Ростовцеву. Почему он хотел идти на серьезные нарушения закона, чтобы взять к себе Ревзина? Тут случайной встречи быть не может, — закончил свой доклад Куржиямский.
— Вы что же, предлагаете Ревзина выделить из дела стройбазы? Удалить из дела единственный эпизод с установленной и доказанной взяткой?
— Нет, товарищ майор, но я не хочу, чтобы Ревзин отделался только этим эпизодом по строительной базе. Я уверен, что он преступник более крупного масштаба.
— Погодите, Куржиямский, — мотнул головой Любовцев. — Того следственного дела, которое родилось в вашей голове, фактически в нашем отделе нет. Да и в голове у вас одни предположения. Срок, кстати заметить, отведенный нам законом, истек, дело стройбазы закончено, и мы передаем его в прокуратуру. К этому делу вы свои предположения никак не приклеите. Значит, первый вывод — дело передается в суд. Дальше… Как, вы сказали, фамилия того, кто хотел нарушить закон ради вашего Ревзина?
— Ростовцев.
— Минуточку, минуточку, — вдруг оживившись, Любовцев открыл ящик стола, вытащил из него клеенчатую тетрадку и начал перелистывать, что-то искать в ней.
— Дело в том, что, когда мы взяли Ревзина, мне звонил некий руководящий товарищ и интересовался, в чем Ревзин замешан, — говорил Любовцев, продолжая листать страницы своей тетрадки. — Я спросил, чем вызвано его любопытство, и он сердито пояснил, что хотел взять к себе Ревзина на работу, что ему энергично его рекомендовали и что он хочет теперь разобраться с этими рекомендателями. — Любовцев все еще листал тетрадку. — Ага, вот нашел. Так… Звонил мне товарищ Ростовцев. Что вы на это скажете?
— Очень интересно, — оживился и Куржиямский.
— А что тут интересного? Ростовцев действовал с открытыми картами, его любопытство законно. Он хочет разобраться с рекомендациями, — сказал майор Любовцев и сунул тетрадку в стол.
— Могу я спросить, товарищ майор, что вы ему тогда ответили?
— Во-первых, что по телефону мы подобных справок не даем, во-вторых, следствие только началось, и если его этот вопрос интересует, то потом, позже, мы можем его проинформировать.
— Больше он не звонил?
— Мне нет.
— Товарищ майор, я найду его телефон. Позвоните ему сами и скажите, что к нему может приехать сотрудник, чтобы проинформировать его по интересующему вопросу; поеду я.
Майор надолго прикрыл глаза и молчал.
— Что это вам даст?
— Посмотрю, что за человек.
— Праздное любопытство, — резко произнес майор. — Так устанавливать приятелей Ревзина нельзя, у вас пустые руки, и вы можете нарваться на контрудар — это раз. Два — вы можете их вспугнуть, если там действительно преступники. То, что Ревзин в дело ворюг со стройбазы забежал на минутку, — согласен, но он так и так в ближайшие годы никуда от нас не уйдет.
На другой день, предварительно созвонившись, Куржиямский ровно в одиннадцать вошел в кабинет Ростовцева, несколько оробев от роскошной солидности этой громадной комнаты, за окнами которой шумел сад.
— Прошу извинить, что затруднил вас этим визитом ко мне, — не здороваясь, начал Ростовцев и, нажав кнопку на каком-то агрегате, сказал в невидимый микрофон: — Ко мне никого. — И без паузы: — Вы должны понимать: если мне горячо и настойчиво рекомендуют на довольно ответственную должность взяточника, я обязан в этом разобраться. К сожалению, раньше, ваша служба мне в этой информации отказала.
— Такой уж у нас порядок, — сказал Куржиямский, исподволь всматриваясь в Ростовцева.
— Вы представляете, как бы я выглядел, если бы успел подписать приказ об этом назначении?
— Помогли, видимо, трудности с его оформлением, — улыбнулся Куржиямский и заметил, как лицо Ростовцева на мгновение будто окаменело.
Он прищурился на Куржиямского и спросил холодно:
— Какие трудности?
— Нам Ревзин говорил, что еще не была свободна вакансия.
— Я деталей уже не помню. — Ростовцев достал из стола американские сигареты «Марльборо», закурил. Куржиямскому не предложил. — Так что же он такое, этот Ревзин?
— Он проходит по делу о расхищении строительных материалов, довольно вульгарный случай. Взятка и незаконное приобретение дефицитных стройматериалов.
— На что они ему были?
— Строительство домика на огородном участке.
— Значит, мелочь какая-то?
— Да нет, не мелочь.
— Он все признал? И взятку и все остальное?
— Да, признал. Есть свидетель вручения взятки.
— Что его ожидает?
— Не знаю… — пожал плечами Куржиямский. — Это ведь определяет суд.
— А когда суд?
Куржиямский опять поднял плечи:
— Это нам неизвестно.
— Так… — Ростовцев постукивал карандашом по стеклу на столе и смотрел поверх Куржиямского.
Пауза затягивалась. Куржиямский закрыл лежавшую перед ним папку и поднял вопросительный взгляд на Ростовцева:
— Все?
Их взгляды встретились, и Ростовцев сказал строго:
— Для вас подобное — это повседневность, а мне в новинку. Вспоминаю сейчас этого Ревзина, такой интеллигентный респектабельный мужчина, знает иностранные языки, меломан, и вдруг такое, как вы правильно отметили, вульгарное дело. Как это происходит с людьми?
— А вы хорошо его знали? — осторожно спросил Куржиямский.
— Ну, где там хорошо. До возникновения вопроса об устройстве его сюда видел его два-три раза в одном приличном доме, там мне его и представили. Впечатление о нем, прямо скажу, сложилось хорошее. Умен, остер на слово, многое знает, великолепно держится: солидно и вместе с тем непринужденно. И вот, представьте себе, после всего этого узнать — вульгарный преступник.
— Я понимаю вас, — сочувственно вздохнул Куржиямский.
— Ну что ж, можете не сомневаться, его рекомендателям не поздоровится.
— А рекомендатели работают здесь, у вас? — мимолетно спросил Куржиямский.
И снова Ростовцев окаменело насторожился.
— Один — да, — несколько затрудненно ответил он.
— Вы не хотите, чтобы ими заинтересовались и мы?
— Этого не требуется, — резко ответил Ростовцев и встал.
На том визит и окончился.
Куржиямский вышел
