— Да, конечно. Как бы то ни было, это заставило меня повнимательнее заняться материалами. Вот, на последней странице. — Рон перелистнул пачку. — Вы поднимаетесь на глубину, при которой можно пользоваться антенной…
— Совершенно верно, у нас было учение по запуску ракет.
— При подъеме корпус потрескивал.
— Разумеется, мы поднимались быстро, а корпус сделан из стали, не из пластика, — сказал Клаггетт с заметным раздражением. — Ну и что?
— Таким образом, корпус подлодки поднялся над термоклином раньше, чем «хвост» из буксируемых пассивных датчиков. И эти датчики зарегистрировали следующее.
Клаггетт и Манкузо молчали. Они всматривались в размытую вертикальную линию, которая находилась в диапазоне частот, означавших акустическую «подпись» советской подводной лодки. Это не было, конечно, неопровержимым доказательством, хотя источник шума подобно всему, на что указывал Джонс, находился точно позади субмарины «Мэн» и двигался по ее курсу.
— Итак, если бы я увлекался азартными играми — а я этим не увлекаюсь, — то поставил бы два против одного, что, пока вы находились под слоем термоклина, кто-то двигался вслед за вами над ним, опустив «хвост» из своих буксируемых датчиков через слой. Он заметил, что вы меняете глубину и поднимаетесь ближе к поверхности, и в тот самый момент, когда вы поднялись над слоем температурного скачка, скрылся под ним. Ловкий маневр, однако вы поднимались под достаточно крутым углом и ваши датчики зарегистрировали его присутствие.
— Но ведь потом мы ничего не заметили.
— Совершенно верно, ничего, — согласился Джонс. — Советская подлодка так и не появилась на экранах вашего акустика. С этого момента и до самого конца магнитной ленты не зарегистрировано ничего, кроме случайных шумов и опознанных контактов.
— Недостаточно убедительно, Рон, — заметил Манкузо, поднимаясь, чтобы размять затекшую спину.
— Знаю. Именно поэтому я прилетел сюда. Такому заключению в письменном виде никто не поверит.
— Тебе известно что-нибудь о русских гидроакустических системах, что еще не дошло до нас?
— Они становятся все совершеннее, начинают достигать уровня, на котором мы находились… ну, скажем, десять — двенадцать лет назад. Они обращают более пристальное, чем мы, внимание на широкий диапазон. Впрочем, сейчас ситуация меняется. Мне удалось убедить Пентагон еще раз подумать об использовании интеграционных систем широкого диапазона, над которыми работает «Тексас инструментс». Вы, капитан третьего ранга, говорили о своей подлодке как о черной дыре в воде. Но это — палка о двух концах. Черную дыру нельзя увидеть, зато можно обнаружить. Представьте себе, что вы преследуете лодку класса «Огайо», руководствуясь тем, что на этом месте что-то должно быть, но, по какой-то странной причине, отсутствует.
— Фоновый шум?
— Точно, — кивнул Джонс. — Ваша подлодка образует в нем дыру. Вы превращаетесь в черное пространство, в котором нет шума. Если ему удастся выделить правильный пеленг с помощью своего оборудования, если у него по-настоящему совершенные шумовые фильтры и блестящий акустик — я считаю это возможным, особенно в случае малейшей ошибки вашего шкипера.
— В это действительно трудно поверить.
Джонс согласился.
— Трудно, но не невозможно. Я пропустил все это через компьютер. Вероятность невелика, но все-таки она существует. Более того, теперь мы можем вести наблюдения из-под слоя. Возможно, им это тоже под силу. Мне стало известно, что русские начали выпускать новый «хвост» с буксируемыми датчиками большой апертуры — его разработали специалисты в лаборатории рядом с Мурманском. Он ничем не уступает нашему BQR-15.
— Этого не может быть, — заявил Манкузо.
— Может, шкипер. В этой технологии нет ничего нового. Что нам известно о «Лунине»?
— Сейчас он на текущем ремонте. Ну-ка посмотрим. — Манкузо повернулся к огромной карте приполярной части Северного полушария, что была на стене кабинета. — Если это действительно «Адмирал Лунин», то он мог направиться на свою базу сразу после того, как прервал контакт… технически это возможно, но, мне кажется, что ты делаешь слишком много допусков.
