Над головой светило тусклое серебристое солнце – словно монета сквозь серый морской туман. Скади вновь оказалась в нормальном человеческом теле. Она стояла на плоском камне. Ветер леденил до костей, пахло озоном, ноздри щекотала едкая кислая вонь гниющих водорослей. Вдали синхронно, будто в экстазе, вздыхали-шелестели миллионы округлых камешков, поддаваясь очередной волне.
То же самое место. Волк отчего-то стал предсказуемым, пусть и в мелочах.
Скади вгляделась в туман. Не далее чем в дюжине шагов обнаружилась человекоподобная фигура, но не Галиана и не волк, а маленький ребенок, присевший на корточки на плоском камне – почти на такой же опиралась Скади. Та осторожно двинулась к малышу среди луж и острых гребней, прыгая с камня на камень. Пребывание в нормальном человеческом теле одновременно и возбуждало, и страшило. Такой хрупкой и уязвимой она себя не ощущала даже до того момента, когда Клавэйн нанес ей увечье. Под тонкой кожей – лишь мягкая плоть и хрупкие кости; об этом невозможно было забыть даже на миг. Конечно, приятно сознавать, что доспехи неуязвимы. Но так хорошо осязать окружающий мир каждой порой кожи, чувствовать, как ветер шевелит волоски на руке, воспринимать всякую неровность камня под босой стопой.
Скади подошла к ребенку. Конечно, это Фелка – кого еще ожидать? Наверное, так она выглядела на Марсе, когда ее спас Клавэйн.
Она сидела скрестив ноги, как и в своей каюте. Тело девочки пряталось под мокрым, грязным, изорванным, облепленным водорослями платьем. Руки и ноги оставались открытыми, длинные темные волосы – такие же, как и у Скади, – лежали спутанными прядями на лице. Туман скрадывал цвета, все было как на старой фотографии.
Фелка подняла голову, заглянула на мгновение в глаза Скади и вернулась к прежнему занятию. Вокруг нее лежали крошечные останки морских тварей: куски ног, клешней, хвостов, когтей, усиков, панцирей – все сориентированные, уравненные с маниакальной точностью. Это походило на сложные абстрактные уравнения. Фелка молча всматривалась в узор, поворачивалась, не вставая, чтобы изучить другой его фрагмент. Иногда брала какую-нибудь частичку, например обломок шипастой, членистой ноги, и перекладывала на другое место. Лицо девочки казалось совершенно равнодушным – не бывает таких лиц у играющих детей. Только у взрослых. Такие лица у людей, бьющихся над слишком важной и трудоемкой проблемой, чтобы работа приносила удовольствие.
– Фелка! – позвала Скади.
Та снова, на мгновение, глянула вверх. Затем вернулась к прежнему занятию.
Вдали плеснула о берег волна. Туман на секунду разредился, расступился. Хотя море он скрывал по-прежнему, видно стало намного дальше. Местность впереди расстилалась такая же, как и вокруг, – головоломный мозаичный лабиринт из скал и водоемов. Но на пределе видимости открылся размытый высокий силуэт, лишь чуть темнее окружающего тумана, то пропадавший из виду, то появлявшийся, – огромный серый шпиль вонзался в блеклую муть неба. В его реальности Скади не сомневалась, хотя находился он, вероятно, очень далеко – за морем или посреди него.
Фелка тоже заметила исполинскую башню. Равнодушно посмотрела на нее, но отвернулась не сразу – должно быть, изучила незнакомый объект. Скади задумалась о природе непонятного строения, но тут опять сомкнулась серая мгла, и появился волк.
Он – или она – стоял в нескольких шагах от Фелки. Силуэт оставался неясным, размытым, но временами то ли расступался туман, то ли фигура уплотнялась, и походила она больше не на звериную, а на человеческую, женскую.
Рев набегающих волн сложился в человеческую речь.
– Ты привела с собой Фелку. Я доволен.
– Это лишь ее образ, – произнесла Скади вслух, вовремя вспомнив наказ волка. – Скажи, она сама себя видит ребенком или это ты хочешь, чтобы я так видела ее?
– Немножко того, немножко другого, – ответил волк.
– Я просила тебя о помощи. Ты согласился – с условием, что я приведу Фелку. Я привела. А Клавэйн по-прежнему идет за мной. Он ничем не показал, что может отступиться от своих планов.
– И что же ты пыталась сделать?
– Использовать ее как средство нажима. Однако Клавэйн не поддался.
– А с чего ты взяла, что он может поддаться?
– Ему же она дорога!
– Ты не поняла Клавэйна. Наверняка он не оставил надежды вернуть ее.
– Думаю, это наверняка могла знать лишь Галиана. Я права?
Волк не ответил прямо. Вместо этого спросил:
– Что ты сделала, когда Клавэйн не свернул?
– То, что обещала, – запустила шаттл, который ему непросто будет перехватить.
– Но все-таки шанс у него есть?
– Конечно. В этом и суть замысла. Своими корветами он мое суденышко не догонит, на такое способен лишь субсветовик.
– И ты полностью уверена, что его корветы не перехватят твой шаттл? – В голосе волка послышалась насмешка.
