Теперь весь персонал взахлеб пересказывает друг другу эту сцену, как положено, приукрашивая и добавляя все новые и новые подробности.
— Ой, девочки, я сама видела — она как услышала, что Норбиано здоров и намедни укушался вместе с господином лекарем на постоялом дворе, так глаза у ней стали такие большие-пребольшие, круглые-прекруглые… и говорит тихо-тихо, никогда от нее не слышала такого: девочки накапайте успокоительного. Вот! Ей почитай целый фиал выпоить пришлось.
— Это еще что! А вот когда ей показали договор с Боантиром, она раз пять его перечитала, а потом таким слабым голосом, прямо как пациентка из безнадежных, спрашивает: я, мол, в Бардиносе или случайно в другой город заехала… Хи-хи.
Одна маленькая, но, я подозреваю, неизбежная в нашей семейной жизни деталь немного попортила нам со Свентой праздник встречи. Господин лейтенант, с первого завтрака докучавший жене своими комплиментами, не оставил своих попыток закрутить с ней роман, старательно делая вид, что мужа у нее нет и не было. Остальные местные сердцееды довольно быстро поняли, что им «не светит», и переключились обратно на юную графиню. Этот же проявил неуместное упорство и терпение, при каждом нашем появлении в ресторане назойливо оказывая моей жене знаки внимания… в основном словесные… вычитанные из той самой книги, о которой я уже говорил ранее. Надо отдать ему должное — книжные комплименты он «творчески» перерабатывал применительно к объекту своего интереса. Так, например, во время одного из ужинов он с апломбом произнес.
— Леди! Ваши изумрудные очи своим сиянием и изумрудностью соперничают с самим небом!
Свента не выдержала и расхохоталась.
— Может быть, вам стоит показаться моему мужу? Боюсь, что-то у вас со зрением не то! Где же вы видели зеленое небо? Особенно здесь — в горах?
— Для меня теперь все в этом мире — под цвет ваших очаровательных глаз! — не растерявшись, выпалил лейтенант.
— Благодарю вас за комплимент, но… Мы. С мужем! — подчеркнула Свента, — Хотели бы продолжить ужин.
Лейтенант не понял, или сделал вид, что не понял намека, и продолжил осаду крепости, видимая неприступность которой только разжигала в нем азарт. Следуя непреложной истине — нет таких крепостей, которых не могли бы взять бравые офицеры — он сменил тактику и вместо лобового штурма пошел в обход…, как и все нормальные герои. Покинув на время район боевых действий, и, присоединившись к компании сослуживцев, он стал громко обсуждать мои «достоинства». Его друзья морщились и пытались вежливо одернуть зарвавшегося ловеласа, но тот не унимался. Вдруг на весь ресторан — шум разговоров в это мгновение почему-то на минуту стих — прозвучал один из его «остроумных» и оригинальных пассажей: «Толстая клистирная трубка плохо смотрится рядом с прекрасной жар-птицей»! Свента мгновенно подобралась, как кобра перед броском — в глазах ее хищно блеснули две ледяные молнии — она гибким, почти змеиным движением, выскользнула из-за стола и молниеносно оказалась совсем рядом с этим шутником. Того прямо шатнуло от такой стремительности.
— Господин офицер. Правда и не знаю: уж офицер ли вы, ибо прилюдно оскорбляете благородную даму?
— Чем же я вас оскорбили, милая леди? — не на шутку удивился лейтенант.
— Вы знаете, что муж и жена, соединенные Богиней Жизни, считаются одним целым? Так какой же частью клистирной трубки вы считаете меня? — и в приступе острого любопытства взмолилась, — Скажите же мне! Не томите. Я прям умираю от желания узнать, как выгляжу со стороны.
Офицера явно шокировала такая трактовка его высказываний.
— А-а-а-а-а… что? Ккак вы сказали?
Открытый рот и вытаращенные глаза свидетельствовали о его глубочайшем изумлении. По-видимому, он и не представлял себе, как выпутаться из сложившейся ситуации. Свента милостиво пришла ему на помощь.
— Впрочем, я не расслышала. Может, вы и не говорили ничего подобного?
— Да-да, — ухватился за подсказку лейтенант, — Вам послышалась! А я ничего такого…
— Тогда прошу меня извинить. Показалось, — она на показ облегченно вздохнула, — А я уже стала строить всякие несуразные предположения… Знаете, — доверительно, понизив голос, стала объяснять эта проказница, — Муж мой не может себя сдержать при одном только намеке на то, что меня обидели. Он такой чувствительный…, поэтому с обидчиками я предпочитаю разбираться сама… — так для них больше шансов выжить.
— Если вы считаете, что меня можно запугать…?
— Ни в коем случае! За кого вы меня принимаете? Пугать бравых лейтенантов… В жизни есть и поинтереснее занятия. Например, тренировка по рукопашному бою. Кстати, Вы не могли бы похлопотать за нас перед капитаном…?
— Чем я могу вам помочь? — спросил совсем сбитый с толку лейтенант.
— Разрешить нам по утрам пользоваться вашим полигоном для разминки, а бойцам вашим быть нам партнерами в тренировочных боях…, в том числе, я вижу, что и вы могли бы стать достойным противником моему мужу.
Офицер радостно улыбнулся, словно ему прямо сейчас подарили волшебную ночь любви. Вот он шанс показать красотке, что представляет собой ее муж в сравнении с настоящим мужчиной. А может… — ему так хотелось надеяться, что он правильно угадал намерения моей жены — именно с этой целью все и замыслила баронесса. Он победно глянул в мою сторону и проворковал.
— Только скажите, чаровница, во сколько мне придти и насколько больно отделать вашего… супруга?
— Я думаю — часиков в восемь. В десять у него прием. Надо будет немного отдохнуть; привести себя в порядок…; залечить раны… чьи-нибудь, — она коварно улыбнулась и добавила, — И еще, господин лейтенант. На всякий случай хочу пояснить. Я — не жертва политических интриг и брак наш отнюдь не династический. Вы меня поняли?
Тот недоуменно кивнул и… явно выбросил из головы непонятные слова, противоречащие его сладостным предположениям.
Быть мужем красивой женщины, согласитесь, не легко и я небезосновательно подозревал — впереди у меня будет еще много таких лейтенантов, уверенных, что столь прекрасная девушка могла выйти замуж за подобного мне типа только под давлением обстоятельств. Стало быть, она — жертва и потенциально готова изменять ненавистному — а какому же еще? — мужу направо и… налево. Достаточно такую истомившуюся красотку поманить ярким оперением внешности — или богатства — или знатности, как она, подобно созревшему плоду, падет в объятия умелого охотника за дамскими сердцами.
— Зачем тебе это понадобилось? — тихо спросил я Свенту, когда она вернулась за наш столик.
— Скучно чего-то в этом городке. Расшевелить его немного захотелось, — она мне подмигнула и неожиданно добавила, — Ты, лентяй, когда разминался в последний раз? Не припомнишь, небось? Если этот лейтенантик тебя отделает, тогда это, возможно, вдохновит тебя на поддержании формы, — затем она предельно серьезно посмотрела на меня и пояснила, — Я очень боялась, что еще слово — и ты обязательно ввяжешься. Дуэль — штука непредсказуемая. Я… не хотела бы тебя потерять из-за нелепой случайности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
