— А что ты мне предлагаешь?
— Я могу быть искренним, Ваше Высочество?
Я хмыкнул.
— Да.
Гуфран, ухватившись за спинку кровати, сел.
— Прежде всего, — начал он, — необходимо палангаев расставить вокруг колонны, ведущей в Венерандум. И нам ничего не остается, как довериться воинам Марциала. К тому же они присягнули на верность. Если вероотступники нападут, то нам нужно сразу отступать в Верхний Город и заблокировать двери колонны. Гектору никогда не удастся проникнуть в Венерандум.
Я взял графин, налил воду в кубок и пригубил из него. Во рту стало солоно и мерзко, на зубах заскрипела соль. Лучше бы не пил.
— Не самая хорошая идея, мастер. Во-первых, хуже мы сделаем себе: запасов еды в Верхнем Городе хватит на несколько менсе, не больше. Где будем добывать пищу? Предводитель лжепророков попросту дождется того момента, когда мы все передохнем от голода. Или же сами откроем ворота и начнем штурмовать колонну. — Я слегка подался ближе к учителю. — Во-вторых, нельзя быть уверенным в том, что в Верхнем Городе среди министров, палангаев, прокураторов, консулов нет последователей Гектора. Нам нельзя отступать в Венерандум, Гуфран.
Задумавшись, мастер опустил взгляд на пол. Я же посмотрел на последний свиток. Жизнеописание Луция Агенобарда. Читать совершенно не хотелось. Проще было выпить яд и забыть обо всех проблемах. По крайней мере, так Гектор не сможет мне отомстить. Хотя чем это отличается от предательства?
— И все же вы не учитывайте кое-что, Ваше Сиятельство, — наконец сказал Гуфран. — Как только мы окажемся в Венерандуме, перед Гектором появится задача кормить жителей Юменты. Не стоит забывать и про то, что все жители Мезармоута выросли с верой в вашу божественную сущность! Они не примут незнакомца, вышедшего из пещер, словно тварь Универса.
— Лучше лягте, мастер. Вам нельзя вставать.
Гуфран выпятил нижнюю челюсть и выпрямился.
— Я чувствую себя здоровым, Владыка, — сказал он. — Нельзя валяться в кровати, когда вы находитесь в опасности.
Почувствовал, как губы сами принялись раздвигаться в улыбке. Возможно, для Мезармоута еще не все потеряно, когда со мной такие преданные люди. Хотя их не так уж и много.
Зевнув, я развернул свиток. Можно было и не читать, потому как о существовании Луция Агенобарда знали даже дети. Человек-легенда, за давностью времен превратившийся в полумифическое существо. В голове не укладывалось, что Агенобард жил девятьсот хакима назад. Астрономическая цифра. Тогда еще не существовала Юмента, за стенами Венерандума бродили твари тьмы, а души людей растворялись в пустоте.
Луций родился в семье рабов. Его мать и отец прислуживали в моем замке. В отличие от других героев древности Агенобард не обладал яркими талантами — обычный мальчишка. Сохранились записи о том, что его папа гордился тем, как юноша отлично мыл полы. Сомнительный повод бахвалиться этим.
В те далекие времена люди только-только планировали построить город под землей. Десятки раз они пробовали выдолбить в центре Венерандума проход, но ничего не получалось. И мой далекий предшественник, истинный Безымянный Король, созвал совет старейшин для того, дабы найти человека, способного постигнуть ход его мыслей.
Я провел указательным пальцем по гладкой поверхности пергамента. Удивительная история. Каково быть богом, которого не понимают даже собственные создания? Девятьсот хакима назад люди были невежественны и глупы.
Богочеловек долго искал себе помощника, пока его взор не пал на Луция. До сих пор неизвестно, почему он выбрал простого раба. В назидание остальным, что даже невольник способен на великие дела? Или же Агенобард обладал какими-то скрытыми талантами? Нет ответа.
С тех пор Луций ни на шаг не отходил от меня. Уже в двадцать один хакима он с моих слов пишет «Историю от возникновения мира». И по моему королевскому приказу эту небольшую книжку изучают все дети старше десяти. Чуть позже выходит первый вариант «Геометрии», который заложил основы для развития архитектуры. Эту работу Агенобард будет исправлять на протяжении всей жизни.
Я положил свиток к куче других. История Луция — история великого ученого, сумевшего не только понять мысли Бога, но и разогнать тьму незнания простых людей. Он не умел махать гладиусом и редко выходил из королевского замка. Он никогда не сражался с монстрами за стеной, никогда не кичился своим умом, никогда не пытался заполучить высокий должностной чин. Луций Агенобард — лучший пример для подражания. Ибо таким должен быть любой человек — смиренным и стеснительным.
— Что-нибудь нашли в свитке? — наконец спросил мастер Гуфран.
Вынырнув из пучины собственных мыслей, я вздрогнул и отрицательно замотал головой. Учитель прав: в свитках жизнеописаний великих мужей прошлого ничего не было. Никаких ниточек, ведущих к лжепророкам. Гектор водил меня за нос. Если Валента Грациана и Мастарна Фертора еще можно было как-то связать (они жили в одно время, дружили и так или иначе повлияли на поиски моих новых воплощений), то что делать с Луцием Агенобардом? Ученый умер от белой смерти, которую на него наслали дагулы, еще тогда, когда не родились пра-пра-прадеды Фертора и Грациана!
— Ты прав, — сказал я, поднялся с кресла и принялся мерить шагами комнату. — Предводитель лжепророков обманывает нас. В свитках нет ничего.
Мастер Гуфран одной рукой побил по подушке, не без труда положил ее на спинку кровати и блаженно лег на нее.
— Не корите себя, Владыка. Вы пытаетесь сделать всё, чтобы спасти своих горожан.
Я окинул взором богатое убранство покоев прежней хозяйки дома. Дуа Нокс не любила себе ни в чем отказывать. Стены обшивали золотые пластины, украшенные драгоценными камнями; подставки, на которых ярко пылали жар-камни, были сделаны из сапфиров; во всех четырех углах комнаты стояли небольшие мраморные скульптуры древних героев Мезармоута; под ногами блестели малахитовые плиты.
— Нам нужна армия, мастер, — сказал я. — Но где её теперь взять? Ты слышал про претора-демортиууса Секста?
Гуфран нахмурился. Шрам на левой стороне его лица противно съежился.
— Нет, Владыка. Я ничего не знаю.
— Этот гаденыш оказался шпионом лжепророков. Старейшина Димир до сих пор не может поверить, что его лучший воин — предатель. Сейчас бывший претор заперт в подземных казематах астулы старейшин. — Я глубоко вздохнул и громко выдохнул. — Можешь ты поверить, мастер, в то, что Секст — бессмертный?
— В смысле? — тупо спросил Гуфран, уставившись на меня вытаращенными глазами.
— Претор-демортиуус — бессмертный, — повторил я. — Несколько анимамов назад Димир присутствовал на экзекуциях Секста. Он заверил меня, что предателю проткнули сердце гладиусом, выпотрошили словно дагена, выкололи глаза, выбили все зубы и переломали кости. Однако бывший демортиуус все равно остался жив. Все его раны затянулись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
