Только сегодня? Разве не имеет она права дышать этим бодрящим, свежим воздухом, пройтись по улицам, разглядывая соблазнительные витрины? А может, она слишком осторожничает, превращая свою жизнь в обычное существование?
Она вздохнула. Возможно. А может, и нет. Она просто не знала. Где-то здесь, вероятно, совсем рядом, притаился Змей.
А возможно, и тот убийца, так жестоко расправившийся с другими манекенщицами.
По спине пробежал неприятный холодок. Нет. Ей не хотелось стать очередной жертвой и умножить эту жуткую статистику.
Береженого Бог бережет, подумала она, садясь в длинный черный лимузин.
— Домой, — сказала она шоферу, устраиваясь на кожаном сиденье. Она обожала такие автомобили, в них так удобно можно вытянуть ноги!
И она с удовольствием потянулась. Стрелка часов едва приблизилась к двум, и следующая съемка будет только послезавтра.
Теперь она сможет как следует отдохнуть и почитать: до того как док вернется из клиники, у нее будет достаточно времени. Док… дом… это так прекрасно! О чем еще может мечтать девушка?
Он поджидал терпеливо, как охотник.
Он не прятался; придвинув стул к окнам, просто сел чуть поодаль за занавеской. Ему хотелось увидеть, как она будет подъезжать к дому.
Теперь внутри было очень тихо; служанка лежала в ванной на втором этаже с перерезанным от уха до уха горлом.
Он тихо засмеялся. Все вышло удивительно быстро и легко. Сначала она просто застыла от ужаса, а потом настолько смирилась с неизбежным, что даже не пыталась сопротивляться. Словно приняла решение умереть. И он проделал все настолько аккуратно, что на форму не попало и капельки крови.
Конечно, занавеска в ванной оказалась большим подспорьем.
Неужели все цветные островитянки такие фаталистки? Было бы интересно узнать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
