Только когда уже совсем стемнело и снова полил жуткий дождь, Роман остановился у одиноко стоящего у трассы деревянного дома. Размяв уставшую спину и руки, он вынул один из пистолетов и пошел к входу.
Двери со сломанными замками легко отворились, и Роман оказался в захламленной не одним, видать, обыском прихожей. Перешагивая через поваленную одежду и мебель, он прошел в комнату и обнаружил, что если не гнушаться запахом гнили, идущей непонятно откуда, то место вполне подходит для ночлега.
Выйдя наружу, он, упираясь в руль руками, закатил мотоцикл по крыльцу в прихожую и, закрыв дверь, упер в нее платяной шкаф. Неуверенный в безопасности входа, с помощью диодного фонарика Роман отыскал в доме гвозди и молоток и заколотил вход намертво. Зачем он это делал, Роман понимал слабо. Захотел бы кто попасть в дом, так и через окна бы вломился. Закончив с дверью, Роман перекусил запасенной кашей в пластиковой коробке, что он на вечер якобы набрал себе на кухне. Облизав ложку и спрятав ее вместе с контейнером в вещмешке, он еще раз обошел дом и решил улечься спать на распоротом диване в самой большой комнате дома. Набросав на него несколько курток-пуховиков и притащив себе укрыться огромное одеяло из, кажется, детской комнаты, он лег и почувствовал, что большего для сиюминутного счастья ему и не надо. Уснул он практически сразу, только подумав, что его уже день как ищут. Интересно, что решит Улем, вообще, да и Ринат тоже? Сразу ли они поймут, что он свалил и больше в их игры не играет? Или начнут усиленно искать, думая, что он поехал покататься и попал в аварию? Скорее второе. Он ничем не выдал своего окончательного решения порвать с Улемом и его Новым миром. Больше того, Роман даже улыбался, слушая, что он приносит удачу. Так что сразу не должны заподозрить. Это потом, спустя несколько дней… когда они обыщут все окрестности, Улем придет к верному выводу. А пока у Романа еще есть время выбраться.
Как уснул он практически сразу, так и проснулся Роман мгновенно. Еще не успели окончательно упасть осколки разбитого окна, как он открыл глаза, и рука нашла рукоять пистолета. Он не вскочил и не бросился в поисках лучшего места и укрытия. Наверное, что-то в наших генах осталось от зверья. В секунды опасности и страха мы цепенеем, как кролик перед налетающим на него автомобилем.
Однако нельзя сказать, что Роман сильно перепугался. Он, наверное, чего-то подобного ожидал, раз заколачивал двери. Он просто пытался первые секунды определить это. Еще сон, пусть и странный, или уже реальность? И хоть от окна его закрывал стоящий рядом с диваном стол, Роман непроизвольно вжимался в ворох одежды, что он набросал под себя.
Невидимый Роману ночной «гость» громко сказал кому-то:
– Ну посвети сюда… Я ща заберусь.
По голосу это был подросток. И Роман несколько пришел в себя. Даже если сопляк вооружен, ему не справиться с ним, пока Роман в удобном положении, укрытый и готовый к внезапному нападению. Шум в оконном проеме был единственным, что слышал Роман. Звук ливня, топтание под окнами, чьи-то окрики вдали. Много окриков и громких разговоров… Роман приходил к выводу, что мимо дома, в котором он нашел приют, движется довольно много народу. И это понимание охладило его пыл. Стрелять нельзя. Услышат те… невидимые другие и порвут его, как тузик грелку. Ведь, судя по звукам, патронов у него точно на всех не хватит. Поставив пистолет на предохранитель, Роман оставил его под подушкой и сам стал медленно скользить по дивану к его краю. Уперевшись рукой в пол и перенеся на нее вес, он осторожно перелег на палас, все так же оставаясь укрытый свисающим до пола одеялом. Затаив дыхание, Роман стал ждать продолжения событий.
Вот он в почти полном мраке различил ноги подростка, что спустился с подоконника на пол. Видел, как подросток неуверенно переминается и наконец, повернувшись к окну, говорит:
– Залезай. Вроде тут никого.
Очередное кряхтение и шум в окне, и уже двое стоят недалеко от глаз Романа.
– Блин, страшно чего-то, – сказал голос только забравшегося.
– Ерунда. Пошли посмотрим, может, что-нибудь найдем из еды.
Роман усмехнулся наивности этих двоих. Ну ладно, что дом рядом с дорогой и что его наверняка обыскивали. Но еще на что-то надеяться, увидев развал в квартире и явные следы мародеров, было глупо, на его взгляд.
Раздалось жужжание, и комнату осветил желтоватый огонек фонарика с ручной динамо-машиной. Луч скользнул по кровати, по свисающему одеялу и унесся к стенам и мебели.
