— Судебно-медицинский эксперт уже был?
— Нет еще. Жду с минуты на минуту. Мне хотелось, чтобы вы посмотрели на труп, прежде чем сюда понаедут.
— Торранс, позвони из ближайшего бистро и попроси как можно скорей прислать группу из научно-технического отдела. И попроси сообщить в прокуратуру.
Лицо человека, лежавшего на колченогой железной кровати, притягивало Мегрэ. Тщательно подстриженные бородка и усы, пожалуй, старили его. Руки такие ухоженные, ногти наманикюрены, а его видели роющимся в помойке…
Но, видно, занимался он этим давно. Комната завалена самыми невообразимыми вещами. И почти все — никуда не годная рухлядь. Старая кофейная мельница. Кувшины с отбитой эмалью, мятые или дырявые ведра, пустая керосиновая лампа без фитиля, непарные башмаки.
— Надо бы составить список всего этого барахла.
Мегрэ подошел к раковине, покрутил кран. Как он и думал, вода отключена. Электричество и газ тоже, как во всех здешних домах, предназначенных на снос.
Сколько, интересно, времени покойный жил здесь? Судя по количеству собранного хлама, достаточно давно. У привратницы и у соседей не спросишь — их нет. Комиссар Аскан вышел на площадку и обратился к малышу Николье:
— Хочешь помочь нам? Спустись вниз. Через несколько минут приедут из полиции, проводи их сюда.
— Хорошо, мсье.
— Не забудь предупредить, что ступенек недостает.
Мегрэ бродил по комнате, время от времени поднимал что-нибудь с полу, обнаружил огарок свечи и коробку спичек. Огарок был прикреплен к дну щербатой чашки.
Впервые за долгие годы службы он сталкивался с подобной картиной, и с каждой минутой удивление его росло.
— Как его убили?
— Несколькими выстрелами в грудь и живот.
— Калибр крупный?
Средний. Вероятней всего, тридцать второй.
— В карманах пиджака ничего нет?
Мегрэ представил себе, с каким отвращением этот утонченный и элегантный полицейский комиссар обыскивал грязные лохмотья.
— Пуговица, обрывок шпагата, кусок черствого хлеба.
— Деньги?
— Две монетки по двадцать пять сантимов.
— А в брюках?
— Грязная тряпка, служившая, видимо, носовым платком, и коробка из-под пастилок от кашля с окурками.
— Бумажника не было?
— Нет.
Даже клошары с набережных, ночующие под мостами, носят в карманах документы, по крайней мере — удостоверение личности.
Явился Торранс и был ошеломлен не меньше Мегрэ.
— Вот-вот будут.
И действительно, Мерс и его подчиненные, предводительствуемые малышом Николье, поднялись по лестнице. Они с изумлением оглядывались.
— Тут что, убийство?
— Да. Говорить о самоубийстве не приходится: в комнате нет оружия.
— С чего начать?
— С отпечатков пальцев — надо установить его личность.
— Жаль пачкать такие холеные руки, но придется — нужны отпечатки.
— Фотографировать?
— Обязательно.
— А красивый был мужик и, видно, крепкий.
Послышались осторожные шаги: пришли товарищ прокурора, судебный следователь Кассюр и его протоколист. Вся троица с недоумением озирала комнату.
— Когда его убили? — спросил товарищ прокурора.
— А вот сейчас узнаем — пришел доктор Лагодинек.
Доктор был молод, полон задора. Он пожал руку Мегрэ, поздоровался с остальными и направился к колченогой кровати. Обитатель комнаты тоже приволок ее либо с улицы, либо со свалки.
— Личность установили?
— Нет.
Народу в комнате набралось много, и все с опаской поглядывали на пол: он так ходил под ногами, что было боязно, как бы не провалился.
— А мы ведь рискуем очутиться этажом ниже, — заметил доктор.
Он ждал, когда кончат фотографировать, чтобы приступить к осмотру тела. На обнаженной груди убитого виднелись три черных пулевых отверстия.
— В него всадили три пули с расстояния примерно в метр. Убийца имел возможность прицелиться: очевидно, жертва спала. В противном случае пули не легли бы так кучно.
— Смерть наступила мгновенно?
— Да. Задет левый желудочек.
— Как вы думаете, пули прошли насквозь?
— Скажу, когда переверну его.
Один из фотографов помог доктору. Насквозь прошла только одна пуля; скорей всего, она застряла в тюфяке.
— Вода тут есть?
— Нет. Отключена.
— Интересно, где он мылся? Тело у него чистое.
— Вы можете приблизительно установить время смерти?
— Между девятнадцатью и двадцатью тремя часами. Когда произведу вскрытие, скажу точнее. Кто он, известно?
