Я очень устал; если Элата желает опять лечь с мужчиной, пусть поищет себе кого-нибудь другого. К тому же, пока я окончательно не заснул, нужно успеть записать в дневник про ту женщину (Эгесистрат зовет ее богиней) с пегими гончими. То, что сказала она, и то, что говорил Эгесистрат, может завтра оказаться очень важным.
Богиня была совсем юной, с менее пышными формами, чем у Элаты, но гораздо красивее; и я уверен, она еще не знала мужчины. С нею были и другие женщины, тоже очень красивые, но их я как следует не разглядел, потому что они избегали яркого лунного света, в котором столь смело выступала та Охотница.
Но сперва расскажу о ее гончих псах. Их мы увидели раньше, чем саму Охотницу и ее свиту. Меча у меня с собой не было, так что я схватил первую попавшуюся палку, увидев этих псов, однако сразу понял, как это глупо, – с тем же успехом можно было попробовать отбиться от них тонким прутиком.
Каждый пес был ростом с теленка, а в своре их было не меньше двадцати.
Элата спасла меня от них тем, что повисла на моей руке (сказать по правде, она самостоятельно уже и стоять не могла). Разъяренные гончие рядом с ней присмирели, стали вилять хвостами и даже ласкаться, тыкаясь ей в колени мордами и облизывая ей пальцы огромными шершавыми языками, а она гладила их. Я не решился на подобную фамильярность по отношению к этим бестиям, но они меня не тронули.
Вскоре появилась и Охотница с серебряным луком. Она улыбнулась нам, однако в улыбке ее не было теплоты; если б ее гончие загнали оленя, она, наверное, улыбалась бы точно так же. Но до чего все-таки она была изящна и прекрасна!
– Человек, который все забывает, – так она обратилась ко мне. Голос у нее был совсем девчоночий, но в нем слышались отзвуки охотничьего рога, высокие и чистые. – Меня-то ты не должен был бы забывать, – сказала она и прикоснулась ко мне своим луком.
И тут же я вспомнил, как встречался с нею на перекрестках жизненных путей, хотя при первой нашей встрече, да и при последней тоже, она показалась мне старше и меньше ростом, да и окружали ее собаки совсем другой породы. Я также припомнил, что она называла себя царицей, хотя и выглядела очень юной, и почтительно склонился пред нею, как и прежде.
– Ты, как я вижу, успел обольстить мою служанку, – заметила она, чуть улыбаясь.
– Как скажешь, великая богиня.
Она нетерпеливо качнула головой:
– Зови меня Охотницей.
– Хорошо, Охотница, коли ты так хочешь.
– Ты, наверное, мог бы послужить неплохой дичью для моих любимцев.
Хочешь, я тебе фору дам – стадию или даже две? – У нее за спиной сгрудились нимфы; до меня доносился из темноты их серебристый смех.
– Как пожелаешь, Охотница, – отвечал я. – Конец все равно один. – Костры, горевшие на берегу, были всего в одной стадии от нас, и я подумал, что мог бы успеть выхватить горящую головню. А с огнем в руках, да еще разбудив спящих матросов, можно было рассчитывать, что охота примет совсем другой оборот.
Тут из темноты раздался новый голос, мужской:
– Латро, ты где?
– Здесь, – ответил я негромко.
– Кто это там с тобой?
Я с трудом сдержал улыбку. Охотница ответила за меня:
– Ты же нас прекрасно знаешь, прорицатель.
Эгесистрат подошел совсем близко, так что, по-моему, должен был бы уже увидеть Охотницу, освещенную луной; но он опять спросил:
– Это кто там, возле дерева? Женщина?
Хоть он и опирался на свой костыль, идти ему в темноте все равно было трудно, почва здесь была неровная. Я бросил свою палку и протянул руку, чтоб помочь ему; он ухватился за меня – и тут же низко склонился перед Охотницей. Эллины не преклоняют колен, как это делаем мы, и не падают ниц, как народы Востока; но все же, мне кажется, богам оказывается более высокая честь, когда их приветствует простым поклоном мужчина, который никогда не стал бы целовать ничьи следы.
– Кому ты служишь, Эгесистрат?
– Готов служить тебе, Синтия [178], если ты того пожелаешь.
– А ты, Латро? Готов ли ты снова служить мне, если я попрошу?
У меня внутри все перевернулось, как молоко в маслобойке; моя рука, что поддерживала Элату, задрожала; но я тут же напомнил себе: ведь именно эта ужасная богиня вернула мне хоть какую-то память, – по крайней мере, воспоминания о моих прежних встречах с нею. (Теперь-то я опять об этом забыл, хотя не так давно еще помнил; но я все еще помню, что тогда подумал и сказал.) – Ты ведь царица, – смиренно произнес я, – разве я могу отказать тебе?
– Некоторым это удавалось. Но слушайте оба! Нет, заклинаю вас своей девственной чистотой! Слушайте все трое!
Нимфы дружно охнули где-то в темноте.
– Латро только что назвал меня царицей. Скоро вам встретится другая царица – можете поверить. У нее сильный защитник и покровитель, и я хочу воспользоваться его могуществом, чтобы поднять кабана. А вы должны мне помочь, но не противоборствовать ей. А когда наступит время, старая шлюха должна проиграть! Случится это в доме моего брата – ты его знаешь, прорицатель. Там вы будете в безопасности, у друзей. Ступайте же на северо-запад; там вы встретите ее. И ваша царица спасет вас, если вы не свернете к югу.
Эгесистрат поклонился, а я сказал, что мы сделаем все, как она сказала, хотя на самом деле абсолютно ничего не понял. Один из ее огромных псов обнюхал Эгесистрата. Она глянула на него и сказала:
– Да-да, хорошенько запомни запах этого человека!
Потом повернулась к Эгесистрату:
– У Латро есть все качества, необходимые герою, за исключением одного: он забывает даже то, что ему приказывают. Ты должен позаботиться, чтобы он об этом не забывал. Моя царица должна победить и, возможно, уничтожить того правителя – а, стало быть, вторая царица победить не должна!
Эгесистрат поклонился еще ниже.
– Ты приносишь победу, Латро, так что будешь править лошадьми моего брата. В случае победы получишь награду. Чего бы ты желал?
– Вернуться домой, – отвечал я, потому что сердце мое все еще разрывалось от воспоминаний о родине.
– Что? Вернуть тебя к жалким клочкам земли, свинарникам да коровникам?
Это не в моей власти. Вот что, ты помнишь, чего просил у Коры? – Я отрицательно покачал головой. – Ты просил, чтобы она вернула тебя к твоим друзьям. Она выполнила твое желание и воссоединила тебя с ними. По крайней мере, с некоторыми. Они уже были мертвы или умирали, чего и следовало ожидать, ибо Кора властвует в Царстве теней. Я тоже верну тебя к твоим друзьям – только к живым, поскольку мертвые меня не интересуют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
