– Лес? А причем здесь лес?
– Вот-вот. Как всегда, – старик горестно вздохнул. – И при чем здесь лес? И какая вообще разница, есть лес или его нет? Степь, горы, город, собственная комната – ни малейшей разницы. Так, что ли? А потом мы делаем гадости и удивляемся – за что нас?!
– И какую же я гадость сделала? – обиделась девушка.
– Не знаю.
– Вот видите!
– Не перебивай старших! Пока еще не знаю. Ясно одно – изрядную. Девочка, хочешь – верь, хочешь – нет, но я видывал очень многое. И этот лес, кстати, тоже. Вот… Э, да что вспоминать! И выжигали, и травили, и такой черной магией занимались, что тебя кондрашка хватила бы на месте. От одного вида. Что только не делали – все было. Для него, для леса, человек – та же букашка. Когда вредная, когда полезная – смотря как себя ведет. Приходит, уходит, не всегда его лес и заметить успевает. А ты, значит, чем-то особо досадила. На моей памяти с этим лесом такого еще не случалось. И чтобы муравьи – вообще первый раз слышу. Деревья падали, бывает такое. Кружит на одном месте – это запросто. Тропинки меняет, иной раз болото под ноги подсунет…
– Олег Алексеевич… Простите, пожалуйста, что перебиваю… Вы так говорите, словно у леса руки есть.
– А зачем ему руки? – удивился старик. – Ты микробов руками ловишь? Или от простуды тебя руки лечат? Вообще, Татьяна, ты сколько классов закончила?
– Одиннадцать.
– Сейчас где-нибудь учишься?
– Поступаю. В университет, на филологический.
– Понятно, – Олег Алексеевич хмыкнул в усы. – Гуманитарий, значит. От слова «хомо» – что от человека, то и главное. Остальное, так сказать, дано роду людскому во владение на веки вечные. А по биологии сколько в аттестате стоит?
– Пятерка.
– Ну, тогда напрягай память. Биогеоценозы, экосистемы и все прочее учили? Должны были, должны. Так вот, гуманитарий, лес – тоже организм. Точнее – надорганизменная система, – это словосочетание старик произнес с таким видом, как будто пирог откусывал. Сладкий, душистый, с румяной корочкой. – То есть стоящая над всеми организмами в нем. Посему против тебя все сразу и ополчилось. Муравьи – они как раз по вредителям ба-альшие специалисты. А куст передвинуть – дело несложное. Но люди этого не умеют, разве что лопатой или бульдозером.
– А вы можете? Без лопаты.
– Почему бы нет? – пожал плечами Олег Алексеевич. – Если понадобится – смогу. Только лесу виднее, где у него что должно стоять. Так что без крайней надобности лучше не лезть. Да и тогда – с опаской и вежливо. Иначе будешь пытаться не один куст сдвинуть, а весь лес. Со всеми корнями и сучьями. Это, согласись, и бульдозеру не под силу.
– Так что же вы говорите: «Люди этого не могут»? – Девушка торжествовала. Пусть крохотная, но все-таки победа.
– Ты меня на слове не лови. Сказал – не могут, значит, не могут.
– А как же вы? Вы что, не человек?
– Нет, не человек.
Сказано это было скучно, чуть ли не со вздохом. Буднично. Даже с каким-то сожалением. Так говорят о вставных зубах или квартире на первом этаже. Подумаешь, эка невидаль… От этого будничного тона почему-то спина словно инеем покрылась.
– Ну, и что ты так смотришь? Не бойся, рогов, копыт и хвоста не наблюдается. Крылышек, впрочем, тоже. Какие там крылышки, – Олег Алексеевич все-таки вздохнул. – Ну хорошо, не пугайся так. Человек, но не совсем. Точнее, не только человек.
– А… кто?
– Долгая история, а уже, между прочим, поздно. Родители, небось, беспокоятся.
– Нет, не беспокоятся. Я не с ними живу, с бабушкой. А ей сказала, что у подруги заночую. Я же собиралась до полуночи в лесу остаться.
– Лихо! – покачал головой старик. – До полуночи, значит… А потом? Ночи нынче холодные, транспорт не ходит.
– Потом к подруге пошла бы, – Таня пожала плечами. – Она сегодня в больнице дежурит, у нее переночевать можно. Мы договорились.
– У подруги, значит. В больнице. В которой именно?
– В областной.
