Прислуживал за столом Хуанито. Он принес оставшиеся от обеда китайские блюда, предварительно разогрев их в микроволновой печи. «Жратвы у нас хоть завались», — сообщил он. Поджаренные ребрышки по-китайски с какой-то подливкой, похожей на смесь мармелада с соевым соусом. Картонные коробочки с нарезанным по диагонали сельдереем в собственном соку. И на десерт — лимонное печенье.
Кухня была суперсовременной — датская фарфоровая духовка, микроволновая печь, комбайн, посудомоечная машина, всякие электрические приспособления и кафельный пол.
Мерседес задумчиво жевала с непроницаемым лицом.
Блэквелл почти ничего не ел, так как у него возникло предчувствие, что собравшиеся здесь люди скоро начнут плясать у него на животе. Такая перспектива показалась ему не очень привлекательной.
— Нам не нужны никакие сложности, — сказал Гусман, всем своим видом показывая, что обеспокоен судьбой Блэквелла и по-дружески хочет ему помочь. — Не знаю, что ты там обо мне слышал, но все это гнусная ложь. Я делал только то, что был вынужден делать. Ни больше ни меньше. А теперь я бы хотел поговорить с тобой честно и откровенно. Зачем нам становиться врагами? Тебе лишь надо сказать, где находится оружие. И у кого теперь мой чек на девять миллионов долларов. А все остальное мы уладим сами. Мы же с тобой можем делать бизнес вместе. Я с удовольствием возьму такого ловкого парня, как ты, в свою организацию. Деньги будешь грести лопатой. Что скажешь, Фрэнк?
Это был приятный момент. Как будто Блэквелл действительно сидел на семейном ужине с Гусманом и Катериной. И с Мерседес напротив. Блэквелл подумал, что он действительно может работать в организации Гусмана. Он может забыть Клэр, забыть Охотников, забыть Поляка. Он сможет спасти свою жизнь и заниматься тем, что уготовит ему судьба. Трудно избавиться от подобного соблазна. К тому же Блэквелл знал, что последует за его нежеланием отвечать. Сначала ему сделают очень больно. А потом убьют.
Все ждали его ответа. Он посмотрел на лица присутствующих. Такие милые люди. Это тот самый охотничий кризис, о котором предупреждал его Симмонс. Настает время, когда после долгого общения с Жертвой начинаешь смотреть на мир ее глазами. Отождествлять себя с ней. Сочувствовать ей.
Ведь Гусман дело говорит. Что плохого в его предложении?
Охваченный подобными чувствами, Блэквелл удивился, услышав свой голос:
— Чтоб ты подавился собственным дерьмом, Гусман!
Тито саданул его по затылку рукояткой автоматического пистолета, и Блэквелл снова провалился в темноту.
Глава 52
Мужчины понесли бесчувственное тело Блэквелла в подвальную комнату. Сидевшие напротив Мерседес и Катерина взглянули друг другу в глаза.
— И что ты собираешься делать? — спросила донья Катерина. — Что тебя связывает с этим человеком?
Иногда, поздно вечером, в моменты стресса, находясь далеко от дома, две женщины могут говорить с такой откровенностью, какая при других обстоятельствах казалась бы просто немыслимой.
— Мне надо узнать, на кого он работает.
— А потом?
Мерседес вздохнула и пожала плечами.
— Finita.
— Я так и думала.
— Проблема в том, что этот парень мне немного нравится.
— В таком случае, как же ты сможешь его убить?
— Ну, такая уж у меня работа. Я хочу сказать, в этом нет ничего личного.
— А любовь?
— Что любовь?
— Разве любовь для тебя ничего не значит?
— О чем ты?
— О том чувстве, которое ты испытываешь к этому человеку. Оно называется любовью, дитя мое.
— Это же просто смешно, — ответила Мерседес. — Подумаешь, провели с ним одну ночь, вот и все.
— Когда Тито свалил Блэквелла на пол, в твоих глазах было больше эмоций, чем ты хочешь признать.
Мерседес поджала губы.
— Он действительно привлекательный парень. Будь моя воля, я бы оставила его в живых. Но тогда мне самой несдобровать. Я не могу рисковать своим будущим. И настоящим. Если ты когда-нибудь слышала про Багамскую корпорацию, ты меня поймешь.
Катерина пожала плечами. Затем встала и направилась к двери, но на полпути остановилась.
— Знаешь, а ведь он любит тебя.
— Откуда ты знаешь?
— В бреду он постоянно твердил твое имя.
— Да? Правда?
— Да. Все время.
— И что же он говорил?
— Он говорил: «Клэр, Клэр…»
— О, господи, — пробормотала Мерседес.
— А может: «Эклер, эклер». Иногда я совсем не понимаю ваш английский язык.
— Какая в принципе разница, — сказала Мерседес, надеясь, что верит этому сама.
Глава 53
В штаб-квартире «Охоты», находящейся в северной части Нью-Джерси, раздался телефонный звонок. Дежурный поднял трубку. Узнав имя звонившего, он поджал губы и тут же переключил линию на личные апартаменты Мастера Охоты.
Через несколько минут в роскошно обставленной спальне Симмонса зазвонил телефон.
— Да, Мастер… Да, я понимаю…
Дисциплинированный Симмонс не стал задавать никаких вопросов. Он спрыгнул с постели и быстро оделся. Затем позвонил на аэродром «Охоты».
— Григорий? Готовь самолет. Мы с Мастером Охоты вылетаем через полчаса.
Затем он набрал еще один номер и связался с секретной европейской штаб-квартирой, расположенной в старом складском помещении в швейцарском городе Базель. Он назвал себя и произнес судьбоносную фразу:
— В семь ноль-ноль утра по вашему времени начинайте план «Диоскуры».
Он подождал, пока дежурный на другом конце провода повторит инструкции, и лишь после этого повесил трубку.
На его лице не отражалось никаких эмоций, но Симмонс чувствовал, как неистово бьется в груди сердце. Пробил час. Сам Мастер Охоты выходит на тропу войны.
Глава 54
— Ты знаешь, что уже четыре утра? — спросил Коэлли.
Блэйк зажег очередную тонкую сигару.
— И что из этого?
— А то, что мы сидим возле дома Гусмана вот уже три часа.
— Ну и что?
— А то, что мне надо отлить.
— Иди и сделай свои дела за машиной.
— Меня могут засечь, когда я буду выходить.
Блэйк покачал головой:
— Не бойся. Я разбил лампу уличного фонаря. Просто не поднимай голову, вот и все.
— Не знаю, какого черта мы тут сидим, — сказал Коэлли. — Мне показалось, ты сказал, что Гусман сам справится со своей проблемой.
— А может, Гусман не знает, в чем заключается эта проблема, — ответил Блэйк.
Коэлли такая мысль показалась интересной, но Блэйк не стал развивать ее дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
