— Ее плодовитость служит мне упреком, — жаловалась Констанца Найлу Бурку. — Она из кожи вон лезет, чтобы показать всему острову, какая она образцовая жена. И все видят, что я вовсе не такая. Она может то, что не могли ни я, ни моя мать — рожать сыновей. Бог свидетель, как я ее ненавижу!
Хотя Луиза и была образцовой женой своему мужу, для молодой леди она казалась скучной и неинтересной. Она не обладала красотой своей падчерицы, хотя была привлекательна: с молочно-белой, точно лепестки гардении, кожей, которую тщательно оберегала от солнца, с иссиня-черными волосами, которые аккуратно зачесывала на затылок, с темно-карими глазами, вполне обворожительными, если бы в них чувствовалась хоть какая-нибудь жизнь.
Найл делал все возможное, чтобы мачеха и его жена виделись как можно реже. Он так и не мог решить, была ли Луиза сознательно жестокой или вела себя так невольно. Скандал разразился, когда она что-то сказала Констанце — Найл Бурк так и не узнал, что именно. Констанца вскочила с кровати с криком:
— Убирайся из моего дома, стельная корова!
Ана бросилась к госпоже, а выскочившая из комнаты Полли схватила Луизу.
— Руки прочь! — закричала та, пытаясь освободиться.
— Потише, госпожа. А то как бы я не сделала что-нибудь с твоим неродившимся сынком, — Полли так посмотрела на Луизу, что не приходилось сомневаться в ее намерении.
Луиза вывернулась и, перекрестившись, кинулась к экипажу.
Несколько часов Констанца оставалась без сознания. Вызвали доктора Мемхета. Тот посмотрел на больную и покачал головой:
— Господин, она не протянет до утра. Ваше бдение близится к концу.
Послали за священником, чтобы причастить умирающую. Ее исповедь привела в трепет молоденького святого отца. Никогда он еще не слышал таких отвратительных вещей. Упав на колени, он жарко молился, надеясь, что его молитвы хоть немного помогут заблудшей. Прибыл Конд, благоразумно оставив дома жену. Все сели в ожидании, когда смерть пожнет свою жатву. Ана горестно плакала, Полли утирала лоб госпожи, покрытый каплями холодного пота. А Найл задумчиво сидел у кровати жены, в который раз размышляя над тем, не было бы ли все по-другому, если бы он отвез Констанцу прямо в Ирландию, а не выставлял напоказ в Лондоне.
Часы на камине отсчитывали долгие минуты, их колокольчик весело звонил, что так не соответствовало мрачному настроению собравшихся на бдение. Наконец в самый темный и сокровенный час ночи — между двумя и тремя — Констанца открыла свои васильковые глаза, обвела всех взглядом. Все трое тут же подошли к ней.
С неимоверным трудом Констанца протянула руку и вытерла мокрую щеку старой дуэньи. Ана подавила стон, готовый было вырваться наружу. Потом умирающая посмотрела на Конда и слегка улыбнулась. Франсиско внезапно почувствовал себя старым и одиноким. С уходом Констанцы обрывалась связь с ее матерью, с его земной любовью. Он ощущал себя так, будто умирала частица его самого.
Наконец леди Констанца повернула голову к Найду:
— Мне очень жаль, что все так получилось. Я ведь тебя по-настоящему любила, — пыталась успокоить она мужа. — Это все болезнь.
— Я знаю, Констанца. Ты не виновата. Она вздохнула с облегчением, как будто у нее с души свалился камень.
— Так ты меня прощаешь?
— Прощаю. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она еще раз вздохнула и замерла. Мгновение Найл смотрел на нее, вспоминая девочку с изящным золотистым телом и такими же золотистыми волосами, которая отдала ему свою невинность на цветочном лугу. Что же с ней случилось? Последний раз он поцеловал ее веки и, повернувшись, вышел из комнаты.
За спиной он слышал, как Ана излила в рыданиях горе. Он постоял в передней покоев жены, не зная толком, что делать дальше. Решение пришло внезапно:
— Франсиско, я отдаю вам все владения Констанцы на Мальорке. Все, кроме маленького домика и винокурни. Их, я думаю, заслужила Ана. Кроме того, она будет получать ежегодно двенадцать золотых монет. Нужны стряпчие, чтобы все это оформить. Полли хочет вернуться в Англию. Я даю ей десять золотых, оплачиваю проезд и дарю вот это жемчужное ожерелье Констанцы. Себе я оставляю только дом в Лондоне, остальное все ваше.
— Помилосердствуйте, Найл! Тело Констанцы еще не остыло, а вы говорите о дележе ее имущества, как те солдаты с подножия Иисусова креста.
— Франсиско, я два года жил точно в аду. Я выполню свой последний долг по отношению к Констанце, но потом хочу уехать домой. Сразу же. Вы можете, как это водится, оплакивать дочь целый год. Но рядом с вами жена и сыновья. У меня нет ни жены, ни сыновей, и на испанские традиции не осталось времени. Я все хочу решить сегодня же и отплыть домой как можно быстрее.
Найл Бурк сдержал слово. Тело Констанцы перенесли в дом отца, где она пролежала два дня. Потом ее обрядили в свадебное платье, а гроб украсили белой гарденией с блестящими зелеными листьями. В головах и ногах поместили восковые свечи. Утром на третий день в соборе, где Констанца выходила замуж, по ней отслужили заупокойную мессу. Ее похоронили без пышности на холме. И в тот же день из Пальмы в Лондон отплыл корабль. На его борту находились лорд Бурк и Полли Фландерс. На Мальорке, где их знали очень немногие, как будто и не существовало Найла Бурка и его жены Констанцы Марии Алькудии Гидаделы.
Через несколько недель, благополучно высадившись на берег, Полли устроилась горничной в хорошую семью, поместив золото надежному банкиру. Найл хотел было навестить Скай, но, посидев со старинными друзьями, решил, что будет непрошеным гостем. От знакомых он узнал, что Саутвуды не вернулись ко двору, предпочитая жить в деревне. Только раз в году они приезжали в Лондон, чтобы провести праздник Двенадцатой ночи. Прекрасная графиня подарила мужу второго сына Джона Майкла, лорда Линтона, и они были счастливы.
Найл Бурк отправился из Лондона на западное побережье Англии и отплыл оттуда домой в Ирландию. В восторге от приезда сына, желая устроить его счастье, старый Мак-Уилльям показал ему всех знакомых женщин от двенадцати до двадцати пяти лет. Все они были отвергнуты.
— Ты должен жениться, — убеждал сына старик. — Не хочешь думать о себе, так подумай обо мне. Мне нужен наследник!
— Так женись снова сам! — закричал Найл. — Я был дважды женат, и оба раза неудачно. Теперь я возьму жену только по любви, и ни по какой другой причине.
— Ты рассуждаешь, как ребенок, — не отставал от него отец. — Любовь! Нам нужен наследник, даже несмотря на то, что Скай О'Малли вышла замуж за своего изысканного английского лорда.
— Иди к дьяволу, старик! — завопил Найл и выскочил из комнаты, а потом, стараясь вымотаться, носился по округе с головокружительной скоростью на своем огромном рыжем жеребце. Дав передохнуть взмыленному животному, он остановил его на берегу моря и стал вглядываться в голубую даль. Он понимал, что отец прав. Но так это или нет, он не женится больше без любви. А пока существует Скай, он не сможет полюбить никакую другую женщину и уложить ее в постель. Однажды он уже попытался себя обмануть и в результате загубил невинную девушку. Бедная Констанца просила у него прощения на смертном одре.
