населением. То есть, оккупация и дискриминация официально закончилась. Эдикты Сацума перестали действовать, налоги уровнялись с остальными областями Империи. А торговля… продолжилась. Так как рюкюсцы плевать хотели на политику изоляционизма Японии. И сил принудить их к соблюдению этой политики у Императора просто не было.
В мире Васи-Сенсея признание Окинавы частью Японии произошло лишь в 1875-ом году. Почти на шестьдесят лет позже.
Второе серьёзное отличие: в Битве за Окинаву. В 1945-ом Окинава американцами так и не была взята. Япония капитулировала раньше. И военной базы Американцев на этом архипелаге так и не появилось.
Свою базу США поставило дальше, на острове Якусима, уже за пределами Рюкю.
Самолёт Старка, со мной на борту, приземлился в аэропорту Наха – столичного города Окинавы. Здесь мы отметились, пообедали в местном ресторанчике и полетели дальше в аэропорт Куме-дзима, на одноименном острове к западу от основного острова Окинава.
Именно на этом острове провёл свои последние годы жизни мой Мастер, Мастер Сотама.
- Виктор Иванович, - решилась на вопрос Романова, которая с огромным подозрением и недоумением смотрела на белобрысые макушки большинства встреченных местных. Ещё с аэропорта Наха. А обращение… в этом полёте, как-то незаметно с «Товарищ Крид», она перешла на несколько более неофициальное «Виктор Иванович». Я не возражал. – Разрушьте мои сомнения: японцы ведь должны быть черноволосыми? Они что, все красятся? Это мода у них такая?
- Наследственность у них такая, - буркнул в ответ. – Я на этих островах тридцать пять лет прожил… и с Суо ещё знаком не был.
- То есть… - нахмурилась она, пытаясь понять и осознать то, что я ей сказал.
- Ну здравствуй, батя! – вышел мне навстречу мужичок с отчётливо-азиатским разрезом голубых глаз и буйной светлой шевелюрой, ростом на полголовы пониже меня. – Не сдох ещё?
- Привет, Юи, - хмыкнул я. – Тоже рад тебя видеть.
***
Глава 67
***
Впервые это случилось в 1812-ом, когда мы с Мастером Сотамой перебрались с острова Окинава на остров Куме. На Окинаве было в тот момент слишком «жарко»: японцы пригнали свежие войска с поддержкой местных магов и местных оборотней «Хэнгеёкаев». А что, кто-то думал, что в этой стране их нет? Тот ошибается.
И сопротивление, на время, решило затаиться. Подготовиться к серии ответных ударов. Вот нас и сплавили подальше. Что б случайно под раздачу не попали. Сильнейшие свои боевые единицы сопротивление терять не хотело.
Для меня лично… практически ничего не поменялось. Я ведь не воевать в эту страну приплыл, а учиться. Вот и учился. Тренировки были ежедневными, со мной работал Мастер, а большего мне и не надо было… ну, почти. Была одна проблемка. Местные женщины… ни в какую не соглашались со мной спать. Я же гайдзин. Предосудительно. Пока на Окинаве был, там города покрупнее, перебивался проститутками, юдзё, по-местному. И было всё в порядке. Благо с этим в Японии вообще просто. Они к этому вопросу легко относятся. Проще, чем европейцы.
Но вот на Куме-дзима с юдзё было туго. Точнее, вообще никак. А «приличные» местные девушки с гайдзином… нельзя им. Мама-папа не велят! А поймают – позору не оберёшься.
Вот и приходилось мне тренироваться и терпеть. Терпеть и тренироваться.
Пока, один местный рыбачек не рассказал мне об одной местной же достопримечательности – скале Мифуга. Есть там такая на побережье. Место красивое. Вид живописный. А фишка её в том, что эта скала с дыркой. Такая себе сквозная дырка, через которую хорошо море видно. Вытянутая такая, очень на пи… женский половой орган похожа.
И, кстати, не у одного меня такие ассоциации её вид вызывает. Для местных эта скала – почитаемое место. Туда приходят женщины, что никак забеременеть не могут, чтобы о своей беде помолиться. И, вроде как, даже кому-то помогает. По слухам.
Я… не положительный герой. Совсем не положительный. Даже в каноне. Высокими моральными качествами не отличаюсь. И никогда не отличался. Тем более, в ранние свои годы. А уж почитанием всяческих святынь и вовсе никогда не заморачивался… пока Настоятелем монастыря не стал, да… Зато решительности – хоть отбавляй.
Короче, прознал я про эту легенду. Прознал, что через пару дней к этой скале очередная несчастная молиться пойдёт вечером. Сообразил себе маску пострашнее (сам из дерева вырезал, два вечера потратил), с тканевым капюшоном, чтобы волосы закрывала, да и прокрался к Мифуге, спрятался в «дырке», затаился, и стал ждать.
Пришла. Села молиться, глаза закрыла… Я тихонечко из своего схрона вылез. Голый. В одной маске. И со стоящим колом болтом. Да и прокрался к ней. Подкрался, встал и жду. А сам уже распалился, аж дальше некуда.
И тут она глаза открывает, а перед глазами мой болт покачивается. Туда-сюда, туда-сюда… А он у меня, без ложной скромности, хар-р-рошего такого размерчика, ну дык, я и сам не маленький, надо думать.
Она руки к небу подняла и Ками возблагодарила, что откликнулся на её молитвы… Ну, а дальше, уж всё понятно, короче.
Ушла домой от Мифуги она только утром. Слегка в раскоряку, но с такой счастливой улыбкой на губах…
Через неделю, уже другая, на ночь глядя, к Мифуге шла с надеждой в глазах и закушенной губой…
Но вот, когда, через девять месяцев, начали белобрысые детишки рождаться… думал забьют меня местные кольями. Уж приготовился со скал в море прыгать. Даже место подходящее подыскал, гиблое, где подводные камни опасные и течения подлые, о которых местные хорошо знают, что упадёшь от туда – живым не выплывешь. И тела не найдут.
Но нет! Не пошли меня местные бить! Детишки белобрысые? Ну и что? Ками послал! И всё тут.
Так-то оно и правильно, вообще-то – японские оккупанты сильно тогда мужчин повыбили. Мало их было. На всех баб не хватало. А под насильников ложиться ни одна не хотела.
Сильно рюкюсцы японцев ненавидели. Да и сейчас ещё та ненависть не прошла до конца, хоть и кровь вместе против Американцев проливали.
А Мифуга на весь Рюкю после того года прославилась. Со всего архипелага женщины потянулись. Бывало, что за раз и по две, по три приходили.
Я же голову брить
