Я получил право покинуть Школу Теней, но был настолько измотан, что попросту забыл, где находится выход. Отец прекратил контролировать тело, и я проходил одно зеркало за другим, отражаясь вновь и вновь. Впервые за долгое время я вспомнил о Тике, вечно дразнившей меня из-за моего внешнего вида, и мне стало интересно, что бы она теперь обо мне сказала. С удивившей даже меня самого отстраненностью я обнаружил, что у меня практически не осталось ресниц. Что ж, возможно, они снова отрастут — а может быть, и нет. Таков путь чародея — путь к шрамам, увечьям, к изуродованному, искалеченному телу, да и духу тоже.
Отец шел рядом со мной — в зеркалах — а с ним были Тально, Бальредон и все остальные. Фигура Лекканут-На, тащившейся за нами подобно грозовой туче, заполнила одно из зеркал целиком.
Там отразились и многие другие, которых я не знал в лицо, даже гнусный Регнато Барат, коренастый бледный мужчина с буйно вьющимися волосами и спутанной бородой. Он смотрел на меня из мрака, словно с другого конца длиннющего туннеля. Через несколько мгновений рядом с ним появилась и Кареда-Раза.
Я подошел к тому месту, где зеркала образовывали полукруг. Прямо передо мной, отразившись в них, застыли в ожидании все мои вторые «я», и на миг, где-то вдали у них за спиной возникло еще бесчисленное множество фигур чародеев и чародеек, воздевших руки, чтобы поприветствовать и попрощаться со своим собратом, сдавшим выпускной экзамен в Школе Теней.
— Иди сюда, Секенр, — позвал отец из-за стекла.
Я подошел к зеркалу, в котором отражался он один. Он отошел в сторону, исчезнув из поля зрения. Передо мной предстал очень знакомый кабинет в моем доме, старая отцовская мастерская с ее полками, забитыми книгами и бутылками, и кушеткой, на которой он умер, озаренная светом неподвижного пламени, бахромой повисшего в дверном проеме.
Высунув руку из зеркала, словно из-за угла, он ухватил меня за шубу.
— Больше медлить нельзя, — бросил он. — Мы должны закончить начатое.
Он рывком протащил меня сквозь зеркало.
Глава 16
БОГ ЧАРОДЕЕВ
Противостоять притяжению кушетки не было сил. Мое тело страстно делало лишь одного — завалиться на мягкую постель. Я замерз и умирал от голода — сплошная масса из ран, синяков и ожогов, едва ли способная держаться на ногах.
Но больше медлить было нельзя. Отец мог и не напоминать мне об этом. Мне было прекрасно известно, что вскоре каждый чародей в мире узнает о том, что я сделал и что намереваюсь сделать. Школа Теней разошлет сигнал тревоги — мысль об этом неизбежно посетит чародеев в их снах и видениях. Как только я приближусь к своей цели, остальные уверятся в том, о чем, без сомнения, подозревали — Ваштэм вернулся в Невидимую Ложу и во второй раз получил ее диплом. Промедлить сейчас — значит, потерять все.
Я осторожно положил сумку на кушетку и со вздохом отошел от нее.
Атаки начались сразу же. Дом дрожал и трещал, крича на множество разных голосов. Поднялся свистящий визгливый ветер, хлопавший ставнями, рыскавший по стене, а затем нашедший лазейку и ворвавшийся в дом подобно воздушному змею. Пыль и бумаги, поднявшись в воздух, закружились по кабинету. Две-три книги и подсвечник свалились с полок.
Я сотворил знак, и ветер стих.
В коридоре с грохотом упало тяжелое бревно. Я почувствовал запах дыма и почувствовал жар от вновь разгоревшегося пламени.
Еще один магический знак заставил огонь замедлить свое разрушительное дело, но он не замер окончательно и продолжал пульсировать, так что мне казалось, будто я оказался в сердце гигантского зверя.
Я лихорадочно рылся в отцовском столе, сваливая на пол чертежи и рисунки. Какая-то полупрозрачная уродливая тварь с визгом проскользнула у меня между ног, скрывшись во мраке.
— Секенр! Прекрати! Что ты делаешь!
Голоса внутри меня зазвучали громче, чем мои собственные мысли.
Я в изумлении обернулся. В дверях стоял полуразложившийся труп, речной ил капал со спутанных прядей его длинных волос и оставшихся от одежды лохмотьев, и весь он с головы до ног был разрисован — да, здесь уместно именно это слово — безмолвным пламенем, подобно заглавной букве с эффектным золотым обрамлением.
Один из тех, кто живет внутри меня, возможно, и я сам, прекрасно знал этого человека, знал, что он был мне гораздо ближе, чем просто друг…
Но кто-то другой — отец, не ты ли сделал это? — взмахнул моей рукой и заговорил моим голосом, вновь заставив время пойти своим чередом: пламя, лишь на мгновение с ревом и шипением рванувшееся вверх, сожгло оживший труп, и вскоре он уже лежал на полу мастерской грудой дымящихся костей. Задыхаясь и кашляя от густого черного дыма, я вновь погрузил пламя в сон. Но я чувствовал, что время убегает от меня, утекая, как песок между пальцами. И я не имел понятия, долго ли продержится это заклятье…
Воспоминания о голосе трупа, об ощущение необычной близости между нами, заставили меня содрогнуться от боли. Мне пришлось сесть — ноги не слушались. Я опустился на отцовский стул и секунду-другую сидел за столом, положив голову на руки.
Какая-то часть меня была подсознательно уверена — я убил собственную мать. Вторая не соглашалась: нет, это безумие, это невозможно. Мы с ней расстались далеко отсюда, в Стране Мертвых, откуда никогда не возвращался никто, кроме чародея.
Это была очередная ловушка, расставленная для меня неизвестным врагом. Мне надо было избежать ее, и я поступил именно так, как и должен был поступить чародей. Отец внутри меня хранил загадочное молчание.
Перерыв бумаги на столе, я наконец нашел то, что искал: зеленый камень со множеством граней размером с утиное яйцо.
С трудом поднявшись на ноги, я прошелся по комнате, прихрамывая в своем единственном сапоге. В раздражении я стащил его с ноги. Тяжелая шуба сильно давила на плечи, натирая кожу. Я сбросил ее, оставшись полуголым на жутком холоде, а потом вытряхнул еще пару мертвых птиц из лохмотьев, когда-то бывших моими штанами.
Зажав камень в ладонях, я переступил через дымящийся труп и вышел в коридор, где столкнулся с одним из крокодилоподобных эватимов, но чудовище просто зашипело, попятившись от меня, его хвост бил из стороны в сторону, а непроницаемые глаза светились, как догорающие угли.
Грудь заложило. Дышал я с трудом, на морозе горло опять воспалилось, хотя подмышки были липкими и мокрыми от пота. Не в силах сдержать дрожь, я несколько раз едва не уронил камень, пока ковылял, цепляясь за стены и обходя застывшие языки молчаливого пламени.
— Секенр, иди сюда, поиграй со мной! — раздался голос моей сестры. Я не обратил на него никакого внимания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
