– Если только эльфы еще живут в этом темном лесу, – сказал Гимли.
– Давно уже никто из нашего народа не возвращался сюда, в землю, где мы когда-то обитали, – сказал Леголас, – но мы слышали, что Лориен не пустынен: какая-то тайная сила удерживает зло на границах этой земли. Но население Лориена редко можно увидеть, наверное, эльфы живут теперь глубоко в лесу и ближе к северу.
– Действительно, они живут глубоко в лесу, – сказал Арагорн и вздохнул, как будто вспомнив что-то. – Мы должны сами позаботиться о себе этой ночью. Пройдем немного вперед, пока деревья не будут вокруг нас, потом свернем с дороги и поищем место для ночлега.
Он пошел вперед, но Боромир стоял в нерешительности, и не последовал за ним.
– Нет ли другого пути? спросил он.
– А какой же лучший путь вам нужен? – Удивился Арагорн.
– Ровная дорога, пусть она ведет даже через частокол мечей, – сказал Боромир. – Странными путями вели наше товарищество, и несчастья сопровождали нас. Против моей воли вступили мы во тьму Мории, и нас ждала утрата. А теперь мы должны вступить в золотой лес, вы говорите. Но мы в Гондоре слышали об этой опасной земле, говорят, оттуда мало кто выходит невредимым.
– Говорите не «невредимым», а «неизменным», тогда, возможно, вы скажете правду, – возразил Арагорн. – Но мудрость погасает в Гондоре, Боромир, если в вашем городе так говорят о Лотлориене. Верьте чему хотите, но у нас нет иного пути – либо вы можете вернуться в Морию, либо попытаетесь пересечь горы без дороги.
– Тогда ведите! – сказал Боромир. – Но нас ждет опасность.
– Опасность красоты, – сказал Арагорн, – но только зло должно бояться ее или те, кто несет с собой зло. Следуйте за мной!
Они прошли вглубь леса около мили и встретили другой ручей, быстро сбегавший с одного лесного склона, уходившего на запад, к горам. Справа от себя они услышали шум водопада. Темные воды пересекали их дорогу и соединялись с водами Сильверлоуд в глубоких омутах среди древесных корней.
– Это Нимродель, – сказал Леголас. – Об этом ручье и об этой местности когда-то лесные эльфы сложили множество песен, мы на севере до сих пор поем их, вспоминая радугу его водопадов и золотые цветы, плывущие в пене. Все теперь темно, и мост через Нимродель разбит. Я омою свои ноги: говорят, что вода Нимроделя снимает усталость. – Он спустился с крутого берега и вошел в воду.
– Идите за мной! – воскликнул он. – Вода не глубока. Перейдем вброд! На том берегу мы сможем отдохнуть, а шум падающей воды усыпит нас и развеет нашу печаль.
Один за другим они спустились с берега и последовали за Леголасом. Фродо остановился, войдя в ручей, и позволил воде омывать его усталые ноги. Вода была холодна, но чиста, и когда он взобрался на противоположный берег, то почувствовал, что вся усталость его пропала.
Когда все перешли ручей, путники сели, отдохнули и немного поели, и Леголас рассказывал им сказания о Лотлориене, которые эльфы чернолесья хранят в своих сердцах, сказания о солнечном и звездном свете на лучах у великой реки, еще до того, как мир стал серым.
Наконец наступила тишина, и они услышали музыку водопада, быстро бегущего во тьме. Фродо даже показалось, что он слышит голос, поющий песню и смеющийся с шумом воды.
– Вы слышите голос Нимроделя? – спросил Леголас. – Я спою вам о девушке с Нимроделя, которая носила то же имя, что и ручей, возле которого на жила давным-давно. Это прекрасная песня на нашем лесном языке, но как она звучит на языке вестрон, как его называют в Раздоле, не знаю. Вот ее перевод.
И тихим голосом, едва слышным среди шелеста листвы, он начал:
Жила-была давным-давноПрекрасная девушка-эльфВ длинных ее волосах сереброСверкало, как звездный свет.Была она весела и быстра,Порхала она, как листок,Свет глаз ее был как пламя костра,Из звезд был ее венок.В далекой забытой стране НимродельЕе пробегали дни.Но где же, где же она теперьНа солнце или в тени?Затерян тот край в далеких горах,Где водопады журчат.Счастливые дни ушли навсегда,И руны о том молчат.В серых гаванях корабль ее ждалУ берега под скалой.А ночью, когда весь мир тихо спал,Проснулся вдруг ветер злой.Коварный, он в море корабль отогналИ мчал его дальше на запад.Ночью, когда весь мир тихо спал,Проснулся вдруг ветер злой.На том корабле был эльфийский корольАмрот, что Лориеном правил,Он правил кустами, цветами, травой,И эльфы его почитали.Утром, увидев, что берега нет,Он проклял корабль неверный,Возненавидел он целый светИ бросился в белую пену.Как чайка, на воду он упал,Поплыл назад он, как лебедь,Волосы ветер ему трепал,И вслед ему эльфы глядели.Но берег его не видел с тех пор.Забыта память о нем,Как затеряна где-то долина средь гор,Где был его светлый дом.
Голос Леголаса замер, песня кончилась.
– Не могу больше петь, – сказал он. – Это только часть, но остальное я забыл. Это долгая и печальная песня, в ней рассказывается о том, как горе пришло в Лотлориен, когда гномы разбудили горах зло.
– Но гномы не делали зла, – сказал Гимли.
– Я и не говорю так, но зло пришло, – печально ответил Леголас. – Тогда многие эльфы из народа Нимродель оставили свои жилища и ушли, а сама она была потеряна далеко на юге, в переходах Белых гор. Она не пришла к кораблю, на котором ждал Амрот, ее возлюбленный. Но в ручье, который носит ее имя, в водопадах еще можно услышать ее голос. А когда дует ветер с юга, от моря доносится голос Амрота: ведь Нимродель впадает в Сильверлоуд, которую сами эльфы называют Келебрант, а Келебрант – в великий Андуин, а Андуин впадает в залив Белфалас, откуда отправились в море эльфы из Лориена. Но ни Нимродель, ни Амрот не вернулись.
Говорят, у нее был дом, построенный в ветвях дерева недалеко от водопада, эльфы Лориена жили в ветвях деревьев, а может, и сейчас живут. Поэтому их называли галадримы, древесный народ в глубине леса, где растут огромные деревья. Жители леса не роются в земле, подобно гномам, и не строят крепостей из камня.
– Даже в наши дни жить на дереве может оказаться безопаснее, чем сидеть на земле, – заметил Гимли. Он посмотрел на дорогу, ведущую в долину Димрилл, а потом на крышу из темных ветвей над головой.
– Ваши слова дают нам хороший совет, Гимли, – сказал Арагорн. – Мы не можем построить дом, но сегодня ночью мы поступим как галадримы, и поищем убежища на вершинах деревьев, если сможем. Мы и так сидели у дороги дольше, чем позволяет осторожность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
