— На каком озере? — насмешливо спросила блондинка. — На Лазурном? Далековато!..
— На речке, — пресек допрос Шпарин. — На пляже у моста. Спас мальчика, когда он тонул. До сих пор в себя приходит. Представляете, одежду украли…
— Клоуны, — сказала брюнетка.
— Отец с ума сходит, а ты вот где.
— Шпарин, ты зачем ребенка сюда притащил?
— Узнает генерал…
— Чудовище! — произнесла блондинка, наматывая локон на палец. — Ты, Шпарин, — чудовище! В кого ты превратился?
Девушки повернулись и пошли к машине.
— Три сестры! — восхищенно сказал Стасик. — Третьей здесь нет. У той волосы до самой попки. Тоже нехилая кобылка, но прибабахнутая… ещё хуже этих.
— Мегера! И эти так сегодня визжали, так визжали… — сказал Маралов. — Уморили напрочь.
— Что с вами, Михал Иваныч? Что это вы взбледнули?
— Темпорально-аморальные связи… — с надрывом сказал Шпарин.
— Женщины! Женщины… Ему их достается агромадное количество, — завистливо проворчал Маралов.
— Михал Иваныч! Это, мы, ваши друзья, — Стасик помахал ладошкой у лица Шпарина. — Очнитесь.
— Сделаем носилки, — сказал Маралов. — Волокушу из ельника, Миша тяжелый, и оттащим в дом. Пойду, позову Додоню.
— Сейчас оживет, — мальчишка приподнялся на пальцах ног и рявкнул в Шпаринское ухо:
— Смирна-а! Р-равнение на знамя-а!!..
— Эти сестры… — вздрагивая, сказал Шпарин. — Эти сестры… мне скоро мозг вынесут.
— Вы, что же, дядь Миш, с троими мутили?
— Он такой, — сказал Маралов.
— Это не то место, — пробормотал Шпарин. — Не то.
— Как не то? Совсем даже то. Я дома.
— Берем его под руки, пацан! — скомандовал Маралов. — Повели к дому. Что-то Михал Иваныч ослабел.
— Испытания перенапрягли нашего дорогого Михаила Иваныча. Держитесь, дядя Миша. Хватайтесь за меня.
— Всё дело в путях-дорогах… — нервно произнёс Шпарин, выдираясь из рук мальчишки. — В них… В прозрачных стенах, кубах и линзах.
— Заговаривается, — поддерживая Шпарина за талию, сказал Маралов. — Праздничный вечерочек отложим на вечерочек…
— Под тяжёлый стук стаканов, — досказал Стасик.
— Крепись. До дому и в постельку.
— Завтра может и не быть, — промычал Шпарин. — И послезавтра.
— Куда ж им деваться, дядь Миш? Они наступят. Непременно наступят!
— Необходимо срочно глотнуть лекарства. Принять граммов двести в один присест. Лучше два раза по двести и без перерыва. Сразу станет лучше.
— У тебя одно лекарство. От всех болезней.
— Одно. Очень помогает. Тебе тоже поможет. Пойдем лечиться.
— Отпустите меня, братцы. Прояснилось. Пойду сам.
— И я вами недоволен, — мальчишка насупился. — Не могли притвориться. Я бы женился. Сразу!
— На всех?
— По очереди! — огрызнулся Стасик.
— Обозвала напоследок, — растерянно произнес Маралов. — Вот она — современная молодежь! Облаяли и умчались.
— Правду сказала. Ты кто есть? Пьянь и врун. Насчет хама погорячилась, а может и нет.
— Таких рассказчиков как ты, Миша, поискать надо. Я тебе в подметки не гожусь.
— Дядь Миш, откуда вы знаете сестричек?
— У тех, кто сует нос куда не следует, немедленно начинаются, с ним же, проблемы.
— Как у вас?
Шпарин потрогал грудную клетку.
— Колотится, как сумашедшее.
Скрипнула и лязгнула калитка. Из калитки вышел Ляхов и замер.
— Ну, вы даете, капитан!
— Лёха! — сказал Стасик. — Лёха? Бухому за руль нельзя.
— Что ты тут делаешь, Стас? Отец всю полицию на уши поставил.
— Заколебали вы своими ушами, — сказал Шпарин.
— Я поехал. Дел невпроворот, — Ляхов забрался в автомобиль. — Не беспокойтесь, капитан, все идет по плану. Ресторан заарендовали…
— Алексей, — Маралов погладил капот. — Ты, это… Не гоняй, не повреди лакокрасочное покрытие.
Ляхов поморщился и захлопнул дверь.
— Это он о чём? — спросил Шпарин.
— О свадьбе он, — буркнул Маралов. — О свадьбе.
Скрипнула и лязгнула калитка.
— Ии-их!.. — увидев Шпарина, растерянно произнес Додоня. — Здравия желаем, господин капитан… Сергей Николаич, еда стынет.
* * *
Шпарин поднялся на второй этаж, походил по коридору, пооткрывал двери и, увидев большое фото в тёмной рамке на светлом комоде, вошел в пыльную комнату с разбросанными мужскими вещами.
На цветной фотографии — он, собственной персоной, в зеленых плавках, и длинноволосая красотка в алом бикини на каком-то пляже. Шпарин повернул фотографию: «Лазурное озеро, январь…». «Лазурное озеро…» было выведенно изящным женским подчерком, а ниже приписанные большие буквы Х, У и Б с точкой нацарапаны явно мужским. Верхняя надпись выглядела блеклой, полустертой. Х, У и Б выглядели намного свежее. За Б с точкой изображены дерево и непонятный сосуд с крышкой.
Шпарин бросил фотографию на двуспальную кровать, застеленную покрывалом со жгуче-чёрной пантерой и открыл нараспашку высокий шкаф. Обозрев висящие на плечиках костюмы, военную форму, рубашки, постельное белье на полках, носки, стопки маек и трусов, с треском захлопнул. В секретере обнаружились наручные часы при тяжелом серебряном браслете, пакетик с белым порошком, многочисленные визитки, потертая записная книжка, заполненная адресами, именами-фамилиями, номерами телефонов, паспорт и бумажник с долларами. В нижнем ящике под ворохом старых бумаг лежала зеленая тетрадь.
«Каракули… Как курица лапой…»
Шпарин бросил тетрадь на комод и открыл паспорт.
«Шпарин Михаил Иванович»… Здрасте, Михал Иваныч!.. Выдан Усольским уездным отделением полиции…».
Он всмотрелся в фото и бросился к зеркалу, прижав к стеклу, сравнил с отражением и поцокал языком: «Аналог… Дубликат».
Фото в рамочке отправилось на комод. Шпарин пересчитал доллары, их оказалось чуть больше двух тысяч, и изучил стодолларовую купюру. Серо-голубая с рыжиной банкнота выглядела настоящей, как в прошлой российской жизни — рельефный шероховатый оттиск по всей поверхности, большая цифра «сто». Если бы не портрет президента. На месте Франклина был изображен индеец в головном уборе из перьев. Шпарин ковырнул ногтем синюю трехмерную ленту, вплетенную в бумагу и наклонил банкноту. При наклоне колокольчик поменял цвет с медного на зеленый и прыгнул в чернильницу. Шпарин удовлетворенно кивнул, уложил портмоне во внутренний карман чёрного с отливом костюма и отправился в ванную. Почистил зубы и сбрил бородку. Приняв горячейший душ, сбросил покрывало с пантерой и, упав на кровать, забылся тяжелым сном.
Его разбудили солнечные лучи, бьющие в лицо. Шпарин потянулся, позевал, опустил ноги на пол и протянул руку к тетради на комоде.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
