Первая стрела ударила в то место, где он только что стоял.
Вторую он разрубил на лету.
Третья пригвоздила плащ неподвижной Медузы к песку.
— Спасайся, дура!.. — подхватив на бегу гальку размером с куриное яйцо, Серый, почти не целясь, запулил ей в Нектарина.
Тот с легкостью увернулся и послал еще одну стрелу — тоже мимо.
— Мими! Преврати его! — выдернув стрелу, удерживающую плащ-крылья Горгоны, Волк рывком поднял ее на ноги. — Он тебя сейчас убьет!..
Справедливость его слов тут же была подтверждена еще одной стрелой, пробившей навылет складки плаща.
Медуза стояла, не шелохнувшись.
— Нет…
— Ты же Горгона!.. — Серый едва успел перерубить еще одну стрелу. — Превращай!!!..
— Нет!!! Пусть лучше он меня убьет…
— Дура!.. — потащил он упирающуюся девчонку за собой.
Следующая стрела с тяжелым звоном ударила в меч, и тот, описав пологую дугу, плюхнулся куда-то в море.
— А, чтоб тебя!.. — дернулся вслед за ним Волк.
— Куда торопишься, ничтожный?
Прямо перед ним, красиво подсвечиваемая закатом, зависла могучая фигура Нектарина, и самая быстрая пара сандалий лениво хлопала своими белыми крыльями, с легкостью удерживая героя метрах в полутора от прибоя.
Стрела с натянутого лука смотрела Волку прямо между глаз.
— Кто ты такой, и что тебе здесь надо? — стал отчаянно выгадывать время Серый.
— Я — тот, кто убьет вас обоих, — презрительно повел крутыми плечами стеллиандр. — Ее — потому, что я хочу править всем миром, а тебя — потому…
Под бездушным взглядом Нектарина отрок Сергий почти физически ощущал, как трехгранный наконечник стрелы входит ему в лоб.
И лбу это резко не нравилось.
От этого в нем начинали роиться всякие мысли и воспоминания…
Воспоминания и идеи…
Идеи…
— …когда предлагали. А теперь — про…
Серый набрал полную грудь воздуха.
— ДОМОЙ!!! ДОМОЙ!!!
— Что…
Договорить Нектарин не успел.
Как правило, уносясь вперед и ввысь вверх ногами, без должных навыков говорить вообще очень сложно.
Самая быстрая пара Стеллы, похоже, была и самой соскучившейся по дому, и поэтому, великолепный еще мгновение назад герой, не сказав последнего "прости", с нечленораздельными выкриками, подобно призраку заката скоро растаял за горизонтом.
Когда подоспел Мека с полотенцем, вытирать им уже пришлось не пригоршню слез, а двух промокших людей, один из которых при этом постоянно стремился еще больше промокнуть, бросившись в море и утопившись.
Общими усилиями химерика и Серого безутешную Мими все-таки удалось извлечь из воды, вытереть и препроводить до того места, где Масдай решил устроить ночлег.
— Сейчас мы разведем костер, посушим тебя, а утром пойдешь домой и все наладится, — не особенно рассчитывая быть услышанным, приговаривал отрок Сергий, затаскивая маленькую горгону на крутой карниз.
— Я домой не пойду, — вдруг перестав всхлипывать, твердо и внятно заявила Медуза.
— Почему? У тебя дома кто есть?
— Сестры. Голотурия и Актиния.
— Ну, вот видишь, — слегка нервно пожал плечами Волк. — Они же за тебя беспокоиться будут. Искать тебя. Может, даже сейчас ищут.
— Не будут они меня искать. Никому я не нужна.
"Мне нужна," — подумал Волк.
А Мими продолжала говорить, не останавливаясь.
Поскольку при этом она перестала плакать, Серый ей не препятствовал, а потихоньку развел костерок, прицыкнул на Масдая, чтобы не комментировал, нарезал бутербродов и сел ужинать и слушать исповедь несчастной горгоны.
— …я с рождения не такая, как они. Да, у меня вместо волос — змеи, как у них. Да, у меня есть крылья, и я могу превращать все живое в камень и во всякое такое прочее. Ну и что!?.. Нет, сначала я честно старалась стать похожей на них. Я часами просто лежала рядом на солнце, а когда им это надоедало, я летала с ними в разные страны… И в гости к тетушкам… Они такие забавные… Или к деду… Но ведь Ния с Рией совершенно невыносимы! С ними невозможно путешествовать! Они сварливые и вздорные, и в обществе мне за них иногда даже неудобно бывало… часто… практически, всегда… перед людьми… А если люди на них кричали, то они превращали их!.. Как будто это забавно…
"Естественный отбор, благо для человечества," — мысленно пожал плечами Серый. — "Люди, у которых хватает ума, чтобы накричать на горгону, не должны оставлять после себя потомства."
— …а мне это не нравилось. Я не хотела, чтобы люди меня боялись!.. Я хотела завести друзей, ходить в театры, в библиотеки, на чемпионаты Мирра… — Мими смутилась, взяла с рушника помидор, вытерла его о край туники и положила обратно.
— Это, наверное, потому, что я — смертная, а они — нет… И мы по-разному смотрим на жизнь. И потом, когда у нас на острове стали появляться герои, чтобы отомстить за их вольности, милые сестрички превратили это в соревнования!.. Они говорят, что никто их сюда не приглашал, и они получают, что хотели… И что я — ненормальная… Позор всего рода… Посмешище… Наверняка они будут только рады, если со мной что-нибудь случится. Зачем ты не дал Нектарину убить меня!.. Уж если даже ему я не нужна…
При воспоминании о своем недавнем кумире слезы снова потекли по ее щекам.
— Ну, Мими, ну перестань же ты реветь, ну как маленькая!.. — стал уговаривать ее Волк, стараясь не вспоминать о том, с какой целью он сам ее разыскивал и что теперь будет делать, когда стал абсолютно уверен, что отрубить голову такой вот Горгоне-Несмеяне не сможет никогда.
— Ты вообще знаешь, что этому твоему Апельсину была нужна не ты, а твоя голова, чтобы править миром и превращать в камень других людей? И остальным, с позволения сказать, героям — тоже? Они ничем не лучше тебя, и, тем более, твоих сестер! И уж если разговор зашел об этом фрукте, то я уверен, что человек, который в ответ на признание в любви от такой симпатичной, доброй и искренней горгоночки, как ты, хочет отрезать ей голову, просто не достоин ее!
— Чего?
— Кого. Тебя. И что в мире, наверняка, есть десятки других героев, или просто нормальных людей, просто мечтающих встретить такую девушку!
— Нет, — поникла головой воспрянувшая было Мими. — Только не меня. Я никому не нужна. Я несчастливая. Невезучая…
— Да тебе еще не раз повезет!..
— Нет… Только не мне… Что бы я ни делала… Никогда…
— Послушай, Мими. Вот если бы всех людей в мире усадить попарно играть в кости, то один из каждой пары непременно проиграет. А потом если всех этих проигравших заставить играть между собой, то половина из них проиграет еще раз. А потом уже этих проигравших усадить играть. И так далее. То, в конце концов, останутся два человека, которые проиграли все предыдущие игры, так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