— Пока нет. Дадим фотографии в газеты. Кстати, когда они будут готовы?
— Через час устроит?
Фотографы ушли, а остальные эксперты занялись поисками отпечатков пальцев.
— Думаю, я вам больше не нужен? — спросил товарищ прокурора.
— Я, наверно, тоже? — присоединился следователь Кассюр.
Мегрэ неторопливо, с отрешенным видом сосал трубку. Он даже не сразу понял, что обращаются к нему.
— Нет. Я буду держать вас в курсе.
И направился к судебно-медицинскому эксперту.
— Как вы думаете, он был пьян?
— Я был бы изрядно этим удивлен. Впрочем, определим по содержимому желудка. Хотя по внешнему виду я бы не сказал, что этот человек пил.
— Хм, непьющий клошар, — хмыкнул комиссар Аскан. — Редкий случай.
— А если это был не клошар? — заметил Торранс.
Мегрэ молчал. Казалось, он взглядом фотографирует комнату, не упуская ни малейшей подробности.
Эксперты работали уже минут пятнадцать, когда в тупике остановилась машина Института судебной медицины и малыш Николае сбежал вниз, чтобы показать дорогу двум санитарам с носилками.
— Можете забирать.
Убитого перевернули, и все опять уставились на его лицо с аккуратно подстриженной бородкой — лицо благородного отца семейства.
— Здоровый бугай! — пробурчал один из санитаров.
Из-за недостающих ступенек спускаться с такой ношей им было трудно.
Мегрэ подозвал Николае.
— Скажи-ка, юноша, нет ли в квартале парикмахерской школы?
— Есть, мсье Мегрэ. На улице Сен-Дени, через три дома от нашей мясной лавки.
Более десяти лет назад Мегрэ вызвали в одну из таких школ, и он там искал преступника В Париже, вне всякого сомнения, подобных школ немало, имеются и самого высшего разряда. Но вряд ли заведение, располагающееся в районе рынка, принадлежит к первоклассным.
Вероятней всего, первые неумелые опыты ученики этой школы, как, впрочем, и других, делают на клошарах. Готовят там мужских и дамских мастеров, а также маникюрш.
Но чтобы пойти туда, необходимы фотографии. А пока придется ждать, что дадут отпечатки пальцев.
Оставив Мёрса и двух его помощников в комнате, Мегрэ в сопровождении Торранса и комиссара Аскана спустился вниз. Вдохнув в тупике относительно свежего воздуха, они сразу почувствовали себя лучше.
— Как вы думаете, почему его убили?
— Понятия не имею.
Они прошли под арку во двор. Он был завален старыми ящиками и всяким хламом. И тут Мегрэ нашел ответ на вопрос врача. У стены торчала колонка, а рядом на камне — более или менее целый кувшин. Мегрэ решил проверить. Несколько раз качнул вхолостую, но вскоре колонка всхлипнули и полилась вода.
Не здесь ли умывался неизвестный? Комиссар представил, Как он, голый до пояса, обливается водой.
Мегрэ простился с Асканом, пошел по улице Гранд-Трюандери, а потом к рынку. Жара была чудовищная, и Мегрэ зашел в бистро: все равно ему нужно позвонить по телефону; оно оказалось вполне пристойным, и он заказал кружку пива. Торранс сделал то же самое.
— Дайте научно-технический отдел.
Мегрэ позвал инспектора Лебеля, занимающегося отпечатками пальцев убитого.
— Алло! Лебель?.. Успели заглянуть в картотеку?
— Только что оттуда. Отпечатки этого человека у нас не зарегистрированы.
Тоже странно. Большинство клошаров когда-нибудь да сталкиваются с правосудием.
— Благодарю. Не знаете, фотографии не готовы?
— Будут минут через десять. Через десять, Местраль?
— Скажите — через пятнадцать.
До уголовной полиции было рукой подать, и Мегрэ с Торрансом через несколько минут приехали на набережную Орфевр. Мегрэ поднялся в лабораторию, но ему пришлось подождать, пока высохнут снимки. Торранса он оставил в комнате инспекторов.
Мегрэ взял фотографии, вернулся к себе и послал Лурти разнести их по редакциям газет, особенно вечерних.
— Пойдем, Торранс. До завтрака остается час, а нам еще придется походить.
Ходить по кварталу с фотографиями Мегрэ послал Торранса.
— Показывай их владельцам лавок и маленьких баров вокруг рынка. Встретимся у машины.
Сам он направился на улицу Сен-Дени. Эта узкая улочка, несмотря на отпускное время, кипела жизнью: ее обитатели не принадлежат к тем, кого встречаешь на курортных пляжах.
