Мрачным противовесом смотрелась угрюмая Капитолина Емельяновна Матрешкина. Она и впрямь, сообразно фамилии, напоминала дородный русский сувенир без шеи, но с множеством подбородков и необыкновенной пышностью форм. На ее груди мог легко уместиться кофейный поднос, а когда она шла, то за ней неотступно следовала ее турнюрная часть. Главным достоинством мастодонтистой барыни было редкое для русских женщин качество – молчаливость. Ее семнадцатилетняя дочь Юлия была совершенно иного склада: стройна, мила и хоть казалась скромницей, но отличалась веселым нравом.
Что ж до вояжирующей в одиночестве госпожи Слобко, то подошедшая к концу третьего десятка Амалия Платоновна представляла собой миниатюрное создание, скорее напоминающее подростка, нежели даму. Однако, судя по ее манере общения, она считала себя невероятно привлекательной. Ничуть не конфузясь, дамочка курила на палубе пахитоски, а во время знакомства рекомендовалась не чьей-либо женой, а дочерью известного столичного адвоката. По всем вероятиям, мадам Слобко считала себя борцом за права женщин и писательницей, поскольку демонстративно выпускала дым и никогда не расставалась с коленкоровой тетрадью, в которую время от времени влетали буквы, точки и запятые. Бывало, остановит глупым вопросом проходящего мимо капитана и, не дослушав его вежливого ответа, вдруг бросится к столу, раскроет тетрадь, и только видно, как прыгает и суетится острый карандаш по страницам ее дневника. Но супруге присяжного поверенного казалось, что это всего лишь уловки, с помощью которых невостребованная женщина пыталась обратить на себя внимание мужской половины. «Вероятнее всего, эта ярая суфражистка отправилась в круиз за острыми ощущениями. И в погоне за ними такая особа не остановится ни перед чем! Уведет кого угодно!» – мысленно заключила Вероника Альбертовна и повернулась к своему благоверному, выбиравшему очередную сладкую жертву. Жестяная коробочка «Георг Ландрин» была приоткрыта, а глаза присяжного поверенного находились в полной задумчивости.
Сзади послышался голос капитана:
– Клим Пантелеевич, не уделите ли мне несколько минут? Предлагаю пройти в мою каюту.
– Да-да, – конфетка опустилась на прежнее место, – с удовольствием.
Уже через несколько минут, оставив супругу в одиночестве, Ардашев сидел в кресле напротив Неммерта. Закончив набивать трубку турецким табаком, капитан изрек:
– Признаться, я впервые в жизни сталкиваюсь со столь загадочными происшествиями. Думаю, не ошибусь, если скажу, что чувство тревоги и подозрительности присутствует почти у всех, кто так или иначе столкнулся с недавними злодеяниями. Да это и понятно: размеренное путешествие и череда жестоких убийств – вещи несовместимые. Мы должны как можно скорее уличить злодея и вернуть на борт мир и спокойствие. Несомненно, в криптограмме зашифрована какая-то тайна. К тому же она наверняка связана с убийствами, совершенными как в Ставрополе, так и в Константинополе. И для того чтобы понять это – совсем не обязательно быть сыщиком. Надеюсь, вы со мной согласны?
– Абсолютно.
– Спасибо. Видите ли, я не спал почти всю ночь, пытаясь разгадать этот шифр. Но, к сожалению, у меня ничего не получилось. – Капитан зажег английскую спичку и уже вознамерился поднести к трубке, как Ардашев осведомился:
– Позвольте полюбопытствовать, а какой метод вы избрали? Шифр Цезаря, Полибия или Гроннсфельда? А может, вы использовали таблицу Виженера? Хотя, конечно, можно было прибегнуть и к помощи квадрата Кардано либо остановиться на способе Трисемуса. – Копаясь в уже открытой коробочке монпансье, адвокат, казалось, рассуждал более сам с собой, нежели общался с собеседником.
Капитан замер, зажженная спичка догорела и обожгла пальцы. Он встряхнул головой, будто пытаясь сбросить с себя охватившее его оцепенение, и ответил:
– Я взял алфавит, пронумеровал буквы и попытался их подставить, но все время получалась какая-то белиберда.
– А какой алфавит вы брали?
– Наш, естественно.
