тон Риции Фаррейн.
— Вот уж не знаю, что они там скажут, эти люди. Но я бы сказал спасибо тому, кто покажет мне путь среди этих клятых…
Милли благовоспитанно ахнула и неблаговоспитанно прыснула одновременно.
— …среди этих милых деревьев, — и я почесал затылок. — Ухх, в этом саду можно потерять пару альфинов.
С одной стороны — Милли так и тянуло сделать книксен и убраться подальше от незнакомого неаристократичного дядьки. Потому что говорить с такими типами — уж точно не для леди. И непринято. С другой стороны — трудновато изображать леди, когда щёки распирает от любопытства.
— А вы… видели альфинов?
— Раз, — признался я, — издалека, в аканторском зверинце. В питомнике их нет, и хвала Девятерым. Одна такая кисонька может скушать меня на завтрак, ну вот как гренок с сыром. И потом обидеться, что ей не подали ещё пару таких, как я. Вместо яиц с ветчинкой.
Ха. А хватку-то не потерял. Милли выпучила глаза, старательно воображая огромную кисоньку, и я прибавил:
— Хотя в питомнике тоже есть, на что поглядеть. Яприли, гарпии-бескрылки, грифоны, виверний… вот недавно привезли больную мантикору. Я как ее увидел — чуть на дерево не залез, чесслово! Грива — во! Пасть — во!!
Девочка кивала так зачарованно, что даже отпустила свою приятельницу-куклу.
— Я бы и рассказал, да вот идти надо, а я и заблудился малость. Но если леди окажет мне честь, покажет дорогу и сопроводит…
Маленькая Милли приняла игру: церемонно присела, слабенько улыбнулась, показала на меня кукле.
— Аннабет. Сегодня мы сопровождаем на прогулке этого господина. Из… из…
— Королевский питомник Вейгорда, — подсказал я шепотом.
— Потому веди себя как леди! — внушительно заключила Милли. — Иначе я буду весьма недовольна, а ты будешь наказана.
Она опять очень похоже скопировала чужие нотки. Только вот не Риции Фаррейн. Чьи?
Прогулка по саду вышла вполне в аристократическом духе. Впереди шла девочка, баюкая Аннабет и что-то ей нашептывая. Я разливался рекой про обычаи питомника и животных в нем.
Было как-то удивительно спокойно, как давным-давно, когда внутри еще не успел поселиться попискивающий серый клубок. Когда, вернувшись домой поздним вечером, я усаживался на скамейку в нашем дворике — и тоже рассказывал историю за историей…
Той, чье лицо помню сейчас уже смутно. Зато помню вечно чумазые щёки и перепачканные руки. Попытки развести костёр в курятнике. И сто семнадцать падений: с яблони, с забора, с курятника, с лестницы, с качелей, которые я сделал…
Помотал головой, отгоняя вылезшее откуда не надо прошлое.
— Хм, интересно бы знать, а господин Япейр любит разговоры про питомник? Потому что, вообрази себе, я понятия не имею, о чем бы это мне поговорить с господином Япейром, — и для наглядности опять поскреб в затылке. — Ты-то как думаешь?
Светловолосое чудо слабо заулыбалось.
— О собаках…
Поговорить о собаках господин Япейр действительно любил. Он и сам-то походил на здорового рыжего пса — дворового и растрепанного, зато откормленного по самое не могу. Лениво гавкнул приветствие в сторону Милли. Дождался от меня похвалы серому керберу, который жался у ног, и оседлал любимого конька на пару часов.
Псарня у Япейра была — и впрямь на загляденье, а про своих песиков помещик разливался с упоением: вот тут сука ощенилась, отличный помет, а вот мои болотные сторожевые, а там керберы, а там гончие. Есть норные охотничьи, есть две пастушьи — изумительно умные, а вот гордость — золотистые тонконожки… Словом, я порядком устал оглядывать это скулящее и погавкивающее разнообразие. И восхищаться тем, как хозяин натаскивает своих собачек на команды: голосовые, по свисту, по жесту…
О Милли и её семейке за всеми этими хвостатыми темами узнавать получалось маловато.
— Девочка ходит, да, — бросил хозяин, показывая жестом огромной псине лечь. — Гуляет по саду. Смотрит вот. Ей тоже интересны мои малютки.
«Малютка» ростом мне по грудь, поглядывала с земли умнющими глазами.
Очень может быть, под конец милой беседы я оброс бы шерстью и сам начал бы попеременно сидеть, лежать, идти рядом и приносить палочки. Но тут заявилась жена хозяина — и стало легко.
С госпожой Япейр можно было говорить обо всём. И желательно — рассказывать, рассказывать… это было написано на ее остренькой, лисьей мордочке. Там так и значилось: «Первая сплетница в округе».
— Что это Милли такая перепуганная? — первым делом спросила она меня, утащив подальше от муженька и пёсиков. — Неужели правду говорят, и у Фаррейнов так-таки какая-то беда в поместье? Что-то не так со старшей, Миной, или с Мариэль? Вы уж не поймите меня неправильно… но девочка нам прямо как родная.
Я ограничился встревоженной миной и уверениями, что всё ох как непросто, и мне вообще-то ничего нельзя разглашать. Ну хотя если только немножко, в качестве ответной любезности.
— А девочка-то я гляжу у вас часто появляется?
— Часто, — фыркнула госпожа Япейр, потирая сухонькие ладошки. — Да она вечно бродит, будто неприкаянная, норовит сбежать подальше — если ее выпускают, конечно. Ох, и это понятно, у опекунов ей не то чтобы хорошо. Вы что же, не слышали про тот обморок, когда к Риции Фаррейн съехались на приём окрестные дамы? Прямо во время чая! И я так думаю, не в первый раз! Риция, конечно, заявила, что у бедной сиротки это от переживаний — пф, вся эта трогательная чушь про горящее поместье и одинокую девочку, которая спаслась из огня вместе с куклой. Но нет, у меня-то были версии позанятнее…
Я зашевелил бровями и прогнал по лицу не меньше пятнадцати оттенков любопытства.
— Неужто побои?
— Ха! Не удивилась бы, если бы так и есть. Вы видали этого их сыночка, Манфрейда? Милли как-то обмолвилась, что он уж очень рассердится, если не хочешь с ним играть, а она не хочет, ага, хотя девочка так-то мало говорит, уж очень забита и запугана… но я-то думаю, что это было знаете, от чего? Голод! Видали, какая она бледненькая?
Кивнул задумчиво. Милли нельзя было назвать совсем уж истощенной, но вот какая-то странная болезненность в ней точно проглядывала.
— Так вот, она, знаете ли, придет иногда… так, побродить по саду, да подкормить собак у мужа, ей тоже интересно, как Арро с ними занимается… ну, и я, конечно, хочу ее угостить — печеньем, другими сладостями, а она смотрит будто стесняется и просит то сыра кусочек, то сардельку… Сардельку!! Вообразите себе! Ребенок из приличной семьи!! Я бы уже давно высказала Риции всё, решительно всё, если бы только не была уверена, что Милли от этого будет