– Да тут искать-то нечего, – высказался тот, кому не нравилось это приключение. – Смотри, тут уже не раз побывали. Полезли обратно.
– Да погоди ты, – сказал первый. – Давай хоть по дому пройдемся.
– А если тут мертвяки? – спросил второй. – Чуешь, как пахнет.
– Да это сгнило что-то. Я тебе точно говорю. Я-то знаю, как трупаки пахнут. Я у нас в доме лично нашел одного. Когда заселялись еще.
Второй, помолчав, сказал:
– Ну тебя в баню. Не пойду я туда.
С этими словами он снова забрался на подоконник и спрыгнул наружу. Роман услышал тяжеловатый удар о землю и подумал, что парень наверняка себе пятки отбил, хотя высота-то ерундовая.
К удивлению Романа, первый не стал кричать: «Трус, маменькин сынок» и другие обидные слова, а тоже забрался на подоконник и последний раз с надеждой спросил:
– Ну, может, посмотрим?
– Вот тебе хочется, ты и смотри, – ответил второй еле слышно с улицы.
Первый подросток тоже спрыгнул наружу, и Роман облегченно выдохнул. Убивать детей ему очень не хотелось. А ведь могло так статься, что, обнаружь они его, ему бы пришлось это сделать. Кто знает.
Пролежав на полу еще несколько минут, Роман поднялся и подкрался к окну. Выглянув наружу, он только удивленно покачал головой. Мимо него по дороге под проливным дождем в неярком свете редких фонариков двигалась колонна людей. Спокойно так двигалась, уверенно. Точнее, устало, но уверенно и не сбиваясь с ритма. Почему-то Роман решил для себя, что это те, кто бежал из города. Или часть их, отошедшая от основной группы, чтобы увеличить шансы на выживание. Они шли по той же дороге, что ехал Роман. Значит, он их просто обогнал. Скорее всего, услышав шум неспешно приближающегося мотоцикла, все эти люди просто спрятались. А может, они и не шли днями, двигаясь исключительно по ночам.
В любом случае они были, по мнению Романа, опасны для него. В его камуфляже и с его оружием… в общем, нетрудно будет заподозрить в нем одного из тех, кто брал штурмом их городок, вынуждая его покинуть. И даже если он сможет невинными глазами и испуганной речью убедить их, что он не боевик и вообще камуфляж где-то нашел, а оружие, сами понимаете… то даже тогда ему не хотелось бы тратить время и силы на убеждения. Ему бы просто, тихо и без ненужных встреч добраться в свой город.
Через полчаса колонна уже прошла мимо домика на обочине, в котором прятался Роман, и даже звуки ее окончательно растворились в шуме ливня. Роман, забрав одеяло, унес его в детскую, а дверь в комнату с разбитым окном задвинул комодом из прихожей. Усмехаясь сам себе, Роман снова лег спать, проверив еще раз перед сном оружие. Интересно, а сможет ли он жить-то теперь без него? Научится ли чувствовать себя в безопасности без этих игрушек? Или теперь он будет всегда себя неуютно чувствовать без возможности в любой момент себя защитить? Только тогда, усыпая в заброшенном доме у неизвестной дороги, идущей на север, Роман осознал, что те изменения, которые в нем произошли, гораздо серьезнее и гораздо глубже. И он уже сомневался, поможет ли ему возврат в родной город. И память того… другого Романа.
6
Ринат после разговора с Улемом, а точнее, после разноса, тем устроенного, чувствовал себя малость на взводе. Опасаясь, что он сейчас просто сорвется на ничем не повинных бойцах, он пошел к себе в палатку и только там дал волю чувствам. Пнув от души столик с рацией, от чего та опрокинулась, а карты, листки запасов и книги разлетелись по всей палатке, он проорал не своим голосом:
– Да пошли вы все!
Лучше, а точнее подробнее, свои чувства он выразить не мог. За пологом палатки стояли дневальные, и, как это водится, слухи мгновенно разнесутся по отряду. Сев на раскладушку, Ринат обхватил голову руками да так и просидел, пока в палатку, как обычно без стука, не зашел его наставник.
– Ну чего? Трахают? За Ромку? – догадался он и с усмешкой сел на табурет напротив Рината.
– Не только. Еще и за этих морпехов. Сразу остановить не могли на открытой местности, так теперь и подавно нельзя с ними соприкасаться. Они практически в городе уже на развалинах. Нам надо сниматься срочным порядком и отходить. Улем не хочет связываться с регулярными силами, пока не будет уверен, что за раз весь этот батальон не накроет. Он прав. Это не ополченцы. Порвут, как тузик грелку, в городском бою. Опыт у них наверняка уже есть. Так что я уже дал приказ свернуть госпиталь и другие службы и начинать отход. Штаб через час будет выходить. Тебе с ними.
