Я с тяжелым грузом на сердце поднялся с места. Никогда не любил проигрывать, а тут еще и просидел бестолково всю игру. Злился, конечно, на свою невнимательность во вчерашней драке, ведь не первый раз махал кулаками, мог бы и увернуться.
Доковыляв до раздевалки, я буквально врезался в Рыжова, чье лицо было перекошено от негодования. Он ничего не произнес при виде меня, лишь молча обогнул и пошел прочь. Я глянул в спину тренеру, пожалуй, мы испытывали с ним одни и те же эмоции. Ведь на тренировках подобных промахов не замечалось, откуда вся эта дичь вылезла на площадке, оставалось вопросом. Парни будто в один день разучились играть.
Открыв дверь раздевалки, я моментально привлек внимание к себе, да и к костылю, который жутко раздражал. Надо было оставить его в машине, нафиг взял с собой. Только лишний груз.
– Ого, Шест, так все серьезно? – подал первым голос Володин.
Я бегло обвел взглядом каждого, пытаясь понять, куда делась моя команда, что раз за разом срывала победы. Нас боялись, о нас ходили легенды, мы не умели проигрывать. Но сегодняшний день стал каким-то безумным исключением, в голове не укладывалось, как «Вороны» могли проиграть.
– И что за херня была на матче? – спросил в лоб, сжав челюсть до скрипа. Мне было неприятно наблюдать за столь ничтожным поражением. – Вы сдались без боя.
– Мы старались, но… – пожал плечами Юрка.
– Да они капец сильные, – вздохнул Раевский.
– А ты где так… умудрился? – с некой обидой выдал Кир.
– Подрался.
– Перед столь важным матчем обязательно было драться? – вдруг наехал Иванов. Я смотрел в глаза другу и не мог понять, это он пытается переложить вину в проигрыше на мои плечи таким образом? Будто сам меньше дрался, будто мы никогда не прикрывали спины друг друга.
– У меня была причина, но, черт возьми, это не отменяет факта вашего поражения!
– Какая причина, Шест? – не унимался Кирилл. Он стянул майку и со всей силы швырнул ее, затем и вовсе ударил по стене кулаком, разнося глухой звук по раздевалке. Парни в момент замерли, не решаясь произнести ни слова. Между нами повисла напряженная гробовая тишина.
– Близкий для меня человек попал в беду. И, в конце концов, как мое отсутствие на площадке сказалась на вашей, мать его, игре? – повысил голос я, раздражаясь на глупые вопросы. Искать крайних в своих поражениях, ну что за детский сад?
– Ты – основной нападающий, – сказал Раевский, вздохнув.
– Ты – наш капитан.
– Идейный вдохновитель.
– Ты нас всегда заряжаешь, – доносилось с разных уголков душного помещения. Нет, мне, конечно, было приятно, что я им так нужен, но это никак не могло сказаться на игре. Был я там или нет, они умели играть, они знали все комбинации, они их, в конце концов, отрабатывали на тренировках. Ничего нового не происходило.
– Вы же на тренировках играли и без меня, все было ок, ребят, вы чего?
– Что за близкий человек, ради которого ты, мать его, предал свою команду? – взорвался неожиданно Кирилл. Вот от кого, а от него я не ожидал подобных претензий.
– Что я сделал? – крикнул, на секунду стало тяжело дышать. Казалось, воздух превратился в стеклянную пыль. – Предал? Я вас что, повтори? Предал?
– Ты знал, насколько эта игра важна для нас, Шест!
– А ты для чего на площадке носился? Чтобы быть моей тенью, я не понимаю, Кир? Я что мамочка, бегать за вами и подтирать слюни? Что за хрень ты несешь?
– Вить, ну реально, – подал голос Юрка. – Ты же знал, какая у нас сегодня важная игра.
– Да вы, парни, что – двинулись? – вскинув бровь, я пытался ловить губами кислород. Кровь прильнула к щекам, грудь то и дело вздымалась от нахлынувшей волны негодования. Я перестал узнавать свою команду, товарищей, друзей. Понятное дело, обидно проигрывать, считай, в сухую, но не в меня же кидаться помидорами!
– Просто на чаше весов, есть более важные вещи, – сказал Володин, поражая тупостью, которую нес. – Матч – это наше будущее.
– То есть я виноват в том, что вы, мать его, на площадке изображали дохлых мух?
– Ты должен был быть с нами! – взорвался Иванов, подходя ко мне. В глазах его полыхал огонь, под кожей на скулах ходили желваки. Он выглядел разъяренным псом, сорвавшимся с цепи, которого неделю мариновали для боев без правил.
– Должен был, но не смог, – я откинул костыль и сделал шаг, поравнявшись с Киром. Мы смотрели друг на друга исподлобья, заряжая воздух напряжением. Между нами разве что молнии не сверкали – до того ситуация зашла в тупик. И ведь главное, раньше Иванов не позволял себе подобных выпадов, да и какие могут быть выпады? Он – мой лучший друг, брат, считай. Я ждал от него поддержки, а уж никак не наездов.
– Из-за кого, Шест? Кто такой важный, что ты нас нахер послал?
– То есть на площадке, когда ты трехочковый забить не смог, так сильно думал обо мне и о том, что я тебя нахер послал? Как круто! Да вы, ребят, – я чуть наклонился, мазнув по остальным заговорщикам взглядом полным презрения. – Нереальные молодцы, вон с Ивановым в первых рядах.
– Что ты несешь, Шестаков? – крикнул Кирилл, я видел, как его рука сжалась в кулак.
