— А что мы будем там делать? — удивились мы.
— А что хотите. Расскажете о своей работе, покажете пару реприз. Вы встретитесь с интересными людьми, а они, в свою очередь, узнают больше о цирке. Это полезно и для вас и для цирка.
К встрече готовились с волнением. Старались вспомнить все самое интересное, чтобы потом рассказать журналистам.
В Дом журналиста мы приехали с Мишей в гриме, в клоунских костюмах, прямо после представления. Показали две репризы. Их приняли средне. А потом мы начали рассказывать о своей жизни, о цирке, и зал оживился. Около двух часов мы отвечали на вопросы журналистов. Оживление в зале вызвал и рассказ о статье «Мама русского клоуна плакала» в шведской газете. В заключение я вспомнил о фильме, который смотрел в Швеции. Герой картины, бедный репортер, оставшись без работы, решил покончить жизнь самоубийством. Тут появился дьявол, заключивший с газетчиком сделку. За душу, которую после смерти согласно сделке заберет дьявол, репортер будет каждое утро на своем столе находить завтрашнюю газету. И со следующего дня у репортера началась шикарная жизнь. Узнавая в завтрашней газете, что произойдет сегодня, он за короткое время стал миллионером. Играл на бегах, зная заранее, какая лошадь придет первая. Зная о всех преступлениях, которые произойдут в городе, заблаговременно выезжал на места убийств и, установив аппаратуру и свет, фотографировал все подробности преступления. За свои сенсационные репортажи он получал баснословные гонорары. Кончался фильм, что в одной завтрашней газете репортер прочел сообщение о своей гибели в автокатастрофе. Понимая, что изменить судьбу невозможно, он, принял ванну и переодевшись, сел в машину и покорно поехал навстречу своей гибели.
Заканчивая эту историю, я сказал, что мы, артисты цирка, в мистику не верим и, конечно, не можем получить завтрашнюю газету… В это время раздался взрыв хлопушки (ее незаметно взорвал Миша), и к моим ногам упала свернутая в трубочку газета. Я поднял ее и, разыгрывая искреннее удивление, воскликнул:
— Смотрите-ка, завтрашний номер «Вечернего Ленинграда»! — После чего под смех зрительного зала начал читать юмористический отчет (конечно, он был написан заранее) о встрече клоунов с журналистами города. Эту шутку приняли прекрасно.
Когда мы уходили, ко мне подошла миловидная девушка из редакции молодежной газеты «Смена» и сказала:
— Большое вам спасибо. Оказывается, вы совсем не такие, какими я вас представляла. Теперь на клоунов буду смотреть другими глазами.
Конечно, как в святочном рассказе, полагалось бы, чтобы после этой встречи ко мне подошел в бархатной куртке и пенсне тот самый человек из Мариинского театра. Увы, этого не произошло.
Когда тросточка не прыгает
Человек приходит в ресторан. Садится за столик. Официант ставит перед ним тарелку, кладет вилку, нож и уходит. Крутятся стрелки часов. Время идет. А официанта нет. Голодный человек начинает постепенно съедать вилку, потом ложку, а затем и тарелку. Принимается за стул. Покончив со стулом, съедает стол. Такой номер, рассказывали мне, есть за границей. Все предметы, которые человек съедал, сделаны из тонкой вафли. Артист возит с собой целый агрегат, изготовляющий этот съедобный реквизит. Видевшие номер говорили, что смотрится он смешно.
(Из тетрадки в клеточку. Февраль 1959 года)
Мелким клоунским реквизитом мы стали обрастать задолго до того, как начали работать коверными. Случайно купленные или кем — нибудь подаренные вещи — большую английскую булавку, какую — нибудь дудочку, — огромную галошу, старый клаксон от автомобиля — мы складывали в большой ящик с надеждой, что все это может пригодиться. Нередко бывает, что именно какая — нибудь забавная, иногда даже странная вещь помогает родиться репризе.
Помню, смотрел я, как цирковой бутафор что-то мастерил из резины, и лежавшие рядом обрезки вдруг напомнили мне змею. Я попросил его сделать нам из этой резины змейку. Зачем она нам — сам не знал. Ну пусть, думаю, будет у нас змейка. Повисит в гардеробной, а потом мы с ней что — нибудь да придумаем. Года два змея, пугая всех входящих, «прожила» в нашей гардеробной. А затем родилась реприза «Змейка», которую мы с успехом показывали после работы дрессировщиков. Я выходил с чемоданом в центр манежа (в чемодане находился механизм управления змейкой) и сообщал Мише:
— Вот мне Дуров змейку подарил!
Вытаскивал из чемодана змею (она извивалась в руках, как живая, сделанные из блестящих пуговиц глазки злобно блестели). Опуская ее на ковер, я говорил:
— Ее зовут Катя.
Публика смеялась.
Змея бросалась то на меня, то на Мишу.
— Ее зовут Катя.
Когда мы репетировали репризу, то долго думали, чем же ее закончить. Вроде бы все смешно, а концовки нет. И решили мы в финале бросать змею в публику.
— Ты с ума сошел, — сказала Таня, — бросать змею в публику. А если окажется беременная женщина… или кинешь на человека с больным сердцем.
Тогда мы решили использовать подсадку. Змея кидается сначала на меня, потом на Мишу. Мы пытаемся ее поймать, носимся за ней по манежу, публика смеется, а змейка от нас ускользает. Наконец Миша набрасывает на нее пиджак, хватает ее и… бросает в подсадку. К радости публики, человек в подсадке шарахался, а иногда даже падал.
Но еще больше смеялись, когда выяснилось, что вместо змейки Миша бросал на «зрителя» кусок обыкновенной веревки (Миша ловко под пиджаком подменял змейку веревкой).
По-разному появлялся у нас реквизит. Гастролируя в Японии, в одном из ресторанов мы увидели огромную шестнадцатилитровую бутылку. Увидели и обмерли — вот бы нам такую для работы. Я вспомнил, как Борис Вяткин привез из Чехословакии полутораметровую мельхиоровую чайную ложку и делал с ней репризу «Ложечка варенья». Стали наводить справки, где можно купить такую бутылку. Оказалось, что приобрести ее — дело сложное. Потом мы подружились с хозяином ресторана, и, когда уезжали, он на прощанье торжественно подарил нам эту бутылку.
Интересно, что репризу с японской бутылкой мы придумали в Париже, а впервые показали на манеже в Туле.
В этой репризе «Увеличитель» маленькие предметы превращаются в огромные. Кладем маленькую расческу, вытаскиваем полуметровую. Положим обычную зажигалку — вытаскиваем громадную. В конце репризы брали четвертинку водки, закладывали в наш «увеличитель» и доставали оттуда японскую бутыль. Это вызывало взрыв смеха.
У нас немало и трюкового реквизита. Придумать трюк легче, чем разработать его технику. Помню, как мы бились над приспособлением для табуретки, с которой таинственным образом пропадали куриные яйца, ломали голову над механическим устройством для тараканов, которые должны были бегать по манежу, изобретали трюк, в котором пущенная из лука стрела должна пронзить меня насквозь.
