— С чего вы взяли, что я сплю с Гектором? — спросила я.
Хэрриет делает еще один глоток чая. По ее устремленным вдаль, похожим на изумруды глазам я вижу, что она тщательно подбирает слова.
— Когда я поняла, почему на меня так смотрят эти молодые женщины — а почти все они были молоды, — мне пришлось практически совсем отказаться от участия во всяких мероприятиях вместе с Гектором. Эти взгляды стали для меня просто невыносимыми. И тогда я начала больше времени проводить с женами его друзей. И я видела, как они с пониманием поглядывают друг на друга, в то же время публично не признавая неверность своих супругов. Я обнаружила, что я не одна такая. Как раз наоборот. Остальным женам тоже приходилось с этим мириться. Это придало мне сил и уверенности в правильности принятого мною решения не спешить, дождаться подходящего момента.
Однажды мой драгоценный Джек привел к нам в дом женщину, на которой хотел жениться. Я была счастлива: он наконец-то решил остепениться! Представь себе мой ужас, когда я увидела на ее лице страх, свидетельствующий о том, что ей тоже пришлось терпеть издевательства Гектора. Присмотревшись к ней, я поняла, что в ее случае это было что-то гораздо более личное и жуткое. Я также поняла, что Джек ни о чем не догадывается, и поэтому промолчала. Но жить с этим мне было очень сложно. Это была самая трудная из всех задач, которые ставила передо мной жизнь. Мне пришлось ограничить общение с сыном, лишь бы не заставлять ее оказываться за одним столом с Гектором.
Когда я узнала, что они решили пожениться тайно, я плакала два дня подряд, потому что это было подтверждением всех моих подозрений. Из-за того, что натворил Гектор, я не смогла присутствовать на свадьбе сына.
«И все же ты поставила их свадебную фотографию у себя в гостиной», — подумала я.
— Я по-прежнему не понимаю, как это связано с тем, что вы подумали обо мне и Гекторе, — сказала я.
— Дело в том, Либби, что я вижу то же самое выражение и в твоих глазах. Когда я с тобой познакомилась, его там не было, впрочем, как и все последующие годы. Но во время наших последних двух встреч я заметила, что ты смотришь на него со страхом и презрением… Я испугалась, что после аварии он, применив силу… воспользовался твоей беспомощностью и уязвимостью.
Я перевожу взгляд на черный экран лежащего рядом со мной телефона. Эта чернота скрывает цифры 999, мой шанс позвать на помощь. Сейчас мне очень нужна помощь. Что я могу ей рассказать из того, что мне известно? С одной стороны, если она все узнает, то, быть может, мне не будет угрожать такая серьезная опасность со стороны Гектора. С другой стороны, разве я могу быть уверена, что ей можно доверять? Ведь она, зная правду о Гекторе, оставалась рядом с ним! Откуда мне знать, что она не подвержена в какой-то мере стокгольмскому синдрому? Она могла убить Еву, выполняя его поручение. Может, она пришла ко мне, чтобы собрать для него информацию?
— Я узнала, что он посещает проституток, — ответила я, — и перестала его уважать. Простите, но меня выворачивает от одной мысли об этом.
— А Ева? — спрашивает она. — Как ты узнала о Еве?
— Я это вычислила. Я немного знала историю Евы, о том, что она жила в нищете. Учитывая, как относится к отцу Джек, было нетрудно сложить два и два.
— Джек знает о Еве и своем отце?
— Думаю, что знает, — отвечаю я. — Прямо я его об этом не спрашивала.
Мучительное страдание искажает лицо Хэрриет. Мне хочется подойти к ней, обнять ее, позволить ей поплакать у меня на плече. Но я знаю, что для нее это неприемлемо. Это означало бы утрату собственного достоинства, а это уже чересчур.
— Я сейчас уйду, — наконец говорит она. — Я и так злоупотребила твоим терпением и отняла у тебя время.
Я не могу отпустить ее в таком состоянии. Я никогда не прощу себе, если по дороге домой с ней что-то случится.
— Нет, Хэрриет, — возражаю я. — Пожалуйста, останьтесь у нас на ночь.
Она растеряна. Впрочем, лишь немногим больше меня, потому что, открывая рот, я не собиралась предлагать ей остаться.
Я улыбаюсь и пожимаю плечами.
— Останьтесь, — повторяю я. — Вернетесь домой завтра. Ночь подальше от Гектора пойдет вам на пользу. Мне приятно ваше общество.
Хэрриет продолжает молчать.
— Мы больше не будем обо всем этом говорить, — обещаю я. — Мы просто будем общаться, смотреть телевизор, читать. Может, даже чего-нибудь выпьем.
«С Евой ты была всего этого лишена», — думаю я.
— С удовольствием, Либерти, — будто преодолевая боль, с трудом выдавливает она из себя и вымученно улыбается.
Я и представить себе не могла, насколько одинокой она была все эти годы. Я не понимаю, как она все это вынесла.
Я улыбаюсь в ответ и встаю, чтобы снова поставить чайник. Ее взгляд падает на лежащий на диване мобильник. Когда она опять смотрит на меня, я понимаю, что мы обе знаем, что он там делает. Но это уже не имеет значения. Теперь я совершенно точно знаю, что Хэрриет не способна на убийство.
— Позволь, я тебе помогу, — говорит она и берет со стола поднос.
Я впервые чувствую, что у меня есть возможность по-настоящему близко узнать эту женщину, всегда внушавшую мне симпатию и уважение.
Глава 19
Либби
Я лежу в постели и, конечно же, думаю о Еве, когда снова начинает звонить телефон. Сейчас три часа, и в это время мне обычно звонит Джек, чтобы сообщить, когда он приедет домой, и спросить, что мне хочется на ужин.
Телефонные звонки прекратились в тот день, когда у нас гостила Хэрриет. Она машинально сняла трубку и произнесла: «Алло». Тот, кто звонил, положил трубку значительно быстрее, чем обычно.
Я сказала себе, что это совпадение и волноваться мне не о чем.
Джек не раз пытался поговорить со мной с того вечера, когда к нам заезжали его родители. Пока мне удавалось уклоняться от всех его попыток. Я не хочу, чтобы он узнал то, что знаю я, но каждый раз, когда мы общаемся, я боюсь проговориться или как-то иначе дать ему понять о том, что мне известно.
С большим трудом мне удается дотянуться до телефона и снять трубку (иногда я чувствую себя так, как будто авария произошла только вчера).
— Алло? — говорю я.
Молчание.
— Алло? — повторяю я.
Молчание.
— Алло, — осторожно произношу я.
Там кто-то есть. Я это знаю. Кто-то слушает меня, не произнося ни слова.
— Я даю вам последний шанс, — жизнерадостно говорю я, потому что не хочу, чтобы он понял, что ему удалось меня растревожить. — Алло?
Молчание.
— Ну что ж, как знаете. До свидания.
Моя рука трясется так сильно, что мне не сразу удается правильно положить трубку на рычаг.
