Брезь увидел ведунью и улыбнулся. Давно Елова не встречала человеческой улыбки, но по лицу Брезя было видно, что он готов обнять весь мир.
— Утро тебе доброе, тетка Елова! — весело воскликнул Брезь. — Погляди, вот невеста моя, Горлинка.
— Вижу, — бесцветным голосом ответила Елова. Она слушала, но не слышала дыхания Милавы ни в избушке, ни вообще где-то в земном мире. Зато девушка в вышитой рубахе, стоявшая на крыльце рядом с Брезем, была человеком, в ней бежала живая горячая кровь. Откуда она ее взяла — ведунье было ясно. Во всяком человеке жизнеогня хватает на одного. Сбросишь кожу — обратно не влезешь. Надвечный Мир ничего не дает даром, за всякое благо приходится платить. И Милава заплатила.
Впервые за много лет Елова сама себя не понимала. Она не хотела, чтобы Милава повторила ее путь, согласилась только из покорности Князю Кабанов, и теперь часть ее сознания радовалась, что Милава спасена, недосягаема для прожорливого Сильного Зверя. Но что теперь будет с ними — с ней самой и с Князем Кабанов? Теперь дочь Дажьбога возьмет в свои белые руки власть над Белезенью. Но Князь Кабанов не потерпит здесь светлоликую берегиню.
Опираясь на рогатину, Елова замерла в трех шагах перед крыльцом, лицо ее застыло, как у мертвой, только в глазах переливались сотни непонятных чувств и мыслей.
— Что с тобой? Никак захворала? — удивленно спросил Брезь, все еще улыбаясь своему небывалому счастью. — Может, водички тебе вынести?
Подхватив Елову, парень усадил ее на крыльцо, взял из ее рук рогатину и поставил рядом, прислонил к дверному косяку. Елова слабо покачала головой. Как ему объяснить, что он лишился сестры, что Милава ценой своего духа выкупила румянец его щек, силу его рук, любовь его ясноглазой невесты? Да и что принесет роду его невеста — то ли благоденствие и счастье, то ли раздоры с Лесом и новые беды?
— Вот что! — Ведунья взяла руку склонившегося к ней парня и слабо сжала. — Жену береги. Милава… В ней теперь защита ваша от Леса. Она — дочь Дажьбога, с ней Отец Света вас от бед оборонит, Князьям Леса в обиду не даст. Милава свой жизнеогонь за нее отдала, сама вместо нее в Верхнее Небо ушла. Такого подарка не всякий брат от сестры получит.
— Что Милава? — Брезь нахмурился, не понимая, но чувствуя что-то страшное. — Где она?
— У невесты спроси. Она знает.
Брезь недоуменно обернулся к Горлинке и снова залюбовался ею, забыл даже, о чем хотел спросить. А Елова вдруг вскрикнула, прижала руки к лицу и задрожала. Чувство беды и страшной опасности окатило ее с головы до ног; не глазами, не слухом, всем существом она ощущала, как из чащи, ломая ветки и взрывая землю, несется прямо на них смертоносная буря, живое воплощение голодного Леса. Много лет она старалась поддерживать мир между человеческим родом и Лесом; ей ли было не знать, как страшен его гнев?
— Что ты? Что? — Брезь снова склонился к ведунье, но Горлинка положила руку ему на плечо.
Он выпрямился и посмотрел на нее: она была бледна, глаза ее заблестели темной синевой, как небо перед грозой. Тут и Брезь услышал в чаще треск веток.
— Это он! Он! — задыхаясь, в ужасе выкрикивала Елова, и Брезю невыносимо было видеть ужас бесстрастной обычно ведуньи. — Бегите! — едва сумела выговорить она. — Он сожрет вас!
— Да кто? — нетерпеливо воскликнул Брезь.