– Энергетически это крайне невыгодно. Ему придется отправить их задолго до моего запуска. И угадать направление.
– Или перекрыть все направления.
– Не сможет. – Но это прозвучало не слишком уверенно. – Ему придется выслать целую флотилию, потратить уйму топлива, а шанс так зыбок…
– Если Клавэйн убедится в возможности перехвата, он отправит и флотилию, даже ценой драгоценного топлива. Кстати, напомни, зачем ему перехватывать шаттл.
– Я сказала, что отправлю на нем Фелку.
Волк переместился. Его силуэт завис над девочкой, хотя казался не более ясным, чем раньше.
– Но ведь она здесь.
– Вместо нее отправилось оружие, боеголовка планетарного класса с мощностью в тератонну.
Волк одобрительно кивнул:
– Ты надеешься, что он поведет субсветовик в погоню. Несомненно, установила взрыватель, реагирующий на приближение. Гениально! Честно, я восхищен твоим коварством и беспощадностью.
– Но ты же считаешь, что Клавэйн попадет в ловушку?
– Попадет, не попадет – это очень скоро выяснится, разве нет?
Скади кивнула, уверенная, что ее хитрость не удалась. Туман расступился, и вдали опять показалась башня, которая вблизи, скорее всего, выглядела бы черной. Вздымалась она практически отвесно, словно гигантский останец, отполированный ветром и волнами. Но походила все же не на скалу, а на исполинское, сужающееся кверху строение.
– Что это? – спросила Скади.
– Ты о чем?
– Да вон…
Но башня снова исчезла. Или ее плотно окутал туман, или она вовсе прекратила существовать.
– Здесь ничего нет, – констатировал волк.
– Послушай, если Клавэйн не попадет в ловушку, я буду готова сделать то, о чем мы говорили в прошлый раз, – сказала Скади, тщательно подбирая слова.
– Ты имеешь в виду немыслимое? Переход к четвертой фазе вакуума?
При этих словах даже Фелка прекратила играть и встревоженно посмотрела на взрослых. Пауза растянулась на целую вечность.
– Я понимаю, насколько это рискованно, – произнесла наконец Скади. – Но перейти придется, если мы хотим убежать от Клавэйна. Нам нужно перескочить сквозь границу нулевой массы к четвертой, тахионной фазе материи.
И снова блеснули во мгле страшные длинные клыки, оскаленные в насмешливой улыбке.
– Скади, очень немногие живые сущности путешествовали быстрее света.
– Я готова стать одной из них. Что для этого нужно?
– Ты уже знаешь. Установленную на корабле аппаратуру требуется лишь слегка модифицировать. Фабрики субсветовика справятся без труда. Но для того, чтобы узнать об этих модификациях, придется использовать «Пролог». А это потребует немалого мужества.
– Для того я и пришла. И привела Фелку. Мужества мне не занимать.
– Тогда начнем!
Фелка вернулась к игре, не обращая внимания на взрослых. Скади связалась с корабельной сетью и включила закодированную последовательность нейрокоманд, заставляющих аппаратуру «Пролога» инициировать когерентное соединение.
– Волк, начинается!
– Я знаю. Я тоже чувствую.
Фелка прервала игру.
Скади ощутила вдруг, как ее «я» размножилось. Откуда-то из тумана, из места, которое невозможно описать, пришло впечатление чего-то протяженного, уходящего в холодную безграничность – точно белый коридор к бесцветному, теряющемуся вдали краю вечности. По спине пробежал холодок. Скади понимала, что совершает нечто в корне неправильное. Ощущение близкого, подпускаемого к себе зла давило на рассудок. Но она решила настоять на своем.
Как и предупреждал волк, знание требовало мужества.
Скади прислушалась – и различила доносящийся из коридора шепот.
– Зверь?
– Да, юная леди?
– Кажется, ты был не вполне честным со мной.
– С какой же стати вашему покорному слуге лгать?
– Зверь, именно об этом я сейчас и задумалась.
Антуанетта сидела одна в нижней рубке «Буревестника». Грузовик теперь лежал в ремонтном доке субсветовика, предназначенном для шаттлов, закрепленный так, чтобы удержаться на стапелях даже при большом ускорении. Все это время Ксавьер тщательно чинил судно. Для этого пришлось привлечь роботов и гиперсвиней, и сперва работа шла медленнее, чем с хорошо натренированной бригадой обезьян. Но, хотя и не столь ловкие, свиньи были существенно умнее модифицированных приматов, и после недолгих трений, после перепрограммирования роботов дело заспорилось. Ксавьер не просто отремонтировал корпус, но полностью его переделал. Все двигатели, от крохотных причальных до главного реактора-токамака, он перебрал по деталям, усовершенствовал. Средства защиты, прежде спрятанные под корпусом, стали гораздо мощнее и заметнее, соединились в единую систему, управляемую централизованно. Отпала нужда укрывать их от посторонних глаз, делать вид, что «Буревестник» – просто невинный грузовик. Там, куда направляется «Свет Зодиака», нет властей, повсюду сующих нос.
