мне, капитан Кэллоу: как бы вы хотели свести счёты с Бишарой?
Моя ответная улыбка была полна злобы.
— Я думаю, мы с вами прекрасно поладим, капитан Похититель.
Том I / 026 : ... планом Верес
— Никогда не загоняй праэс в угол, сынок. Иначе тогда-то и начинается призывание дьявола, а дальше всё катится под гору. — Король Жеан из Кэллоу, обращаясь к будущему королю Патеру Невнимательному.
Похититель предложил дождаться заката для внезапной атаки, и я была склонна с ним согласиться. Как оказалось, впереди у меня было много работы. Мне нужно было узнать реальную численность моих оставшихся кадетов, понять, сколько у нас осталось боеприпасов, и проинформировать моих оставшихся офицеров о новом плане. Нам не грозила опасность быть уничтоженными из-за истощения офицерского состава, учитывая, что мой единственный пропавший лейтенант был — снова — Крыса, но я уже поняла, что снижение численности было тем способом, которым Верес намеревалась меня уничтожить.
Мудро с её стороны, учитывая, что ей потребовалось бы немало легионеров, чтобы уничтожить меня, если она достаточно сильно загнала меня в угол. Моё Имя по-прежнему оставалось темпераментной сучкой, отключившей доступ к силе, но у меня было ощущение, что, если противостояние станет слишком подавляющим, мой аспект борьбы вернётся. Однако насколько этот аспект эффективен против группы врагов ещё большой вопрос.
Хотя Блэк по-прежнему молчал о более общих знаниях Ролей, мне удалось получить несколько советов по использованию моей собственной. Он рассказал мне, что аспекты всегда нуждаются в определённых условиях, чтобы быть задействованными, и обычно имеют по крайней мере одно ограничение. Учиться, например, можно было только тогда, когда меня сознательно учили. Попытка уловить трюк с мечом в середине поединка каждый раз терпела неудачу. Что касается Борьбы, то он был менее полезен в её разгадывании: это не было одним из его аспектов, когда он был Оруженосцем, и, хотя он изучал Имена, их мощь сильно варьировалась от одного Имени к другому. Он предположил, что этот аспект был задуман как уравнитель: когда меня превосходили, моё Имя ставило меня в равные условия с моим противником на короткое время. Нельзя было быть уверенным, прав он или нет, пока это не было проверено, но его теория казалась… складной. Как будто являясь частью чего-то более масштабного.
Имена должны были соответствовать тому, кто ты есть, и с того момента, как я приняла предложение Бедствия, я знала, что большинство моих битв будут тяжёлыми. То, что Имя откликнулось на моё желание найти способ выровнять игровое поле, было понятным. Однако я беспокоилась, что оно не будет адекватно реагировать на нескольких противников. Когда я застала Рашида врасплох и надрала его жалкую задницу, мы, по сути, дрались. Когда я перепрыгнула через бревно в последней военной игре, я была совершенно уверена, что не участвовала в борьбе. Просто использовала ту малую силу, которую моя повреждённая связь с Именем сделала доступной в то время. Сработает ли аспект, если я столкнусь с несколькими противниками, которые, строго говоря, слабее меня? Были сомнения.
Я уже знала, что Имя реагирует только на прямые угрозы, иначе оно отреагировало бы, когда Наследница перехитрила меня в Башне. Я надеялась, что мой третий аспект будет включать громкий сигнал тревоги, ревущий в моей голове всякий раз, когда дворянин сонинке уделывал меня, но я сомневалась, что это будет именно так. В моём и её Именах была какая-то извращённая двойственность, которая напомнила мне один из первых дневных уроков с моим учителем. Большую часть времени мы обсуждали учебные пособия, и он уточнял или дополнял материал из них, но время от времени он вступал в дискуссию по какому-нибудь вопросу, и весь день проводился за этим обсуждением. Мне пришлось научиться и опасаться, и с нетерпением ждать этих конкретных уроков: я всегда выносила из них что-то полезное, но выводы могли быть… мягко говоря, морально гибкими.
В тот раз речь шла о природе власти.
— Император Ужаса Подлый однажды сказал, что сила — это способность видеть, как исполняется твоя воля, — начал он. — Используя это как пробный камень, я бы классифицировал власть на два широких типа: мягкая сила и жёсткая сила. Мягкая сила, — уточнил он, — это использование косвенных методов и влияния. Убеждать и принуждать других выполнять ваши приказы с помощью убеждения или социального давления.
Хотя я не любила её на личном уровне, на объективном могла видеть, что Наследница преуспела в такого рода деятельности. Она сумела настроить против меня всех остальных претендентов ещё в Саммерхолме с минимальными усилиями и без риска для себя. Когда мы встретились лицом к лицу на Благословенном Острове, применение силы было запасным планом, а не главным направлением её усилий: вместо этого она предложила мне то, что, по её мнению, я хотела, таким образом, чтобы я не стала препятствием для её планов.
Жёсткая власть, напротив, была моим способом действия. Прямое применение силы, чтобы диктовать свою волю другим. То, как Блэк это сформулировал, заставило меня почувствовать себя неловко, но в его словах была доля правды. В конце концов, я была не прочь навязать другим то, что считала правильным и неправильным, острием меча. Даже то, что можно было бы назвать моей единственной вылазкой в мягкую силу, когда я решила использовать Одинокого Мечника как способ поджечь Кэллоу для продвижения моего дела, мне удалось сделать, сначала сильно избив героя. Я до сих пор помню, как каждый из претендентов на звание Оруженосца действовал по-своему, как будто это Имя противопоставляло разные методы друг другу, чтобы понять, какой из них был наиболее достойным. В этом свете я не думаю, что это было совпадением, что мы с Наследницей использовали принципиально разные способы получения того, что мы хотели. Мы были в соревновании, это ясно, я просто не была уверена, для чего.
Не то, чтобы это что-то меняло. Наследница точила ножи, предназначенные для моей спины, ещё до того, как мы встретились, и я не думаю, что она перестала вмешиваться в драку. Задержка магии крови и моя дерьмовая стартовая позиция явно было делом её рук, но явно не было единственным её инструментом. Два инцидента, за которыми, как я подозревала, стояла она, испортили мне представление, да, но до сих пор она всегда шла на более сложные заговоры, чем этот. Все движения, которые она делала раньше, могли полностью вывести меня из равновесия, а это означало, что, скорее всего, третий
