Ровинский успел не только определить положение некоторых точек, но и, сделав съемку местности, прилегающей к астрономическому пункту, взять засечки на некоторые приметные места по всей бухте.
В 8 часов 45 минут вечера мы снялись с якоря и, засняв еще одну панораму входа в губу, направились к бухте Машигина, лежащей в 40 милях к северу от Крестовой. Лед был довольно редкий, но местами до некоторой степени задерживал ход.
24 августа в 5 часов 30 минут утра ледокол стал на якорь у мыса Шанца, где с утра были отправлены на берег те же наблюдатели, к которым присоединился доктор Чернышев, для собирания зоологических материалов. Погода на этот раз не столь благоприятствовала, ибо небо по временам покрывалось облаками, и, кроме того, днем засвежел норд-остовый ветер, который затруднял наблюдения в искусственный горизонт.
После полудня я проехал на паровом катере в губу Малую Машигина, которая оказалась под ледяным покровом, образовавшимся, вероятно, в последние дни, ибо толщина его была всего лишь несколько дюймов. Позднее паровой катер ходил за партией, которая отправилась к горе Головина для снятия фотографической панорамы. В 11 часов вечера, по возвращении всех на ледокол, мы вышли из бухты, ибо наступила мрачная погода с туманом. Отойдя около 7 миль, ледокол остановился в разбитом льду.
Следующий день, воскресенье, 25 августа, погода была мрачная, и наблюдатели имели время, чтобы пересмотреть свои записи и привести их в порядок.
26 августа было облачно, но довольно ясно, хотя вершины некоторых гор окутаны туманом. Вошел с ледоколом в бухту Машигина и, став на якорь под северным берегом, сделал тут первую съемочную станцию. Кроме того, была срисована ситуация прилегающих гор. В 9 часов 30 минут снялся с якоря и, останавливаясь на каждых 5–6 милях, отправился по направлению к полуострову Адмиралтейства. Тут встречено было довольно значительное количестве льдов, которое, однако, не мешало работе. Дул ровный ветер от оста, и, так как положение корабля на ост было благоприятно для пеленгования, то на всякой станции я поворачивал ледокол на ост, причем от времени до времени, когда показывалось солнце, определялась поправка компаса.
Пеленги брал командир ледокола «Ермак» капитан 2-го ранга Васильев, а запись вел Ровинский. Я лично распоряжался машинами для удержания судна на месте, распознавал берег и выбирал точки для пеленгования, а штурман Палибин фотографировал. Когда ему почему-либо нельзя было фотографировать, я делал это своим ручным аппаратом.
Когда видимость определенных заранее пунктов значительно уменьшилась, то повернули на зюйд и от Машигиной губы продолжали съемку. На ночь остались во льдах.
27 августа продолжали съемку прежним порядком и к семи часам сделали последнюю (18-ю) станцию к северу от Сухого Носа. К полночи стали на якорь под северным берегом Крестовой губы.
28 августа была дождливая погода. Геолог и ботаник отправились в свою экскурсию. Штурман Ровинский установил у берега переносный мареограф и занялся насечением вековой марки.
В тот же день я с г. Ровинским приступил к прокладке на карте собранных данных, желая ранее, чем оставить берега Новой Земли, убедиться, что добытый материал достаточно надежен. На это потребовалось одни сутки работы, после чего ледокол отправился к берегам Норвегии.
Для нанесения съемки была заготовлена меркаторская сеть в масштабе 1 дюйм = 6,9 версты. Так как к этому времени широта и долгота были вычислены, то ее нанесли на карту. Пункт А – широта 74°10′ 1'' N, долгота 55°2′ 19'' Е. Пункт Б – широта 74°40′ 26'' N, долгота 55°50′ 35'' Е. Впоследствии кронштадтский астроном В. Е. Фус взял на себя труд перевычислить все наблюдения, и он получил для пункта А широту 74°9′ 48'', долготу 55°2′ 24''; для пункта Б – широту 74°40′ 11'', долготу 55°49′ 24''.
Для точности долготы важно иметь верное гринвичское время. С этой целью вприбавок к трем имевшимся судовым хронометрам было взято от кронштадтского астронома В. Е. Фуса еще 5 хронометров. Состояние хронометров определялось два раза по телеграфу из Гринвича в Ньюкестле и два раза по телеграфу из Христиании и Тромсе. Первоначально три судовых хронометра помещались в их обыкновенном ящике, а по прибытии моем в Тромсе их перенесли к остальным пяти хронометрам, которым дано помещение в особой никем не занятой каюте, рядом с моей. Все восемь хронометров вставлены в ящик, который положен на толстый пружинный матрац. Сверху ящик этот также закрывался матрацами, одеялами и клеенкою. Каюта не отапливалась, и так как она не прилегает к борту судна, то колебания температуры и влажности в ней были самые незначительные.
Все принятые меры предосторожности оказались целесообразными, и сличение хронометров в Тромсе по возвращении через 64 дня показало, что состояние их в день прихода было точно до долей секунды. Такое совпадение есть случайность, но оно показывает до некоторой степени, что ход хронометров был достаточно хорош. Сличение хронометров в Кронштадте 15 сентября показало, что разность не превосходит одной секунды.
Когда астрономические пункты были нанесены на сеть, то с мензульных планшетов по азимутам и расстояниям перенесли туда же зубец Крестовой скалы, знак на мысе Борисова и Пирамидальную гору в бухте Машигина.
Зубец на Крестовой скале и Пирамидальная гора видны за 45 миль, и поэтому большинство пунктов обосновано надежно. Зубец находится в 2 ¾ верстах от астрономического пункта, следовательно мензульному определению его можно вполне довериться. Что же касается Пирамидальной горы, то она определена со станций 3-й, 7-й и 8-й, места которых определены по пеленгам астрономического пункта Б и Крестовой скалы. Прокладка пеленгов, взятых близ Крестовой губы, показала, что знак на мысе Борисова находится как раз в том месте, на котором он получился на мензульной планшете.
Совпадение независимых двух мензульных работ, основанных на небольших базисах (580 и 870 сажен), со съемочною работою, обоснованною на астрономическом базисе, длиною в 37 ½ миль, показало, что имеющийся материал вполне надежен. Совпадение пеленгов на пункты, определенные астрономически и визуально, возможно только при условии, что самые пункты определены правильно и что не сделано ошибки ни в измерении базиса, ни в определении их азимутов.
Кроме упомянутых выше двух астрономических пунктов, Крестовой скалы (зубец), мыса Борисова и горы Пирамидальной, для поверки служили также и некоторые другие горы, видимые с большей части станций, а именно: «Лоб горы Головнина», «Снежная гора с точкою», «Гора Черное пятно» (скала), «Лоб II». Совпадение пеленгов на эти горы возможно только при условии, что как им, так и местам станций найдены точные положения. Был один случай на станции № 12, где основной пеленг на Крестовую скалу не совпадал с остальными. Очевидно, была ошибка в отсчете, а потому место станции № 12 проложено по пеленгам на остальные хорошо определенные горы. Кроме того, место станции поверено по углам с фотографических панорам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
