— Думаю, на все вопросы были даны ответы, которые, во всяком случае для меня, убедительны.
— Но не для меня, сэр.
— Сядьте, gospodin Райт. Вы заставляете меня напомнить вам, что ваше министерство не входит в состав Военного кабинета. Если вопросов больше нет — а я надеюсь, что их нет, — я объявляю заседание закрытым. Мы все нуждаемся в отдыхе. Поэтому…
— Проф!
— Да, Мануэль? — Вы не дали мне закончить доклад. Завтрашней ночью или утром в воскресенье нам крепко достанется.
— Каким образом, Мануэль?
— Бомбежка. А возможно, высадка. Сюда идут два крейсера.
Это сработало. Проф сказал устало:
— Кабинет министров может разойтись. Военному кабинету остаться.
— Минуточку, — сказал я. — Проф, когда вы вступили в должность, вы у нас всех взяли заявления об отставке без даты.
— Верно. Однако я надеюсь, что мне не придется ими воспользоваться.
— Боюсь, что все-таки придется.
— Мануэль, это угроза?
— Называйте как хотите. — Я показал на Райта. — Или уйдет этот говорун, или уйду я.
— Мануэль, тебе надо лечь и выспаться!
— Конечно, надо! Я и высплюсь. Прямо сейчас! Найду здесь в Комплексе койку и захраплю. Часов на десять. А после этого, если я останусь министром обороны, вы меня разбудите. В противном случае дайте поспать подольше.
Публику, похоже, я довел до шокового состояния. Вайо встала и подошла ко мне. Не сказала ни слова, просто взяла меня под руку.
Проф заявил:
— Прошу всех удалиться, кроме Военного кабинета и gospo-dina Райта.
Подождал, пока большинство вышло, а потом обратился ко мне:
— Мануэль, я не могу принять твою отставку. Но я не могу также позволить тебе толкать меня на непродуманные решения, направленные против gospodina Райта, особенно сейчас, когда мы все измучены и возбуждены. Было бы лучше, если бы вы принесли друг другу извинения, учитывая, что вы оба явно переутомились.
— Хм… — Я повернулся к Финну. — Он что — дрался? — и показал на Рейта.
— А? Черта с два! Во всяком случае, не в моих частях. Что скажете, Райт? Вы сражались, когда началось вторжение?
— Не имел такой возможности, — холодно ответил Райт. — К тому времени, когда я узнал о нем, сражение уже кончилось. Но сейчас моя храбрость и моя лояльность были поставлены под сомнение. Я настаиваю…
— Да заткнись ты, — сказал я. — Если хочешь дуэли, так ты ее получишь сразу же, как только у меня найдется свободная минута. Проф, его поведение нельзя оправдать усталостью после битвы. А потому я не буду извиняться перед этим пустозвоном за то, что он пустозвон. А вы, по-моему, не понимаете, в чем тут дело. Вы позволили этому болтуну сесть мне на шею и даже не попытались остановить его. Поэтому либо гоните его, либо увольняйте меня.
Внезапно в разговор вмешался Финн:
— Я поддерживаю Манни, проф. Гоните этого паразита или увольняйте нас обоих. — Он поглядел на Райта. — Что касается дуэли, то сначала тебе придется драться со мной. А то у тебя две руки, а у Манни на одну меньше.
— Я его сделаю одной правой. Но все равно спасибо, Финн.
Вайо плакала — я чувствовал это, хоть и не видел. Проф с глубокой печалью в голосе спросил ее:
— Вайоминг?
— М-м-не жа-аль, проф! Но я тоже…
Остались только «Клейтон» Ватанабе, судья Броуди, Вольфганг, Стью и Шини — горсточка тех, что имели вес. Военный кабинет. Проф посмотрел на них; я видел, что они на моей стороне, хотя Вольфгангу пришлось сделать над собой усилие — он работал с профом, а не со мной.
Проф поглядел на меня и тихо произнес:
— Мануэль, тут есть и другая возможность. То, что ты делаешь, заставляет меня подать в отставку. — Он снова окинул всех долгим взглядом. — Спокойной ночи, товарищи. Или вернее — доброго утра. Я хочу немного отдохнуть, очень устал.
И вышел быстро, не оглядываясь.
Райт исчез. Я не видел, куда он девался. Финн спросил:
— Так что с этими крейсерами, Манни?
Я наконец перевел дыхание.
— Ничего не произойдет раньше вечера субботы. Но тебе придется эвакуировать Тихо-Андер. Поговорим позже. Я уже ни черта не соображаю.
Мы договорились встретиться в двадцать один ноль-ноль, а потом я позволил Вайо увести меня. Думаю, она меня и в постель уложила, но ничего не помню.
Глава 27
На нашей встрече с Финном в офисе Смотрителя в пятницу около двадцати одного часа присутствовал и проф. Я проспал девять часов, принял ванну, позавтракал чем-то, что раздобыла Вайо, и поговорил с Майком. Все шло согласно уточненному плану, корабли своего курса не меняли, удар по Великому Китаю должен был состояться вот-вот.
Пришел в офис как раз вовремя, чтобы понаблюдать за бомбежкой по видео. Все о'кей, отбомбились эффективно ровно в двадцать один ноль-ноль. Проф сразу же приступил к делу. О Райте ни слова, об отставке тоже. Райта я больше не видел.
Я хочу сказать — нигда больше не видел. И не спрашивал о нем. Проф о ссоре не вспоминал; я, естественно, тоже.
Мы обсудили последние известия и оценили тактическую ситуацию. Райт был прав, говоря о тысячах жертв, с Земли только об этом и трезвонили. Точного числа мы никогда не узнаем; если кто-то окажется в точке приземления многотонной глыбы, от него даже мокрого места не останется. Подсчитали только тех, кто находился подальше и был убит взрывом. В Северной Америке их было около пятидесяти тысяч.
Разве поймешь этих людей?! Целых три дня мы только и делали, что предупреждали… и нельзя сказать, что они не слышали предупреждений: ведь именно поэтому они и оказались там. Чтобы посмотреть представление. Чтобы поиздеваться над нашей некомпетентностью. Чтобы обзавестись сувенирами. Целыми семьями они отправились к объявленным целям, многие тащили с собой корзинки для пикника. Подумать только — корзинки с завтраками! Bojemoi!
А теперь те, что остались в живых, вопили, требуя нашей крови за эту «бессмысленную бойню». Da! По поводу их собственного вторжения и бомбежки (атомной!) Луны четыре дня назад никто ни словом не возмутился, но какой они подняли хай по поводу наших «предумышленных убийств»! «Большой Нью-Йорк Таймс» требовал, чтобы все мятежное правительство Луны было доставлено на Землю и публично казнено: «Совершенно очевидно, что это тот случай, когда гуманное запрещение высшей меры наказания должно быть отменено во имя высших интересов всего человечества».
Я старался не думать об этом, точно так же, как заставлял себя не думать о Людмиле. Маленькая Мила не таскала за собой пикниковых корзинок. Она была не из зевак, ищущих сильных ощущений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
