Тут Гарваон напал на Сетра с левого бока, прикрываясь щитом от огнедышащей клыкастой пасти. Дважды его меч со звоном отскочил от чешуи дракона. Потом Гарваон нашел место за передней лапой, где кожа потоньше, и всадил туда клинок по самую рукоять. Темная жидкость, хлынувшая из раны, походила на кипящую смолу.
В следующий миг Свон решительно пошел в наступление. Я исполнился гордостью за него, хотя и знал, что попытка обречена на провал. Когда Сетр прыгнул на Свона, тот выбросил меч вперед, целясь противнику в глаз, но промахнулся буквально на половину ладони; не причинив вреда, клинок скользнул по костяной пластине, служившей кожей на лице Сетра, и Свон упал наземь.
Гарваон дрался, как дерутся не многие: хитро и смело. Сетру приходилось передней лапой прижимать к земле Свона, который отчаянно пытался высвободиться и бил по ней боевым топором, целясь между пластинок чешуи. Тяжести Сетра не хватало, чтобы раздавить Свона, а кольчуга (в значительной мере, хотя и не полностью) защищала его от когтей дракона.
Челюсти Сетра сомкнулись на Гарваоне. Я бы дорого дал, чтобы забыть этот момент. Еще секунду назад доблестнейший из рыцарей, когда-либо появлявшихся на свет, яростно колол и рубил мечом дракона, вынужденного стоять на месте, – а в следующий миг взмыл в воздух, зажатый в ужасных челюстях.
Которые почти сразу разомкнулись, выпустив смертельно раненного Гарваона.
Диковинное существо, подобного которому мне не доводилось видеть прежде, оказалось верхом на Сетре. Мгновение спустя оно распалось на две части, превратившись в Этелу, соскользнувшую с широких плеч Вила и бросившуюся наутек, и в Вила, тысячью рук обхватившего шею Сетра. Ни один художник на свете не в силах воспроизвести зрелище, представшее моему взору; но если бы кто-нибудь попытался, он изобразил бы великое множество цепких рук, мускулистых и подвижных, которые напрягались все сильнее и сильнее, покуда чешуйчатая шея не переломилась с хрустом, подобно пораженному молнией дереву.
Сетр взвился на дыбы в предсмертной агонии, и Свон выкатился из-под чешуйчатой лапы. Дракон содрогнулся всем телом и рухнул на землю мертвый.
Все было кончено. Меня охватил безумный восторг, но одновременно и глубокая скорбь, которую не выразить словами.
Но не слезами. Я не сознавал, что плачу, покуда не увидел свои слезы, капающие на запрокинутое лицо Гарваона.
– Вы всё знали, – с трудом проговорил он. – Скажите ей, что я любил ее.
Тауг тоже склонялся над Гарваоном, и Свон, и Этела. Подошла Облако, и чувства, которые она испытывала, обратились в моем сознании в мысль, что великий и благородный всадник покинул сей мир, обездолив всех боевых коней.
Воздух был совершенно недвижен, но тем не менее я услышал свист ветра. И Гарваон тоже услышал. Он возвел взор к небу и улыбнулся, угрюмый старый рыцарь. Он улыбнулся и взялся за прекрасную белую руку, протянутую к нему, и встал, оставив свое холодеющее тело лежать на отлогом песчаном берегу.
Альвит помогла Гарваону взобраться в седло, ибо она еще не поцеловала его и он по-прежнему терзался болью от ран. Я пожелал им доброго пути. Альвит улыбнулась, а Гарваон помахал мне на прощание. Она вскочила в седло позади него, белый жеребец мощным прыжком взмыл в воздух, и в мгновение ока все трое скрылись в ослепительно белом тумане, который является нашим Митгартром.
– Он умер, сэр. – Вил стоял на коленях над телом Гарваона, щупая запястье.
Этела рассмеялась. В смехе слышались истерические нотки, и я велел Таугу успокоить девочку.
– Сэр Гарваон действительно умер, Вил, – сказал Свон. – Но и дракон тоже.
Вил ничего не ответил.
– Ты бросился в бой с девочкой на плечах. Мне никогда не сравняться с тобой в рыцарской доблести. И с ней тоже. Я бы не решился на такой поступок, какой совершила она, – ни в ее возрасте, ни в любом другом.
– Она сказала, дракон собирается убить вас, сэр. Мы должны были что-то предпринять, – пояснил Вил.
– Без меча и доспехов.
– У меня имелось кое-что получше. – Вил протянул ко мне раскрытую ладонь. В ней ничего не было, но когда он провел над ней другой рукой, там оказалась моя тетива, свернутая в кольцо. – Вот она, сэр Эйбел. Она вам знакома, я знаю. Я стянул ее у вас сами знаете когда. Коли вы хотите наказать меня, скажите господину Таугу. Но вы вправе поступить со мной, как сочтете нужным, и я так и скажу хозяину.
Я взял у Вила тетиву и пропустил между пальцев, явственно ощущая в ней жизни многих – о, очень многих! – людей, населяющих Америку. Я ушел от них – поднявшись выше или опустившись ниже; и пока они пахали землю, принимали законы и торговали, подметали полы и воспитывали своих детей, мы с ними распрощались. На мимолетный миг я заключил всех их в свои объятия, и все они в едином порыве прижались к моим рукам.
ВозможноВил почувствовал это неким непостижимым образом; возможно, мне просто показалось. Так или иначе, он сказал:
– С помощью такой тетивы можно показывать разные фокусы, сэр Эйбел, самые разные. Извлекать из пустоты предметы одним движением рук или там давать разрезать ее на части – а она остается целехонькой, вы ж понимаете. Только когда показываешь фокусы с такой штуковиной, все совсем по-другому. – Он зябко передернул плечами, хотя было совсем не холодно.
– Нет, – сказал я. – Протяни ладонь снова, Правдивый Вил.
Он подчинился, и я вложил тетиву ему в руку.
– Это подарок, врученный мне великой женщиной в самом начале моего пути. Люди называют ее Паркой, и она живет в нашем мире.
– Да, коли вы так говорите, сэр.
– Но родом она из мира, расположенного над Скаем, из второго мира. Таким образом, она выше Вальфатера, который служит ей. Ты понимаешь?
– Надеюсь.
– А я вообще ничего не понимаю! – воскликнула Этела. Она стояла рядом с Таугом, одной рукой обнимая его за талию. Увидев их двоих, я понял, что она уже не Маленькая Этела и что в действительности во все время нашего непродолжительного знакомства никогда таковой не являлась.
– Вил тебе объяснит, – сказал я.
Мы положили тело Гарваона на седло его коня. И Ури (по-прежнему молчавшая и, мне кажется, очень испуганная) повела нас обратно в наш мир.
Глава 27
РЕДХОЛЛ
Как нам ни хотелось, мы не могли доставить тело Гарваона в Файнфилд, но мысль о могиле в Йотунленде казалась чудовищной. Мы решили везти мертвого рыцаря на юг все время, покуда стоит холодная погода, и похоронить в такой близости от родного дома, в какой позволит Парка.
Войско Йотунленда удерживало от нас горный перевал, как хорошо известно. Не многие знают, что мы погребли Гарваона перед битвой, опасаясь, что после нее нам придется хоронить слишком многих. Мы вырыли могилу и опустили в нее тело рыцаря, совершили жертвоприношение, какое смогли, и хором пропели песнь надежды на благосклонность к нему богов. Услышав наши голоса, ангриды прислали к нам гонца с белым флагом, чтобы узнать, что случилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
