публикации в открытой печати. Но и сейчас, уже российские историки в официальных изданиях избегают попыток сверить свои выводы и заключения с уже известными немецкими документами по операции «Цитадель». Они даже не пытаются их критиковать (а есть за что), а просто игнорируют. Эти обстоятельства заставляют нас еще раз вернуться к рассмотрению некоторых моментов, чтобы попытаться оценить существующие мнения и выводы с позиций фактов и документов, ставших известными в последнее десятилетие. Сопоставление документов наших и немецких архивов позволило обратить внимание на противоречия в изложении противоборствующими сторонами одних и тех же событий и выявить целый ряд случаев намеренного искажения истины в описании боевых действий в наших официальных изданиях и мемуарной литературе.
Напомним оценку тех уже далеких событий командованием фронта. С вводом в сражение двух резервных армий, в том числе танковой, соотношение сил на южном фасе Курского выступа еще больше изменилось в нашу сторону. Ватутин воспользовался указанием Сталина, что момент перехода в контрнаступление фронт может определить самостоятельно в зависимости от обстановки. И войска Воронежского фронта 12 июля перешли в контрнаступление. Именно так назывался план разгрома противника в документах Воронежского фронта и в труде «Курская битва» Генерального штаба Красной Армии, изданном в 1946 году. Вообще, для Ватутина контрнаступление было своего рода idee fixe. Уже на второй день операции он предупредил Катукова о готовности к переходу в контрнаступление. Чувствуя ясно выраженное недовольство Сталина развитием обстановки в полосе фронта (достаточно вспомнить нецензурную брань Молотова в адрес его и Хрущева при переговорах со Ставкой), Ватутин пытался любым способом перехватить инициативу у противника, восстановить утраченное положение и тем самым реабилитировать себя. Получив в свое распоряжение два свежих танковых корпуса, он и контрудар 8 июля (на четвертый день операции) неправомерно назвал контрнаступлением. Ему не терпелось повторить триумф Сталинграда. При этом, кроме всего прочего, учитывалась и возможность создать соответствующий психологический настрой у личного состава после тяжелых оборонительных боев.
Приведем выдержку из победной реляции генерала армии Н.Ф. Ватутина Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину об итогах оборонительной операции:
«Танковая армия Ротмистрова с приданными ей 2 и 2 гв. тк непосредственно юго-западнее Прохоровка на узком участке фронта сразу вступила во встречное сражение с танковым корпусом СС и 17 тд противника, которые двинулись навстречу Ротмистрову. В результате на небольшом поле произошло ожесточенное массовое танковое сражение.
Противник потерпел здесь поражение, но и Ротмистров понес потери и почти не продвинулся вперед. Правда, Ротмистров не вводил войск своего мехкорпуса и отряда Труфанова, которые частично использовались для парирования ударов противника по армии Крючёнкина и по левому флангу армии Жадова»{512}.
Ватутину вторит Ротмистров, который в отчете о боевых действиях армии через два с половиной месяца после сражения записал: «12 июля с.г. произошло величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение, в сквозной атаке которого участвовало до 1500 танков с обеих сторон».
Позднее Ротмистров напишет: «В результате удара, нанесенного 5-й гвардейской танковой армией во взаимодействии с другими войсками, главная вражеская группировка, наступавшая на Прохоровку, была разгромлена. 12 июля стало днем кризиса немецкого наступления. Фашистское командование вынуждено было отказаться от наступления и перейти к обороне»{513}.
Сразу отметим, что в ходе Второй мировой войны было более крупное по масштабу танковое сражение. Так, в ходе контрудара Юго-Западного фронта 26–29 июня 1941 года в районе Дубно против 1-й танковой армии противника с обеих сторон участвовало около 6 тысяч танков{514}. К сожалению, оно оказалось неудачным для наших войск, поэтому о нем предпочитают не вспоминать. Воистину, как сказал кто-то из великих, — «у победы много родителей, лишь поражение — всегда сирота».
Между тем в донесении Ватутина Сталину в 24.00 12 июля 1943 г. не было ни слова о встречном танковом сражении и разгроме противника. Армия Ротмистрова 12 июля понесла огромные потери, и для продолжения контрудара у Ватутина не осталось достаточных сил и средств. Объявленное контрнаступление заглохло, едва начавшись. Уже на другой день он просит у Сталина дополнительно три корпуса, так как имеющихся сил для решительного окружения и разгрома противника оказалось недостаточно. В связи с создавшейся обстановкой И.С. Конев 13 июля предложил использовать войска Степного фронта для нанесения удара во фланг и тыл вклинившейся группировки противника. Но Ставка посчитала, что условия на Воронежском фронте для перехода в контрнаступление еще не созрели.
В связи с этим несколько слов о самом понятии этого термина. Контрнаступление — особый вид наступления с целью разгрома наступательной группировки противника, срыва его наступления и захвата стратегической инициативы. Оно обычно проводится в стратегическом, лишь иногда — в оперативном масштабе и требует тщательной подготовки и сосредоточения значительных сил. Например, Центральный фронт, действовавший более успешно и практически отразивший наступление противника к 10 июля, смог подключиться к контрнаступлению соседних фронтов только с 15-го.
По мнению Жукова, обстановка для перехода в контрнаступление на белгородско-харьковском направлении полностью определилась только к 20 июля. Войска Воронежского и Степного фронтов перешли в наступление (Юго-Западный фронт начал наступать 17 июля), но и оно, к сожалению, свелось к вытеснению противника с захваченной территории. Позднее его назвали контрнаступлением в целях восстановления утраченного положения. При этом войска окончательно выдохлись, и Жукову с Василевским стоило большого труда доказать Сталину необходимость не спешить и начинать операцию «Румянцев» только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена. Фактический переход в стратегическое контрнаступление на юге был осуществлен только после всесторонней подготовки — 3 августа. Две стратегические контрнаступательные операции — на орловском и белгородско-харьковском направлениях развернулись после завершения курской стратегической оборонительной операции. По своим целям и результатам они явились, по существу, первым этапом общего стратегического наступления Красной Армии в летней кампании 1943 г.
Так что боевые действия 8 и 12 июля по своему содержанию и в связи с более чем скромными результатами правомернее называть фронтовыми контрударами. Это положение нашло свое отражение в приказе Сталина, где было сказано, что наши войска решительными контрударами отбросили врага и полностью восстановили положение, занимавшееся ими до 5 июля. Поэтому автор пользовался и в дальнейшем будет придерживаться этого исторически устоявшегося термина.
Далее в докладе командующего фронтом говорится:
«<…> В результате этих боев главная группировка противника окончательно была обескровлена и разгромлена.
<…> В боях с 4 по 22.7 противник потерял:
Убитыми и ранеными солдат и офицеров — 135 000 чел.
Пулеметов — 367, минометов — 444, орудий полевых — 606.
Танков и самоходных орудий, по донесениям армий, подбито и сожжено —