– Три… Стоп, даже четыре с гаком километра по ночному лесу. Плюс километр по дороге, плюс пара кварталов окраины. Итого часа полтора-два. Да еще, помнится, охрана в больнице довольно строгая. Впрочем, охрана – это уже дело второе, для слабого пола в особенности. И не страшно было бы после полуночи через лес идти?
– А чего там бояться? – удивилась девушка. – Волков нет, людей
в такое время – тоже. Разве что по окраине, да и то – во втором
часу все «гоблины» уже спят.
– Действительно, все так просто… Ты, значит, всю тетрадку прочитала? – неожиданно переменил тему Олег Алексеевич.
– Всю.
– И чему научилась?
– Н-ну… Каналы видеть, энергетические. Защиты ставить – стенку, зеркальный купол. Боль руками пробовала снимать, но не всегда получалось. Несколько раз пробовала глаза отводить, однажды получилось, – при этих словах одна бровь Олега Алексеевича поползла вверх. – А что в этом такого?
– Да нет, ничего особенного. Что еще? Нечисть видеть не научилась?
– Не знаю. Ни разу не видела. То есть что-то иногда замечала, но нечисть или нет – не знаю. Мутные пятна.
– Так, с этим ясно. Еще один вопрос – насчет проклятых мест и тому подобного прочитала?
– Прочитала, конечно.
– Видела?
– Нет, не случилось, – в голосе девушки послышалось сожаление.
– А могла бы. Не вблизи, но тебе хватило бы. Если бы из лесу пошла после полуночи.
– Это где же?!
– Ишь, как глаза загорелись! Интересно, правда? Интереснее муравьев, это точно. Особенно по ночам. В среднем с полуночи до трех, в новолуния – в особенности забавно. На будущее – оттуда тебя вытаскивать не стали бы. Тем более что к лесу оно уже не относится.
– Вы что, только лес караулите?
– Караулим… Лес, как ты заметила, сам себя прекрасно укараулит. Запросто. Тебе сильно повезло, что Миша с ребятами рядом оказались. Отдыхали они, да твою суету заметили. А когда лес просыпаться начал, решили вытащить и выяснить, кто это хулиганит и каким именно образом.
– А на том месте?
– Что – на том месте? Там все ясно и понятно. Как ты заметила, нормальные люди по ночам дома сидят. Дежурить там в это время желающих нет и не будет. Если уж кто-то сдуру попал – его проблемы.
– И что с такими бывает?
– Ты четыре года назад в городе была?
– Во время эпидемии?
– Эпидемия… Помнишь, что тогда с людьми было?
– По-омню… – любопытство куда-то исчезло из девичьих глаз. Страх там был. Ужас, старательно запрятанный в самый дальний уголок и вдруг вынырнувший. – Так это все было из-за того самого места?
– Почти, – глаза Олега Алексеевича тоже приугасли. Отвечал он вяло, нехотя. – Вообще-то чуть ли не полгорода об этом знает. Или по крайней мере слышало. Особенно такие, вроде тебя, любители самодеятельности. Вот они туда время от времени и лазят. Для полного подтверждения кое-чьих теорий. А некоторых, говорят, просто притягивает. Идут мимо и вдруг сворачивают. Так что муравьям ты еще спасибо скажи.
– И что бывает? Неужели то же самое?
– Хочешь проверить? – старик криво усмехнулся. – То же, то же. С маленькой поправкой – выздороветь труднее.
– Так почему же… Почему вы это не прекратите, если знаете?! Если все так страшно?!
– А с какой стати мы должны это прекращать?
– Но ведь люди…
– Именно, – ледяным голосом отозвался Олег Алексеевич. – Люди. Напомнить? В любом случае – мы не благотворительная организация. Не Армия Спасения, не миротворческие силы ООН. Ты в лесу набедокурила – это нас касается. Впрочем, в лесу, в степи, на речке – разница небольшая. А тетрадочку твою, – морщинистая ладонь хлопнула по черному переплету, – тоже люди написали. И местечко на холмах – не наша работа. Ни я, ни, скажем, тот же Михаил, даже спьяну к нему ночью не сунется. И днем – тоже, разве что очень уж нужно будет. Ты знаешь, что даже вороны на то место не садятся? И обычный человек стороной обойдет.
– А кто туда попадает?
– Я же говорю – любители. Те, кто все на зуб пытается попробовать, как щенок мыло. Ума не набрались, ни с кем не посоветуются, а где-то взыграло. Ты вон тоже в одиночку с