— По-моему, «Лунин» оказался в непосредственной близости, когда «Мэн» выстрелил в «Омаху» столбом воды, далее, «Мэн» направился на юг и «Лунин» последовал за ним, затем, когда ракетоносец начал всплывать, русские услышали потрескивание расширяющегося корпуса подлодки и сели на хвост «Мэна». Наконец, «Лунин» решил прервать контакт по каким-то своим соображениям. — Джонс на мгновение задумался. — Согласен, данные выглядят неубедительно, но все вытекает одно из другого. Так что вероятность существует — правда, всего лишь вероятность, но она существует. Ведь мне платят деньги именно за это.
— Я похвалил Рикса за то, что он дал «Омахе» пинка в зад, — произнес Манкузо после короткого молчания. — Мне нужны агрессивные шкиперы.
— Интересно, почему бы это, Барт? — ухмыльнулся Джонс, и напряжение в комнате исчезло.
— Клаггетт знает о том, что мы проделали тогда на берегу, о нашем перехвате.
— Да, хорошее было время, — произнес Джонс.
— И все-таки, один шанс из трех…
— Вероятность возрастает, если подводной лодкой командует умелый шкипер. У Дубинина был великолепный учитель.
— Чего это вы разговариваете загадками? — раздраженно поинтересовался Клаггетт.
— Вам известно, капитан третьего ранга, что мы получили исчерпывающие данные о русских подводных лодках класса «Тайфун» и практически полную информацию по их торпедам? Вы никогда не задумывались, откуда пришли к нам эти сведения?
— Рон, немедленно прекрати!
— Я не нарушил никаких правил, шкипер — к тому же он должен об этом знать.
— Я не могу дать разрешение, и тебе это хорошо известно.
— Согласен, Барт. — Джонс сделал паузу. — Попытайтесь догадаться, капитан третьего ранга, каким образом полная информация такого рода свалилась к нам в руки. Не исключено, что это вам удастся.
До Клаггетта доходили, разумеется, разные слухи — почему, например, док восемьсот десять в Норфолке закрылся несколько лет назад и с тех пор не открывался. В кают-компаниях американских субмарин — исключительно в открытом море и глубоко под водой — рассказывали историю о том, что военно-морской флот США сумел заполучить русский подводный ракетоносец и что в училище атомных силовых установок в штате Айдахо неожиданно появился реактор необычной конструкции, был подвергнут всяческим испытаниям и затем исчез, что в Гротоне, словно по мановению волшебной палочки, появились полные чертежи, а также детали — да, детали! — советских торпед и что, наконец, два ночных запуска на военно-воздушной базе Вандерберг были произведены ракетами иностранного производства. На корабли флота поступили самые подробные разведданные, касающиеся оперативных действий советских подлодок, их тактики и подготовки, — добротные и надежные, словно исходили от человека, знающего, о чем говорит, что не всегда случается с разведывательной информацией. Одного взгляда на мундир Манкузo было достаточно, чтобы Клаггетт заметил нашивку ордена «За выдающиеся заслуги» — высшей награды Америки, вручаемой офицеру в мирное время. Рядом с нашивкой виднелась звезда, что означало повторное награждение таким же орденом. Манкузо был слишком молод для должности командира соединения подводных лодок и уж явно не вышел годами, чтобы получить звание контр-адмирала. А рядом — бывший матрос — даже не офицер! — который плавал вместе с ним и теперь обращался к нему на «ты» и звал Бартом. Он кивнул, глядя на доктора Джонса.
— Мне многое стало понятным. Спасибо. Значит, по вашему мнению, это было результатом не правильных действий командира?
Джонс нахмурился. Он слишком плохо знал Гарри Рикса.
— Главным образом невезением. Впрочем, может быть, и наоборот — везением. Нам повезло. Не случилось ничего страшного, и к тому же мы узнали что-то полезное. Теперь мы знаем о лодках класса «Акула» больше, чем раньше. Удивительное стечение обстоятельств. Такое может не повториться на протяжении ста лет. Ваш шкипер оказался жертвой редкого случая, а другой командир — если там действительно была русская подлодка — был на удивление расторопен. Понимаете, самое ценное в ошибках — это возможность чему-то научиться. Не правда ли?
— Гарри возвращается из отпуска через десять дней, — заметил Манкузо. — Ты мог бы снова прилететь сюда?
— Извини, Барт, — покачал головой Джонс. — Я буду в Англии. Отправлюсь на британском корабле «Ревущий», чтобы лично присутствовать на противолодочных учениях. У англичан появился новый процессор, на который нам хотелось бы посмотреть, и мне поручили заняться этим.
— Вы не хотите, чтобы я сообщил обо всем этом своему командиру, сэр? — спросил Клаггетт после минутного размышления.