– Тогда понятно, – протянул присяжный поверенный. – А вот если бы вы употребили английский, а затем сдвинули бы его на одну букву вниз и только затем пронумеровали, то наверняка смогли бы увидеть весьма простой текст: golden cave S 15° 59’8.6”? E 50°15’54.2”?.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Что? – с изумлением выдавил из себя Неммерт. – Так, значит, вы уже раскрыли тайну криптограммы?
Клим Пантелеевич кивнул, немного помолчал и, взглянув на слегка обиженного визави, разъяснил:
– Если исходить из утверждения погибшего географа, что Мадагаскар располагается на двадцати градусах южной широты и сорока семи восточной долготы, то, как вы понимаете, зашифрованные координаты тоже относятся именно к нему. Однако в данном случае, пока у нас нет его десятиверстовки, мы не можем понять, где именно находится так называемая «золотая пещера».
– Что значит «нет»? А мореходная карта восточного побережья Африки вас не устроит?
Теперь удивляться пришлось Ардашеву:
– Вы хотите сказать, что располагаете подробной картой острова?
– А что же тут удивительного? Дважды наш корабль ходил на Сахалин, и маршрут пролегал мимо северо-восточного берега Африки, а в таком случае на судне должна иметься навигационная карта всего восточного побережья материка. Подождите минутку, я сейчас ее принесу. – Неммерт вышел, оставив присяжного поверенного наедине с мыслями: «Итак, можно предположить, что «golden cave» – клад, – рассуждал адвокат. – Получается, что тот, кто его прятал, тот и зашифровал его местонахождение. Допустим, что это мог быть дед Савелия Русанова – Капитон. Тогда какое отношение к этому имел внук? И кто давал объявление в газету? А при чем здесь географ? И вообще непонятно, зачем надо было убивать Русанова? Вполне резонно предположить, что Савелия убил Завесов, а вот с ним уже расправился кто-то третий… Но кто? Скорее всего, тот, кто раскрыл секрет криптограммы. Или нет? А может, именно географ составил это странное объявление? Но кто в таком случае его убил? Выходит, существует, по крайней мере, еще один человек, посвященный в тайны Мадагаскара. Стало быть, он здесь, на корабле. Если же принять во внимание следы букв в тетради учителя, то кандидатами в злодеи могут быть только два человека. Хотя все это очень смахивает на намеренную уловку, чтобы меня запутать… Да, весьма похоже. Только вот недавнее сообщение Бранкова тоже не лишено вероятия, но здесь вся надежда на Поляничко».
– Карта исчезла, – стоя в дверях, проронил капитан.
Неожиданно его лицо просветлело, будто по нему пробежал солнечный лучик.
– Но зато теперь благодаря ее пропаже мы сможем легко отыскать преступника.
– Это как?
– А очень просто! Ясно, что убийца находится среди пассажиров. Мы обыщем их каюты, и тот, у кого окажется карта, и есть настоящий злодей!
– Не торопитесь радоваться, Александр Викентьевич. Во-первых, мы не знаем, где злоумышленник ее спрятал. Согласитесь, что это не обязательно делать у себя. Кроме этого, существуют еще и места с открытым доступом: кинозал, музыкальный салон, ресторан; во-вторых, даже если нам повезет, мы никак не сможем доказать в суде причастность данного лица к двум убийствам; а в-третьих, настроение у пассажиров от этого вряд ли улучшится.
– И что же делать?
– Ждать и размышлять. Поверьте, все беды у большинства людей оттого, что они не умеют делать эти две простые на первый взгляд вещи. А злодея я найду, вы не волнуйтесь. – Ардашев подошел к иллюминатору. Далекий турецкий берег превратился в едва заметную полоску, тянущуюся вдалеке. – Пора, пожалуй, вернуться к жене. Ее очень тяготит вся эта неопределенность. Все же мы надеялись отдохнуть, а не распутывать клубки злоумышлений. Но что поделаешь, коли случилось смертоубийство. – Присяжный поверенный развел руками и покинул каюту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вояжеры, казалось, совсем забыли о недавних печальных событиях. Мужчины безмятежно отдыхали в креслах и лежаках, коротая время за кофе, сигарами и европейскими газетами недельной свежести, купленными на Родосе. Женщины, подобно детям, с восторгом бегали от одного борта к другому, наблюдая то всплывшую огромных размеров черепаху, то вылетающую из-под самого корабельного носа стаю летучих рыб.
