— Может, перестреляем их поодиночке? — предложил Никола, очевидно, взяв за пример боевики, о которых мог рассказывать долго и красочно, будто в кинозале сидишь.
Но и эту мысль отмели, участвовать в кровавой бойне никому не хотелось — опасно и хлопотно, а главное, не выгодно, бомба от этого не остановиться. Хотя тогда бы ее смогли перетащить. Но как-то сразу одумались. Если они в радиации такой силы не горели, да еще сами же и производили у себя пушки, что она им?
— Тогда надо звать… Давай, Рум, ты… И Гоблин, — кивнул Макс. — Вы набьете им мозги, если озвереют.
Рум и Гоблин ушли. Остальные рассаживались возле боеголовки группами и парами, стараясь о том, что перед глазами, не думать. И переговаривались ни о чем, дела не шли на ум. Трудно планировать, когда знаешь, что ничего этого завтра может и не быть. Кто-то прошелся по склону, собирая оранжевые и красноватые веточки гигантской сырной плесени, которую использовали вместо оного за неимением, и мартюши — улиток, не имеющих аналога для сравнения, кисло-сладкие, освежающие на вкус, отлично утоляющие жажду и голод, щедро раздавая всем желающим. Какое-то время дружно хрустели, разгрызая раковины и закусывая, понимая, что скоро все эти деликатесы, неведомые больше нигде, уйдут в небытие. И возможно, папоротники и хвощи перестанут быть такими огромными, что их споры вполне могли заменить муку, свешиваясь пыльными мешками. Смешивая их с размолотыми мясистыми корнями местного растения, которое, наверное, было распространено повсеместно, пекли сладковатые лепешки, по вкусу напоминавшие рыхлый несладкий кекс, а если добавить кусочки фруктов, получался пудинг, который всем пришелся по вкусу.
На жаре уже все спеклись, кто-то потихоньку перебрался в тенечек. А те, кто не смог утолить утренний голод, размахивая плетеными шляпами, ловили гигантских кузнечиков, размером с кулак, придумывая на ходу новые эпитеты прыгунам, взлетающим из травы на три и четыре метра. Лапки их ценились за отличные нежные вкусовые качества, мясо их было каким-то сухим и бескровным. А когда надоело гоняться за ушлыми насекомыми, и они перебрались в тень. Кто-то задремал, досматривая утренние сны.
Дины появились, ведомые Румом. Гоблин шел сзади, словно гнал впереди себя стадо. К тому времени, как они появились, страсти улеглись — ругаться и искать виноватых расхотелось, желание было одно — уговорить динов отказаться от идиотской затеи и продолжать жить дальше в любви и согласии. Жара сделала свое дело, разморив и осатаневших, и тащивших надежду как-то пережить катаклизм. Но гуманоиды, зная тяжелый характер ящеров, были не так оптимистично настроены, как земляне, большей частью досадуя на Великих Хранителей. Все же, мозг динов был устроен несколько иначе, и раздражение при их появлении начало нарастать.
Но такой реакции, с которой дины обозрели боеголовку, остановившись на некотором от нее расстоянии, не ожидал никто. Всем показалось, что среди них воцарилась некоторая растерянность и даже паника. Они топтались на месте, внезапно разговорившись на своем языке. Рум и Гоблин отодвинулись на безопасное расстояние, давая ящерам выяснить отношение и выработать свою версию происходящего, или как-то разобраться со точкой зрения, которая, похоже, не совпадала.
— Ишь, как забеспокоились, когда вожжа под хвост попала! — злорадно прорычал Макс, испытывая не столько злобу, сколько досаду, понимание необходимости применения грубых мер убеждения, и тщетность второго, если дины заупрямятся.
— Чего они там планируют? — обратился Ян к ЯмаМуди, еще одному телепату, кивнув на разошедшихся динов.
— Решают, кому земля понадобилась, долго ли протянет и… — ЯмаМуди внезапно нахмурился, вызвав беспокойство и Макса, и Кирилла, и Николы. — Похоже, до них только сейчас доперло, чем они должны были заниматься…
— В смысле? — отпала челюсть у Макса.
— Они даже и… не планировали… А как увидели, дошло до них…
— Это что же, мы сами им помогли?! — Никола пришиблено толкнул ЯмаМуди в бок, подергав двухметрового переростка за конец рубахи.
— Ну да… — те из гуманоидов, которые обладали даром телепатией, внезапно прекратили обращать на остальных внимание, застыв с такими выражениями, будто узнали что-то такое, чего не могло быть.
— Эй! — позвал ЯмаМуди, но то не отозвался, не реагируя, мрачнея с каждой секундой.
— Ладно! — бросил Макс, направляясь к динам. — Нашкодили, теперь в кусты?! Хватит репу парить!
Ян и Кирилл двинулись следом, поравнявшись плечом к плечу. Никола несколько поотстал, но выступил вперед, когда предстали перед динами, словно хотел заслонить Макса, от которого можно было ждать всего, что угодно, от скандала.
— Вы че творите?! Угробить решили нас?! — Макс оттолкнул Николу и Кирилла, которые попытались его удержать. — Суки! Мы ж с вами за одним столом сидели!
— Макс! Остановись! — бросились к нему Гоблин и Рум, хватая за руки. — Да хватит!
— Че хватит?! Вы сговорились тут? По мозгам погладили?! — взбесился Макс. — Они тут в войну поиграть собрались, а вы рукой махнуть не даете?! Че, давно не воевали?! Отцепись от меня! — Макс завернул руку гуманоида, заставив его поклониться. И сразу выпустил, накачивая кулак, когда услышал позади рычание. — На! Мочи меня! Все равно жить осталось недолго!
Нет, мочить его не стали. Кириллу даже показалось, что дины любуются Максом, испытывая за него гордость. Куда ему против них! Но не испугался.
— Макс, успокойся! — Ян тоже вступился за динов, угрожающе двинувшись на Макса. — Дай им сказать! Мы тоже не все сказали! Я сам!
Макс зло сплюнул, покрываясь багровыми пятнами.
— Это не боеголовка, — объяснил ЯмаМуди, приблизившись к бомбе и с уважением рассматривая ее. — Это… Она образует вокруг мира, замкнутого от внешнего мира, возмущением пространства защитное поле, создавая гравитационную неустойчивость и образуя сгустки вещества, замедляя старение этого мира. Я слышал об этом, но никогда не видел…
К установке уже подходили другие гуманоиды, как к реликтовому артефакту, испытывая благоговение и страх.
— Ты можешь нам объяснить? — повернулись трое землян к Кириллу.
— Я сам пока ничего не понял, — отрицательно качнул головой Кирилл, продолжая стоять и пытаясь переварить информацию.
— Мы стоим у мировой истории, здесь заключен источник жизни этого мира! — благоговейно выдохнул ЯмаМуди.
— Ты можешь нормально объяснить? — попросил Кирилл, нахмурившись.
— Видишь ли, — начал издалека ЯмаМуди. — В природе существование атома лежит между вселенной, куда мы все хотим попасть, и между Тьмой, куда уйдем, если не попадем туда! — он ткнул пальцем в небо. — Планеты и этот мир устроены по подобию, но они не атом, они состоят из таких же атомов, как мой, как ваш мир. Она, — он кивнул на установку, — создает некую пространственную кривую, в которой разместился наш мир. Если она перестанет работать, мы окажемся, скорее всего, в вашем мире, который расплющит о наш, а наш о ваш.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
