Доктор сурово глянул на нее.
– Этот ваш молодой человек, Ник. Он – отец? Энни покачала головой.
– Но вы знаете, кто отец? Она кивнула.
– Ник пытался заставить вас принимать лекарства или наркотики?
– Нет! – закричала Энни. – Он никогда не говорил об этом!
– В Голливуде распространено много лекарств. Возможно, вы иногда принимали понемногу то одно, то другое. Транквилизаторы? Стимуляторы? Снотворное? Или кое-что посильнее?
– Ничего, – покачала головой Энни.
– Хорошо. С этого момента не принимайте ничего, кроме тех лекарств, что я назначу. Когда придете домой, обязательно отдохните. Мария Эрнандес присмотрит за вами. Настала ваша очередь быть пациенткой. Спите как можно больше. Если будет бессонница, немедленно звоните. Ешьте супы, пока не оправитесь. Сэндвичи, горячие обеды. Много молока, ни капли спиртного. Симптомы токсикоза есть?
– Нет… да… то есть, я не уверена. Чувствовала себя неважно, но считала, что это…
– Никаких предположений. Звоните, если почувствуете слабость. Что же касается депрессии из-за погибшего друга, я знаю хорошего психиатра. Записать вас на прием?
– Нет, – покачала головой Энни, – со мной все будет в порядке. Обещаю.
Она вымученно улыбнулась.
– Не мне. Обещайте себе. Поймите себя. Ясно? В вашем теле растет новая жизнь. Это большая ответственность. Достаточно ли вы сильны, чтобы взять ее на себя?
Энни кивнула, присмирев как от строгости доктора, так и от медленного осознания того, что должна стать матерью.
– Еще три вопроса, – объявил доктор, глядя на часы. – Первый – беременность случайная?
Энни снова кивнула.
– Вы хотите этого ребенка?
– Я… да!
В голосе звучали удивление и неожиданный восторг.
– Прекрасно. Как отнесется к этому отец?
Энни широко раскрытыми глазами взглянула на доктора. Ей и в голову не пришло задуматься над этим.
Глава XXVI
Уолли поднялся со скамьи в церкви Святой Екатерины на Лорен авеню в Кливленде и последовал за священником, идущим к своему дому, пока верующие направлялись на кладбище.
Анна-Мария Паоли, урожденная Фьоренцо, умерла от рака, не приходя в сознание. Верный личному кодексу профессионала, Уолли не забыл обещания, данного Бастеру Фьоренцо в тюрьме города Аттика, и узнал о судьбе его сестры. Сейчас он хотел оказать заключенному последнюю услугу.
– Отец, – обратился он к священнику, – прошу вас помочь мне. Брат миссис Паоли сидит в тюрьме штата Нью-Йорк. Он очень любил сестру. Могу ли я взять для него на память прядь ее волос?
Отец Дэниел Тромбетта без удивления взглянул на Уолли. Многие из семьи Фьоренцо, глубоко религиозных католиков, сидели по тюрьмам. Ожидать мужей и братьев, отбывающих срок за тюремной решеткой, было вполне привычным делом для женщин Фьоренцо.
– Если у членов семьи нет возражений, пожалуйста, – согласился он. – Я попрошу одну из сестер усопшей помочь вам.
– Благодарю, – сказал Уолли.
– Откуда вы знаете Васко?
Священник назвал Бастера настоящим именем.
– Я детектив, – объяснил Уолли. – Допрашивал его в связи с расследованием, касавшимся знакомой его брата Сэмми. Женщина по имени Элис. У нее был ребенок… но к чему утомлять вас подробностями, отец? Бастер-Васко очень помог мне, и я обещал узнать о судьбе его сестры, упокой Господи ее душу.
Священник медленно кивнул.
– Я очень хорошо помню Элис. И ребенка, конечно. Я крестил девочку.
Уолли затаил дыхание. Ему в голову не пришло искать связи между религиозностью Фьоренцо и дочерью Элис.
– Простите мое удивление, отец, – сказал он, – я просто потрясен. Никогда не думал…
Священник пожал плечами:
– Я был духовным отцом Фьоренцо больше тридцати лет. То, что случилось, меня не удивило. Когда Сэмми взял женщину под свое покровительство, он настоял на немедленном крещении ребенка. Он был очень религиозен. Мать не возражала.
Уолли лихорадочно думал, что предпринять.
– У вас есть свидетельство, отец? Вы бы очень помогли мне.
Они вместе прошли через дом в церковную канцелярию, где хранился приходский архив. Через несколько минут отец Дэниел отыскал свидетельство о крещении:
«Сим удостоверяю, что Кристин Мари Смит, дочь Дэниела Гарми Смита и Элис Мэй Крофорд, рожденная в Тосоне, штат Мэриленд, четвертого июля 1948 года, была крещена восьмого сентября 1948 года согласно обряду Римской католической церкви достопочтенным отцом Дэниелом Тромбеттой в присутствии свидетелей Сэмюела Дж. Фьоренцо, Анны-Марии Фьоренцо и Розы Фьоренцо…»
Уолли несколько минут изучал текст свидетельства, чтоб получше запомнить, отметив, в который раз, лживость Элис. Она выбрала безликую затертую фамилию Смит по очевидным причинам; она назвала имя Дэниел, возможно, потому, что так звали священника, Гарри – имя ее брошенного мужа. Дата – четвертое июля – национальный праздник, День Независимости, скорее всего, говорила о присущей ей злой иронии. Тосон, штат Мэриленд, – этот город Элис указала как место своего рождения в брачном свидетельстве. Должно быть, этот городок по каким-то причинам застрял в ее памяти. Второе имя Кристин – Мари, без сомнения, взято у сестры Сэмми Фьоренцо.
Уолли вспомнил, что Бастер Фьоренцо не мог назвать имени девочки и думал, что ее зовут Хани. Может быть, сам факт крещения девочки подал Элис мысль назвать ребенка Кристин. Кто знает…
В любом случае, все это реальность. Каждое слово.
Но даты были крайне важны.
– Святой отец, – спросил Уолли, – простите за назойливость, не можете ли вы припомнить этого ребенка, Кристин?
Священник нахмурился.
– Собственно говоря, – сказал он, поразмыслив, – могу. Прелестная девочка. Блондинка, голубые глаза. Мать тоже была поразительно красива, и я все время мысленно сравнивал их во время церемонии. Очень большое сходство.
– Позвольте спросить еще вот о чем, отец. – Миссис Смит сказала, что дочь родилась четвертого июля 1948 года. Значит, во время крещения ей было чуть больше двух месяцев.
– Крестить ребенка можно в любом возрасте.
– Я имею в виду другое, – улыбнулся Уолли, – может, ребенок выглядел не на два месяца?
Отец Дэниел беспомощно поднял руки:
– Я стольких крестил…
– Вы не считаете, – настаивал Уолли, – что дата указана ошибочно, и девочка была старше двух месяцев? Скажем, три, четыре или пять?
Внезапно священник встрепенулся, словно вспомнив что-то.
– Нет, – решительно заявил он. – Я припоминаю. Совсем маленькая и весила немного, кроме того, глаза… не сфокусированы, как у детей постарше, и довольно бессмысленны. Нет, ей было не больше двух месяцев.
Уолли кивнул, в его мозгу шла неторопливая работа мысли.
