Три десятка Мегаников, несмотря на ожесточенное сопротивление Лиственников, смогли прорваться через разрушенную часть стены, и бой развернулся на территории деревни. Герман добрался до лежавшего в пыли дробовика, поднял и, направив стволы на бегущих через дыру в частоколе врагов, спустил курки. Пятерых Мегаников попросту снесло, еще троих или четверых тяжело ранило. На Германа тут же обратили самое пристальное внимание. Очередь едва не превратила его в решето, и Герман ринулся к углу ближайшего дома, чтобы там перезарядить двустволку…
Весь дальнейший бой закрутился для следопыта в одну тугую нескончаемую спираль. Он стрелял, в него стреляли. Свист пуль, дым, огонь, крики раненых, покалеченные люди, тянущие к нему руки в мольбе о помощи, убитые… Меганики то шли в атаку, отбрасывая клан Лиственников едва ли не к центру деревни, то, теряя бойцов, отступали за стену. Множество домов охватило пламенем, изуродованные, истерзанные пулями и осколками снарядов тела Лиственников и Мегаников лежали на улицах. Раненых клановцев относили в замок. Несмотря на серьезные потери, Лиственники продолжали обороняться. Одни погибали, другие уползали в замок зализывать раны. Во всеобщей неразберихе сложно было сориентироваться.
Герман обернулся и сквозь дым разглядел Густава. Великан волок на спине спасенный миномет и ухмылялся. Все лицо его покрывала сажа. Потом рядом грохнуло, и через брешь в стене снова хлынули Меганики. Герман вскинул двустволку и выстрелил…
Переломный момент в битве наступил ближе к вечеру, когда ни у клановцев, ни у Мегаников уже не осталось сил. К тому времени как миномет накрыл с таким трудом перезаряженную Меганиками ракетную установку, у Германа оставалось восемь патронов, не считая одной обоймы для маузера. Лиственники сражались за свои семьи и за свои дома. Меганики всего лишь исполняли приказ. А потому Лиственники бились яростно и до конца — им некуда было отступать.
Враг дрогнул. Оставляя на земле убитых, неполные два десятка Мегаников отступили к лесу. Их не преследовали: силы клана были порядком истощены и незачем было рисковать людьми.
Герман не помнил, кто закричал первым, но уже через минуту победный рев гремел по всей деревне. Они победили. Выстояли, столкнувшись с сильным, отлично вооруженным противником, они отстояли свою жизнь и будущее родного клана.
“Надолго ли?” — подумал Герман. По лицу текла кровь из рассеченной брови, но сейчас он этого не замечал…
Следопыт устало плелся по деревенской улочке. Люди суетились вокруг, тушили вспыхнувшие тут и там пожары, помогали раненым добраться до замка, уносили убитых. Герман не знал, сколько Лиственников погибло в этот день, защищая Деревню, но для него было очевидным, что гораздо больше, чем Мегаников. И потому, нигде не видя знакомых лиц, следопыт прибавил шагу. Его охватило сильное волнение — все ли из отряда остались в живых? Единственно за кого он был абсолютно спокоен — это Франц и Моргана, находившиеся во время боя в развалинах замка.
Меганикам так и не удалось дойти до холма. В тот момент, когда их прорыв был почти неминуем, клан волчьей хваткой вцепился в землю и не пропустил врагов.
Наконец у дома Чена Ли следопыт заметил Герду. Он вздохнул с облегчением. Девушка неподвижно сидела на бревне спиной к Герману. Рядом, прислоненный к дереву, стоял ее верный карабин и посох Дуго.
— Рад, что ты в порядке, — заговорил следопыт, тщетно стараясь скрыть свое волнение, — мы неплохо потрепали этих ублюдков, теперь они не скоро сюда сунутся. К тому же…
Герман не закончил фразу, потому что Герда обернулась, и он увидел ее глаза, полные слез.
— Что… что случилось? — Следопыт испугался собственного голоса, настолько чужим он ему показался.
— Отца убили, — произнесла девушка и расплакалась…
Дуго сожгли на костре вместе с другими павшими во время обороны деревни. Спросить, как он умер, следопыт так и не решился. Он знал только одно — старая сумка Дуго, в которой лежал Последний Завет, исчезла вместе с Меганиками. Теперь, когда старый Пилигрим ушел в иной, лучший мир, Герман вдруг ощутил всю двойственность своего положения. Он не знал, что делать дальше. Раньше у него была стойкая уверенность, как поступить. Он должен был идти домой, в родной клан, но слова Дуго во время боя… осознание того, что Ветродувы теперь уже никогда не смогут жить привычной жизнью, что происходящее касается их всех, не давало ему покоя. К тому же возвращаться Герману придется в одиночку — Густав пропал, его тело (впрочем, как и тела нескольких Лиственников) так и не было найдено. Чен Ли, за этот день еще больше состарившийся, сказал, что кто-то из его людей видел, как Меганики захватили в плен и уволокли в лес несколько клановцев. Среди пленников вполне мог оказаться Черный Принц. “Что теперь делать и как выручать великана из механических лап врага? И самое главное, если он решит вернуться, то как он сможет смотреть в глаза жены Густава — Майи? Как он будет смотреть ей в глаза, если будет знать, что ничего не предпринял для спасения Густава?”
Короткий сон в доме Чена Ли не принес облегчения. Кошмары преследовали следопыта всю ночь, он барражировал между сном и явью, то и дело пробуждаясь в горячем поту. Воспоминания о происшедшем не давали ему покоя. Окончательно Герман проснулся с рассветом под стук молотков и визг пил — Лиственники с раннего утра взялись за восстановление разрушенной стены и смотровой вышки. На стенах по приказу Чена Ли выставили усиленные караулы, чтобы, если враг задумает вернуться, быть готовыми дать ему отпор.
Герман с трудом поднялся на ноги — любое движение вызывало боль. Оставалось только удивляться, как это в него вчера никто не попал. Иногда следопыт начинал верить в то, что у него имеется свой, персональный ангел-хранитель. Иначе почему он до сих пор жив?
В доме старого китайца было пусто. Герман подошел к столу, взял кусок хлеба, луковицу и, жуя на ходу, вышел на улицу. Следовало отыскать Герду. После похорон Дуго он ее больше не видел, рыдающую девушку увели с собой женщины Лиственников. После часа безуспешных поисков следопыт наткнулся на Чена Ли.
Заметив Германа, Чен Ли в качестве приветствия слегка поклонился. Следопыт хотел сказать “доброе утро”, но осекся, поняв, что добрым это утро никак не назовешь. Он тоже поприветствовал старосту поклоном.
На вопрос, не видел ли тот Герду, маленький китаец пожал плечами и сказал, что она “уела много-много раньсе”. Прежде чем Герман успел выяснить, правильно ли он понял этот странный ответ, старосту окружили Лиственники, наперебой начавшие кричать, как важно оплести частокол колючей проволокой. Не имея возможности отвлечь китайца от жаркой Дискуссии, следопыт поспешил в замок, где Лиственники устроили госпиталь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
