– Ну не все так плохо, – заметил Артер. – Лукерий действительно беззащитен. Можно провести наскок и тут же вернуться.
– Заткнись, малец, если не понимаешь, – оборвал его полковник. – Такими наскоками войну не выиграешь, а наши части не готовы к серьезным боям. Сколько у нас проходило совместных учений с росичами или амстерцами? Вот то-то же. А тридцать две тысячи это слишком много для простого наскока и слишком мало для серьезных дел.
– Нас ждет слава!!! – продолжал вопить Ауредий. – Кто хочет славы, тот должен идти за мной! Я поведу вас к победе.
Несмотря на все вопли нашего главнокомандующего от совета ему отвертеться не удалось. Герхардт вернулся с него под вечер злой как черт.
– Что там? – поинтересовался я, входя к нему в палатку.
– А тебе то что?
– Полковник, давайте начистоту. Сейчас не время ругаться. А у меня есть связь с одним из членов высшего совета и я могу связаться с ним, но мне надо знать, что ему говорить!
– В таком случае останови эту авантюру! Хотя, бесполезно. Ты свяжешься, потом должен собраться совет, принять решение, отправить его сюда. Долго.
– Что, так плохо?
– Плохо! С соединением с рогнарским корпусом Ауредий получил большинство на совете и эти идиоты с восторгом приняли предложение этого недоумка! Напрасно мы пытались убедить их, что решение ошибочно. Хотят отомстить? Хорошо, пусть снарядят кавалерийский отряд и отправят его, но зачем отправлять армию? Я даже сам готов отправиться со своим полком к этому Лукерию. Но две тысячи это более чем достаточно для такой операции!
– В общем, завтра поход?
– Точно.
Мучимый после разговора с Герхардтом дурными предчувствиями, я связался с Мервиным и все ему рассказал.
– Проклятье! Этот Ауредий совсем рехнулся! Энинг, если будет принято решение идти туда, то немедленно возвращайся к Горогону. Если хочешь, то я даже готов отдать приказ.
– Мервин, вы предлагаете мне дезертировать? – вежливо спросил я.
– Пойми, ты нужен нам! Без тебя драконы откажутся войти с нами в коалицию…
– Так вот, что вас интересует?! Мервин, как вы могли даже предложить мне такое?! Ведь вы то знаете меня! – В ярости я с треском опустил даль-связь на стол. Палочка издала отчетливое хрясть и связь оборвалась. Я поспешно поднял палочку и, к собственному ужасу, обнаружил, что она треснула по всей длине. Мне захотелось также стукнуться головой об стол. Прав был Деррон, когда запрещал давать волю чувствам. Из-за своей ярости я лишился связи с Мервиным.
Я достал даль-связь с Нарнахом и связался с ним.
– Вильен, ты не мог бы сообщить Мервину, что у меня сломалась даль-связь с ним.
– Хорошо. Но как это тебя угораздило? – удивленно спросил он.
– Неважно. – Я отключился и отправился к полковнику. Подозреваю, что мои новости ему не понравятся.
– Что? – был первый его вопрос.
Я пожал плечами.
– Все как вы и ожидали.
– Понятно. По крайне мере, у нас есть одно преимущество, о котором не знает Ауредий – мы можем связаться с высшим командованием союзников.
– Не можем, – мрачно возразил я.
– Почему?
Я показал сломанную даль-связь.
– Как это случилось? – также мрачно спросил он меня.
Я показал.
– Зачем? – преувеличенно вежливо спросил меня Герхардт.
– Я разозлился. Мервин предложил мне кое-что, на что я пойти не мог.
– Вернуться?
Я кивнул.
– По какой-то причине он считает, что моя жизнь очень важна для союзников, и ее нужно спасти даже такой ценой.
– А ты, значит, в этом не уверен?
– Не знаю. Но меня учили не так.
– Ладно, иди спать. Конечно, тебе стоило бы держать себя в руках, но теперь уже ничего не поделаешь. Остается только надеяться, что Сверкающий не успеет собрать в этом районе большие силы, и мы успеем вернуться из-под этого проклятого Лукерия.
Утром армия пересекла границу и вошла в пределы империи Сверкающего. Его отряды, не принимая боя, отошли назад. Это настолько подбодрило Ауредия, что он уже вопил о походе на Шантар.
– Враг даже боится принимать бой! Они бегут, едва заслышав поступь наших легионов! Я поведу вас к победе! Посмотрите, как враги дрожат при одном только упоминании о моем имени!
Слушая эти хвастливы речи, Герхардт мрачнел все сильнее и сильнее. Потом он решил отправить Артера к росичам, чтобы договориться о поддержки друг друга в случае необходимости. Вскоре пришел ответ о согласии и командир китижского полка даже прислал с Артером даль-связь, чему полковник был несказанно рад.
– Хоть с этой стороны все в порядке.
На следующий день мы впервые столкнулись с сопротивлением, но обороняющийся отряд был настолько малочислен, что мы даже не успели развернуться в боевые порядки, а его уже смела конная атака Рогнарской армии. После этой победы Ауредий уже в открытую заявил о своем таланте полководца. На это заявление я мог только головой покачать, видя, как пятитысячный отряд конницы расправился с двумястами солдатами. Причем Ауредий отправил их в лоб, просто задавив противника численностью. В чем здесь проявление гениальности, я не понял. Но первые пленные были отправлены в Рогнар.
– Вы еще пожалеете, что посмели вторгнуться в Рогнар, – вопил им вслед Ауредий.
Дальше нам пришлось идти при постоянных атаках конницы Сверкающего. Они неожиданно выскакивали, обстреливали армию и исчезали. Ауредий кричал о трусости врага, но после каждого такого наскока нам приходилось закапывать своих солдат. Легкая конница Китижа и Амстера теперь постоянно ехала на флангах движущейся армии, прикрывая ее от этих жалящих наскоков, но все же полностью предотвратить их они не могли.
Через два дня снова произошел бой, но на этот раз противника не застали врасплох в открытом поле, а он засел в подготовленной позиции. Его численность разведка оценила в две тысячи. Около этого препятствия мы проторчали до вечера. Ауредий, вдохновленный своей «гениальностью» отправлял в лобовую атаку на засеку отряд за отрядом, пока рогнарцы не отказались идти вперед. Тогда он решил отправить вперед росичей и нас, но командир росичей прямо заявил, что отказывается выполнять этот приказ, поскольку тяжелая пехота на засеке бесполезна. Герхардт поддержал его, тоже заявив, что кони просто переломают себе ноги, если попытаются атаковать эту позицию. В конце концов, Ауредий вынужден был согласиться с обходом и ночью несколько отрядов легкой пехоты отправились в обход обороны, но к утру обнаружилось, что враг отошел. На засеке осталось лежать около четырехсот трупов наших, пусть и рогнарских, но все равно наших, солдат. Было совершенно ясно, что потери с нашей стороны намного выше, чем у оборонявшихся. Герхардт был мрачен и, вопреки обыкновению, даже не ругался. Солдаты, раскидав поваленные деревья, продолжили путь. На этот раз крики Ауредия о важной победе встречались в мрачном молчании даже рогнарскими солдатами, которые до этого поддерживали Ауредия во всем. Все чувствовали, что события выходят из-под контроля и теперь ими управляют имперцы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