И увидел. Из-за деревьев вылетела огромная туша с жесткой черной щетиной. Кабан ростом с бычка, с огромными загнутыми клыками, с горящими яростью глазами стоял прямо перед избушкой, и из пасти его вырывался хрип. Чувство злобы и ненависти ударило Брезя, слабо вскрикнула Горлинка у него за спиной. На нее и был устремлен горящий взгляд оборотня. Только миг помедлив на опушке, он черной молнией ринулся к крыльцу. Елова закричала, вскинула руку, словно умоляя его остановиться.
А Брезь, не помня себя, схватил прислоненную к косяку рогатину, перевернул ее острием вперед и соскочил с крыльца навстречу оборотню. Он никогда не видел Князя Кабанов, но сразу понял, кто перед ним и с чем он пришел. И Брезь не намерен был отдавать Лесу свое счастье и благоденствие рода, купленное у Надвечного Мира такой дорогой ценой. Страха он не чувствовал; кто-то другой, неизмеримо более сильный, невидимо встал за его плечами и направил его руки. В Брезе вдруг проснулась сила всех тех десятков рук, что за прошедшие поколения держали священное оружие.
Как на простом лову, Брезь упер в землю длинный конец древка и выставил вперед острие из черного железа. Молнией мчавшийся кабан не ждал такой встречи; на бегу он не успел остановиться, и черное острие по самое перекрестье вошло в его грудь.
От страшного удара Брезь упал, словно сама земля дернулась под ногами, и откатился в сторону, но Оборотнева Смерть продолжала стоять и держать на себе зверя, словно вовсе и не нуждалась в помощи человеческих рук. Теперь она отплатила Вешничам за кровь и мед, которыми угощали ее восемь поколений.
Кабан забился, завыл, зарычал, крик его эхом разлетался по всему лесу, воем отдавался в вершинах деревьев, так что сердце леденело и уши закладывало. Огромные острые копыта скребли землю, но рогатина не давала двинуться; железо пронзило сердце оборотня, из пасти хлынула кровавая пена, и Князь Кабанов рухнул на землю. Гром грянул над лесом, земля содрогнулась, порыв ветра рванул деревья, вершины елей бешено мели небо, в дуплах отдавался последний вой поверженного Зверя. И стало тихо.
Мгновение застыло, поляна была неподвижна, как отражение безветренного дня в тихой воде. Елова скорчилась на крыльце, Горлинка застыла у двери, а Брезь лежал на мху лицом вниз в нескольких шагах от кабана. Перед мордой зверя растекалась огромная лужа темной крови, кровь быстро сохла на загнутых клыках.
Горлинка сошла с крыльца, склонилась к Брезю, позвала его, провела рукой по его волосам. Брезь приподнял голову, медленно сел, держа глаза зажмуренными, потом провел ладонями по лицу и открыл глаза. Сразу взгляд его наткнулся на убитого кабана, он вздрогнул и быстро вскочил на ноги.
— Все, все, мой родной! — Горлинка мягко взяла его за локоть. Брезь обернулся к ней, лицо его смягчилось. — Оборотнева Смерть убила его. Он больше не встанет.
— Вот уж верно, — медленно отозвался Брезь. — Оборотнева Смерть убила. Я бы не смог. Она сама. Как же так? — Брезь удивленно посмотрел на резное древко, торчащее из огромной щетинистой туши. Только теперь, когда все кончилось, он начал задним умом осознавать, что и как произошло. — Я и не подумал сгоряча, за что схватился. Говорили ведь, что Оборотнева Смерть силу утратила. Чуроборского оборотня она ведь не била. Когда князь у нас рогатину купил. А тут…
— Не во всяких руках священное оружие бьет, — мягко сказала Горлинка. — Разве вы не знали? Оборотнева Смерть обретает полную силу только в руках потомка Вешника. У другого она что палка простая. Продать-то благословение предков можно, — Горлинка и сама не знала, что в чем-то повторяет слова Еловы, — да чужое благословение купить нельзя. Напрасно князь и пытался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
