городе Арме, на золотом троне сменялись Пророки, рассказывающие учения Светлоликого.
Он стоял и по сей день. И, сейчас, там, кажется, сидел уже девятьсот-какой-то по счету Пророк.
Но, пару сотен назад, у церкви произошел раскол, и небольшая группа верующих отделилась, обвинив Пророка в лжеучении. Те основали Единоверный Улджингук с Последним Градом — Пармой, где сидел уже их Пророк.
И это не учитывая предыдущего раскола несколько тысяч лет назад, когда образовались Священные Эмираты Аль’Зафиры с третьей ветвью Пророков. Или правильнее — со второй? Они же старше Пармы.
В общем — запутанная история.
Но традиция с подарками Арди нравилась.
Он достал из саквояжа заранее запасенные свертки, на которые и ушли основные его сбережения из числа отложенных «на всякий случай». Для Кены он подыскал игрушку в форме крылатой лошадки, сделанную из дерева, что не может быть сожжено. Эрти купил фетровую шляпу по последнему писку моды. Матушке несколько рулонов редкой, заморской ткани, которую, кроме как в Метрополии, нигде не найдешь. А Келли — Келли он привез рабочий нож с рукоятью из кости северного, Скальдавинского слона. У такого бивни были закручены спиралями, а кожа покрыта настолько плотным мехом, что представала в образе панциря.
Матушка же, открыв кладовую, вытащила оттуда несколько коробок и, вместе, сидя в холле, они убирали подарки, раскладывая их по местам, чтобы утром Эрти с Кеной могли их чудным образом найти и начать распаковывать.
Они с Шайей молчали. Ардану просто нравилось находиться рядом с матерью. Дышать её запахом и чувствовать такое родное тепло.
— Ты хорошо питался?
— Конечно, мама, — Арди убрал деревянную коробку с ножом поглубже под ветви, украшенные многочисленными стеклянными игрушками. Те символизировали звезды на ночном небосклоне — « свет в самом темном мраке». — А как вы здесь? Уже обжились?
— Потихоньку, — не стала лукавить матушка. — Келли все еще сложно привыкнуть к влажной погоде Дельпаса, а Кена с Эрти… они сильно скучают по своим друзьям. А ты? Нашел друзей?
Ардан вспомнил Бориса с Леной, которых даже не успел предупредить о своем отбытии. Да и кого он вообще успел. И тут юношу осенило. Плащи же были у него в квартире! Вдруг с Тесс что-то…
— И как её зовут? — с улыбкой спросила матушка.
— Кого? — не сразу понял Арди.
Шайи протянула руку и мягко погладила его по щеке.
— Когда ты рассказывал об Анне, то просто говорил о ней с теплом, мальчик мой, — непонятно к чему вспомнила Шайи. — А сейчас… сейчас твои глаза на секунду напомнили мне глаза твоего отца. Когда он волновался обо мне, то у него, как и у тебя сейчас, сужались зрачки. Разве что у Гектора они превращались в две полоски, а у тебя просто чуть вытянулись.
Его матушка всегда была очень внимательной к деталям. Может именно от неё это качество перешло и Ардану, благодаря чему он так легко учился у Шали.
— Я… я хотел поговорить о моем отце, мама.
Арди положил последний сверток и выбрался из-под елки, а затем помог подняться и матушке. Вместе они вернулись к камину, где Шайи села на кресло, а Ардан опустился на пол, прислонившись спиной к её ногам. Его лицо ласкал веселый огонек в очаге, пляшущий свой вечно изменчивый и никогда не повторяющийся танец. Вместе с игривыми искрами, тот веселился, покусывая поленья.
— Об отце и… прадедушке, матушка, — добавил Арди.
Он почувствовал спиной волну дрожи, пробежавшую по ногам матушки. Теперь Ардан был уверен — Шайи знала. Знала все это время…
— Не понимаю о чем ты, дорогой, — она дотронулась до его плеча. — Уже поздно. Я, пожалуй, прилягу. Мы сможем поговорить и завтра. Ты ведь теперь здесь. Так что все хорошо… а после праздников съездим в конструкторское бюро. В котором брат Анны работает. Я договорилась с главным инженером, чтобы тебе провели собеседование. Все же — полгода в Большом это… ну да ладно. Все завтра.
Шайи непривычно для себя тараторила и чуть сбивалась с дыхания. Она отодвинулась и, поднявшись, направилась к лестницам и лишь у самого порога заметила, что Ардан остался сидеть около очага.
— Сынок?
— Отец был военным, мам, — тихо произнес Арди. — Майор Гек Абар… но почему он им стал? Почему он бросил банду Шанти’Ра и сбежал на границу с Фатией? И почему пожертвовал собой ради детей и…
— Ардан, — Арди резко повернулся к матери. Та практически никогда не называла его полным именем. — Идем спать.
И, на мгновение, он увидел в этой мягкой женщине ту, что помнил в детстве. Суровую жену егеря Алькады, которая ловко управлялась с карабином и не боялась направить железо против шерифа. Стойкую и отважную.
Но лишь на мгновение. Шайи словно надломилась и снова обмякла, будто не выдержав вес себя прежней.
Пусть она и стала выглядеть лучше, но, все же, не молодела.
— Ты…
— Я уже не ребенок, матушка, — нежно и мягко перебил Арди. — Я не был ребенком уже тогда, семь лет назад, а теперь…
Он отвернулся и посмотрел на пламя в камине.
— Мне нужно знать, мама, — его голос слегка дрогнул. — мне нужно знать…
Секунды сменялись минутами, пока, наконец, Шайи, утерев слезы со щеки, не сказала:
— Подожди здесь немного.
Она ушла по лестнице, а Ардан все слушал щелчки пламени, в котором исчезали поленья.
Скоро матушка спустилась вниз и, подобрав платье, села рядом с ним. Она положила голову ему на плечо и протянула два старых, запечатанных письма.
— Я не хотела тебе их отдавать, — произнесла она, роняя тяжелые, жгучие слезы. — потому что… потому что знаю, мальчик мой, что когда ты их прочитаешь, то… Ты уедешь.
— Мам, я…
— Нет-нет, я знаю, — закачала она головой. — Ты уедешь… но пообещай, что будешь возвращаться. Хотя бы иногда. Хотя бы на пару дней. Чтобы я могла посмотреть на тебя, обнять и поцеловать. Обещай мне это. Пожалуйста.
— Мам, что ты такое…
— Просто пообещай, — настояла Шайи.
Он заглянул в её глаза и увидел в них то, что бывает, видишь, в собственном отражении, когда смотришься в зеркало после случившейся беды. Ты говоришь себе, из раза в раз, что ведь знал, что так и будет, но, все же, надеялся, что обойдется.
Не обошлось.
— Обещаю, — твердо произнес Ардан.
