ним встречаться, конечно, тайком от мужа. И кончилось тем, что ушла к нему… Поэтому, Сева, женись только на той, которая тебя полюбит.
В с е в о л о д. Тут по заказу не сделаешь. А что это за историю ты рассказала? Вычитала где-нибудь?
К а т я. Да, вычитала, из жизни.
В с е в о л о д. И все же я тебя буду любить.
К а т я. Ты ничего не понял.
В с е в о л о д. Почему не понял? Все понял. Она не любила его и ушла к другому, которого полюбила. И я должен жениться только на такой, которая меня полюбит.
К а т я. В этой банальной истории ты не заметил ребенка, которому очень было тяжело.
Входит размашисто, уверенно Р а х а т - Л у к у м.
Р а х а т - Л у к у м (говорит с акцентом). О чем разговор, Сева, не о любви ли? Так о ней не говорят. Помнишь, что сказал Сережа Есенин? «О любви не говорят украдкой», и еще — «Ты моя, сказать лишь могут руки…» Ха! (Протягивает руки к Кате.) Но я знаю, она меня не любит. Зато полюбит моего брата Асана. Это я тебе, Катя, говорю с точностью до одной миллионной. Ему в ближайшее воскресенье исполняется двадцать пять лет. Ровно четверть века. Такую дату необходимо отмечать широко и престижно. А для этого тебе необходимо выйти из тесного круга нашей школы и приехать на дачу самого лучшего друга Асана, на дачу Жоры в это воскресенье к трем часам дня. Он заедет к тебе на своей «Волге» и отвезет в сказочный рай.
К а т я. Зачем так много слов, Рахат-Лукум? Я буду.
Р а х а т - Л у к у м. Ха! Я никогда не сомневался в твоем здравомыслии.
К а т я. Это не от здравомыслия. Это просто так…
В с е в о л о д. Ты только ее приглашаешь?
Р а х а т - Л у к у м. Это не я приглашаю ее, а брат мой Асан приглашает.
В с е в о л о д. Зачем тебе туда?
К а т я. Не знаю, может, и не надо… Но только ты не лезь в мои дела. Не лезь!
Р а х а т - Л у к у м. Ответ, достойный звезды мира! Ха!
В с е в о л о д. Ты бы поменьше разыгрывал из себя страстного горца. Да и с акцентом пора бы распрощаться.
Р а х а т - Л у к у м (нарочно усиливая акцент). Памалчи, дарагой. Кроме акцента, у меня есть еще и кровная обида.
К а т я. Дальнейшее между вами меня уже не интересует. А брату скажи, буду, только пусть предварительно позвонит.
Сорок девятая квартира. Т о л и к и К а т я.
Т о л и к. Я, конечно, понимаю, никакой я тебе не отец, хотя и являюсь мужем твоей матери, но я и не требую, чтобы ты называла меня папочкой. Тебе сколько? Семнадцать. Ну, а мне — тридцать. Так спрашивается, когда же это я тебя успел? (Смеется.) Так что зови меня Толик. Я тебе даже и не дядя Толик.
К а т я. Я вообще вас никак называть не стану.
Т о л и к. Ну как же, а если другой раз спросить чего надо? Как без обращения?
К а т я. Ничего, переживу.
Т о л и к. Зря ты так сердито. Я мужик не плохой, даже радостный. А то, что мы с твоей матерью слюбились, так это…
К а т я. А вот как раз это меня совершенно и не интересует!
Т о л и к. Зря. Только ведь я тебе по-хорошему. Жить-то вместе придется, так чтоб уж знала, что к чему. Я специально сейчас пораньше пришел, чтоб все тебе обсказать. Ну и свои планы на будущее. Надумали мы с Соней обзавестись легковухой…
К а т я. С какой Соней?
Т о л и к. С твоей матерью, с какой же еще. Так что будет способнее нам жить.
К а т я. Вы что, из деревни, что ли?
Т о л и к. А что?
К а т я. Да так говорите.
Т о л и к. Это точно. Из скобарей. Конечно, учиться особо не довелось, но вот в армии стал водителем, а теперь уж профессионал. В общем, я к тебе по-хорошему. Давай жить, как говорится, в мире.
Катя молчит, перебирает тетради.
Чего молчишь-то?
К а т я. Знаете что, это моя комната. И вы сюда не ходите, а я не буду в вашу.
Т о л и к. Вот ты как, зря, конечно… Матка твоя человек, как говорится, с большой буквы. Такие в сегодняшней жизни хозяева, а что твой отец? Тьфу, можно сказать. Колбасы копченой — и то не достанет. А матка твоя, ого! Я-то уж ее знаю, видал в делах. Таких, как она, поискать. А отец твой…
К а т я. Замолчи! Ты папиного ногтя не стоишь!
Т о л и к. Фу-ты, ну-ты, как раздуты. Если б понимала в жизни, по-другому бы себя вела. Надо жить, а не мотыльком порхать!
Слышен звук открываемой двери.
О, Соня пришла!
Уходит от Кати в другую комнату. Туда же входит из прихожей С о ф ь я Д м и т р и е в н а.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а (подозрительно). Ты чего дома? Чего ты тут?
Т о л и к. Машина в ремонте. А вот тут побеседовал с Катюхой, чтоб понимала, зачем я здеся.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Это совершенно необязательно. Она человек взрослый и все сама понимает. Тем более что она не очень-то хочет и жить с нами. Как окончит свою художественную, так и уедет к отцу… Все художники да музыканты, а работать некому. Хлеб взращивать!
Т о л и к (смеется). Это точно! Ты скажешь, как врежешь.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. А что, неправда, что ли? Через один мой универсам пройдут за день тысячи, и всех
