Эфиопский монарх, зная вкусы Тито, устроил ему пятидневную охоту в саванне. Для Тито был построен специальный «шатер» — со спальней, столовой, салоном, туалетом и душем с холодной и горячей водой. Рядом были еще две столовые, фильтры для воды, холодильник, электрогенератор. Район охоты Тито охраняли подразделения эфиопской армии, а для поисков животных был выделен вертолет.
После этой поездки в Эфиопию «легендарный маршал» и «Лев-победитель» Хайле Селассие стали большими друзьями. Югославские строители, инженеры и врачи почти постоянно работали в Эфиопии, а югославское оружие поступало на вооружение эфиопской армии.
Дружба Тито и Хайле Селассие продолжалась до самой загадочной смерти царя в 1975 году — по одной из версий, его задушили подушкой сторонники недавно пришедшего к власти местного «революционера» Менгисту Хайле Мариама. Тито еще не раз встречался с Хайле Селассие и подарил ему виллу на Бриони. Несколько раз на этой вилле селили других гостей югославского президента, и Тито посмеивался: «Царь об этом знает и, кажется, немного сердится»[626].
Впрочем, император не остался в долгу — Тито получил от него в подарок дворец в центре Аддис-Абебы. В нем долгое время находилось посольство Югославии, а сейчас — посольство Сербии.
После Эфиопии, а затем и Судана Тито встретился еще с президентом Насером — сначала в Египте, а потом они вместе поехали в другую часть Объединенной Арабской Республики — в Сирию. Возвратившись домой, Тито выступил на большом митинге в Белграде. «Мы посетили страны, в которых живет около шестисот миллионов человек, — сказал он. — Мы видели, что у этих шестисот миллионов существует одно-единственное желание — жить в мире, строить свою, лучшую жизнь… У нас на этом пути была одна-единственная цель — содействовать как можно большему сплочению тех сил в мире, которые борются за мир, которые хотят жить в мире и мирно развиваться». Он опроверг слухи, что Югославия хочет создать какой-то «третий блок»: «Мы против и двух, не говоря уже о третьем»[627].
«Кочующая дипломатия» приносила свои плоды — Тито становился в глазах мира одним из создателей новой политической реальности. Он окончательно пришел к выводу, что будущее Югославии как государства «мирового значения» находится в третьем мире. Тито считал, что третий мир сможет обеспечить Югославию необходимым сырьем и сделать ее менее зависимой как от США, так и от СССР, а югославские предприятия получат огромные рынки сбыта для своей продукции.
Тито с большой симпатией следил за развитием кубинской революции. В августе 1959 года в Югославию прибыл один из ближайших сподвижников Фиделя Кастро команданте Эрнесто Че Гевара. Он совершал «мировое турне» в поддержку кубинской революции, и Югославия была первой из социалистических стран, в которых ему пришлось побывать. «Мы были поражены популярностью Тито в народе», — записал Че в своем дневнике, заметив, что она сопоставима с популярностью Насера в Египте или «нашего Фиделя»[628].
Два знаменитых партизана разных поколений встретились на Бриони 18 августа. Тито дал кубинцам несколько советов. В частности, рекомендовал объявить, что земля у богатых владельцев — особенно у американцев — будет выкупаться. Он посоветовал не трогать мелких и средних землевладельцев. «Куба находится рядом с Америкой, — сказал Тито, — и то, что в ней происходит, может повлиять на соседние страны».
Кубинцы просили оружия, а также тракторы, электрогенераторы и другую технику. Тито сказал, что проблем в этом не видит. Че Гевара извинился, что у Кубы пока нет в Югославии посольства. По его словам, Югославию, как социалистическую страну, немного боялись. «Лучше сказать — как коммунистическую страну!» — уточнил Тито[629].
Че Гевара пробыл в Югославии еще несколько дней, его очень заинтересовала система самоуправления. «Это совсем новое для нас явление», — признался он, пообещав обо всем рассказать на Кубе.
Однако, несмотря на теплый прием, Че, как оказалось, не особо проникся не только югославским, но и советским опытом. Гораздо ближе ему казалась китайская революция. С кубинским лидером Фиделем Кастро у Тито в дальнейшем сложились теплые, но противоречивые отношения. Тито поддержал кубинцев во время американской блокады и Карибского кризиса 1962 года. Куба стала одним из основных членов Движения неприсоединения, но, поскольку Кастро ориентировался на Москву, Тито считал Кубу «проводником советского влияния» в Движении.
В 1960 году Тито продолжил свой «марафон встреч и переговоров». В июле Тито встретился с сэром Уинстоном Черчиллем. Черчилль приплыл в Сплит со своей женой Сарой на яхте знаменитого миллиардера Аристотеля Онассиса.
Яхта пришвартовалась к небольшому причалу у виллы «Далмация». Знаменитому политику, а теперь и лауреату Нобелевской премии в области литературы 1953 года (выигравшему тогда у самого Хемингуэя) было уже 86 лет, и он с трудом передвигался, опираясь на толстую трость. Встречавший Черчилля Тито поддерживал его под руку, сзади шли их жены.
Потом Черчилль пригласил Тито и Йованку на яхту. Их там встретил сам Онассис. Началась беседа, принесли напитки. Черчиллю плеснули на дно бокала немного виски. «Почему Вы налили себе так мало виски? — спросил Тито. — Вы же учили меня, что виски надо пить большими порциями!» — «Ну, это было тогда, когда мы оба были у власти, — ответил Черчилль. — Теперь же у меня ее нет, а Вы держите ее по-прежнему!»[630]
Это был третье и последнее свидание Тито и Черчилля. После смерти бывшего британского премьера в начале 1965 года Тито говорил в интервью французскому журналу «Пари матч»: «У меня о нем хорошее мнение как о государственном деятеле, если, конечно, не учитывать то, что он сделал против рабочего движения и особенно против молодой Советской республики во время интервенции. Однако, оценивая его деятельность через призму того, что он сделал во время прошлой войны, могу сказать, что считаю его одним из самых крупных политиков новейшего времени. И долго еще придется ждать, пока появится новая личность такого масштаба»[631].
Тито часто спрашивали, как он оценивает того или иного политика, с которым ему приходилось встречаться. Однажды он сказал, что очень ценит генерала де Голля, который сумел завершить войну в Алжире и вообще много сделал для Франции. «Я вижу, что он очень смелый человек, — сказал Тито. — Я люблю смелых людей, которые не боятся экспериментов»[632].
Но отношения с де Голлем у него не складывались. Де Голль ни разу не был в Югославии. Он, во-первых, не простил Тито расстрела Дражи Михайловича, с которым вместе учился во французской Военной академии и дружил. Время от времени де Голль, как будто назло Тито, публично называл Югославию Сербией, давая понять, что это государство он считает искусственным образованием. «Кажется, де Голль что-то имеет против меня, — удивленно говорил Тито. — Он упрямый человек!»[633]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
