Городской префект поклонился и удалился.
Под звон оружия и крики на улице Плавт Бонос произнес официальную формулу, призывающую Сенат общим мудрым решением выбрать преемника для Золотого Трона.
Три человека выходили на звезду из мозаики в центре круга, образованного сиденьями, и предлагали кандидатов. Выступил хранитель Святого дворца, затем первый советник восточного патриарха и наконец Авксилий, командир Бдительных, невысокий, смуглый, энергичный человек. Два года назад он вместе с Леонтом подавил мятеж. Все три оратора с разной степенью красноречивости призвали Сенат выбрать одного и того же человека.
После их выступлений Бонос предложил присутствующим назвать других кандидатов. Их не было. Тогда он предложил коллегам выступить с речами и замечаниями. Никто не встал. Один сенатор предложил немедленно проголосовать. Они слышали, что у самых дверей Сената возобновилась схватка.
Поскольку никто не высказал ни малейших возражений против этого предложения, Бонос предложил начать голосование. Всем присутствующим раздали по два камушка: белый означал согласие с кандидатурой единственного выдвинутого претендента, а черный указывал на желание продолжить дебаты и рассмотреть другие кандидатуры.
В результате голосования сорок девять сенаторов проголосовали «за», один предпочел воздержаться. Авксилий, который стоял на галерее для гостей, поспешно покинул Палату.
После официальных выборов Плавт Бонос приказал клеркам Сената составить документ с печатью, в котором говорилось: достославный Сенат Сарантия считает, что преемником горячо оплакиваемого Валерия Второго, священного милостью Джада императора, наместника бога на земле, должен стать Леонт, в данный момент с честью исполняющий обязанности верховного стратига сарантийской армии. Клеркам поручили выразить общую горячую надежду Сената, что бог благословит его правление славой и удачей.
Заседание Сената закончилось.
В ту же ночь в Императорской часовне за стенами квартала восточный патриарх помазал на царство Леонта, которого часто называли «золотым». Эту часовню построил Сараний. В ней покоились его останки.
Было решено, что, если Город за ночь успокоится, на следующий день на Ипподроме будет проведена публичная церемония, на которой коронуют как императора, так и императрицу. Так делали всегда. Народ должен это видеть.
Плавт Бонос, которого в ту ночь сопровождал до дома отряд Бдительных, теребил пальцами в кармане неиспользованный белый камешек. Подумав, он выбросил его в темноте.
К тому времени на улицах в самом деле стало тише. Пожары потушили. На закате в Город прислали отряды солдат из гавани и временных казарм у городских стен. В присутствии хорошо вооруженных солдат, марширующих по улицам, насилие очень быстро прекратилось. Сегодня все прошло гладко, подумал Бонос. Не так, как в прошлый раз, когда не было наследника. Он пытался понять, почему ощущает такую горечь. Ведь не было никого, кто был бы более достоин носить пурпурные одежды императора, чем Леонт. Значит, дело не в этом. Или в этом?
Солдаты все еще ходили по улицам, действуя умело и эффективно. Он не помнил, когда еще армия так открыто действовала в Городе. Шагая вместе со своими охранниками (от носилок он отказался), Бонос видел, как патрули стучатся в двери, заходят в дома.
Он понимал зачем. И чувствовал тяжесть под ложечкой. Он старался прогнать некоторые мысли, но не слишком преуспел. Он слишком хорошо понимал, что происходит. Такое случается, такое должно случаться, когда происходит насильственная смена власти. Валерий, в отличие от своего предшественника Алия или от собственного дяди, не отправился к богу с миром, в старости, и его не выставили для торжественного прощания в Порфировом зале, нарядив в роскошные одежды. Его убили. Определенные события — смерть других людей, если Бонос хочет быть честным перед самим собой, должна последовать за этой.
В частности, одного человека.
И поэтому солдаты, наводнившие город своими факелами, прочесывают улицы и переулки у гавани, дворы богачей, лабиринты Ипподрома, церкви, таверны, притоны (хотя их и приказали закрыть сегодня ночью), гостиницы, дома гильдий, цеха, пекарни и бордели, возможно, даже цистерны с водой… и входят ночью в дома горожан. Тяжелый стук в дверь в темноте.
Кое-кто исчез, этого человека надо найти.
Приближаясь к собственной двери, Бонос увидел, что дом должным образом забаррикадирован от мятежников. Командир его стражников постучал, вежливо в данном случае, и назвался.
Засовы отодвинули. Двери открыли. Бонос увидел сына. Клеандр плакал, глаза у него покраснели и опухли. Бонос без всякого дурного предчувствия спросил его почему, и тот ему ответил.
Бонос вошел в дом. Клеандр поблагодарил стражников, и они ушли. Он закрыл дверь. Бонос тяжело опустился на скамью в прихожей. Мысли перестали вихрем носиться в его голове. У него не осталось мыслей. Только пустота.
Императоры умирают до срока. И другие люди тоже. И другие тоже. Мир таков, какой он есть.
— На Ипподроме бунт. И сегодня в Городе была еще одна птица! — с жаром воскликнула Ширин, как только Криспин вошел в свой дом и увидел ее. Она ждала его в гостиной, шагая взад-вперед перед очагом. Она была возбуждена: произнесла эти слова, хотя слуга еще стоял в коридоре.
— Еще одна птица! — молча повторила за ней Данис, почти так же встревоженная. «Мыши и кровь!» — сказала бы Линон. И назвала бы его недоумком за то, что он в такое время один ходит по улицам. Криспин глубоко вздохнул. Полумир. Можно ли покинуть его, войдя в него один раз? Может ли он покинуть тебя?
— Я знаю о стычках, — сказал он. — Теперь они идут на улицах. — Он повернулся и отпустил слугу. Потом до него дошло. — Ты сказала, что птица была здесь. А сейчас ее нет?
— Сейчас я ее не чувствую, — произнесла в его голове Данис. — Она была здесь, а потом она… исчезла.
— Исчезла? Из Города?
Он видел тревогу женщины, чувствовал, что она исходит от птицы.
— Думаю, даже более того. Я думаю, что ее… нет. Просто была, а потом ее не стало.
Криспину необходимо было выпить вина. Он видел, что Ширин пристально смотрит на него. Умный, все замечающий взгляд. Всякая игривость и показной блеск слетели с нее сейчас.
— Ты что-то знаешь об этом, — сказала она. Это не был вопрос. Дочь Зотика. — Ты не выглядишь… удивленным.
Он кивнул:
— Кое-что знаю. Не слишком много.
Она казалась бледной и озябшей, даже стоя у огня. Обхватила себя руками и сказала:
— Я получила два отдельных послания, от двух моих… осведомителей. Они оба говорят, что Сенат собирается на заседание. Они также говорят… говорят, что император, возможно, мертв. — Он не был уверен, но ему показалось, что она плакала. Дальше в тишине раздался неслышный голос Данис:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
