Липкий ледяной страх полз по спине Зезвы. Он не успеет, ни за что не успеет. Бьют из-за деревьев, из луков, не спасешься. Или? Каспер, где Каспер?
Запели новые стрелы. Удар! Что это было? Курвин корень! Стрела ударила в сумку, пробила ее, но уткнулась в металлические предметы и беспомощно отскочила. Но удар оказался так силен, что Ныряльщик едва удержался в седле. Свист, сдавленный хрип. Последние два теневика скрючились в мягкой листве.
Он был жив, и более того, неизвестные убийцы, казалось, уже не обращали на него никакого внимания. И даже беспомощно висящий на шее кобылы Каспер — верная цель — словно не интересовала их больше. И тут Зезва понял, что несется на Толстике в чащу, схватив за узду гнедую кобылу с Каспером. Ныряльщик обернулся.
Гастон летел следом. Кроме бедра, еще одна стрела застряла у Смотрящего в предплечье. Черный был бледен как смерть. Впрочем, жить ему оставалось недолго. Сейчас пустят новые стрелы, и Главный Смотрящий присоединится к своим бездыханным подчиненным. Ныряльщик сгорбился, словно надеялся подобным способом спастись от глаз лучника, и помчался вперед, крепко сжимая поводья.
Гастон зарычал и развернул коня. Зезва застонал про себя. Глупец, что ты делаешь?!
— Зезва… — вдруг зашептал Каспер, — стой, нельзя же…
— Что нельзя, что?! — заорал Ныряльщик. — Что ты несешь, Победитель? Жить надоело? Заткни пасть и держись крепче!
— Зезва… — Каспер смотрел на него, стиснув зубы. Ныряльщик выругался, соскочил с Толстика и побежал назад, крепко прижимая сумку. Резко остановился, бросился к Касперу, упал на колено, бережно снял юношу с тяжело дышащей лошади. Прислонил к стволу дерева. Каспер застонал. Зезва смотрел юноше в глаза. Каспер слабо улыбнулся, взялся за древко и сломал стрелу, едва не потеряв сознание от боли. Ныряльщик выдохнул воздух.
Каспер хотел сказать, что с ним все в порядке, но красные круги поплыли перед глазами юноши, и он упал на бок. Непонимающе заржала Гнедая. Зезва зарычал, словно раненый зверь. Разорвал кусок чистой тряпки, извлеченной из сумки, смочил чачем и приложил к ране. Каспер дернулся и открыл глаза.
— Зезва…иди. Я подожду здесь.
Ныряльщик некоторое время смотрел на товарища, затем вскочил и побежал назад, постоянно оглядываясь. Каспер прикусил губу и махнул ему рукой: все в порядке, жду тебя.
Гастон, покачиваясь, стоял с поднятым мечом. Почему не стреляют? Зезва вдруг понял, что неизвестные попросту хотят взять Главного Смотрящего живьем, иначе бы давно бы превратили его в подобие ежа, утыкав стрелами. Не сходится, они пощадили его с Каспером! Если, конечно, считать милостью пару выпущенных в них стрел. Нет, тогда метили в Гастона, а теперь решили взять его живым, раз сам идет в руки.
Эти мысли проносились в голове Зезвы, когда он, делая огромные скачки, бежал среди деревьев, огибая то место, где стоял дрожащий Гастон с бледным от боли и ярости лицом. Ныряльщик каждое мгновение ждал стрелы в спину, каждый миг диким страхом стучал в висках. Холодный ледяной пот заливал спину, а в животе, казалось, медленно шевелится огромный липкий камень. Ветер взбесился окончательно, поднимая целые тучи листьев и пыли. Ветер, ветер, думал Зезва. Мешает лучникам. Курвова могила, как же он любит ветер…
Чуть прищурившись, Гишмер смотрел на качающегося Главного Смотрящего. Еще один душевник, огромный бородач замер на месте, натянув тетиву лука и вопросительно косясь на командира.
— Опусти лук, Гарл. Взять его живьем.
— Разве мы не…
— Заткнись и выполняй.
Гарл недовольно скривился, закинул лук за спину и коротко свистнул. Темные силуэты появились из-за деревьев и, пригнувшись, пошли на едва стоявшего на ногах Черного. Гишмер усмехнулся. Что ж, тем лучше.
Душевники уже вытаскивали мечи, окружая Смотрящего, словно стая волков. Тот молча ждал, еле заметно улыбаясь. Гишмер со вздохом осмотрел свои грязные сапоги. Мзумец не был трусом. Впрочем, это неважно. Сегодня хороший день. Посты теневиков убрали тихо. Трупы надежно спрятали. Одному из убитых отрезали палец и подбросили на место позаметнее, чуть прикрыв листьями. Ловушка захлопнулась. Так что, пока Эниох и его люди старательно охраняют дипломатов, отряд Гишмера выполнил свою миссию. Правда, этот индюк Элан будет недоволен. Гишмер ухмыльнулся. Пусть сраный элигерец идет к Кудиану со своими жалобами.
Шорох заставил его оглянуться. А, это его люди. Он облегченно выдохнул воздух и принялся яростно разглядывать четверых душевников с закрытыми масками лицами. Он приложил палец к губам, хотя, такой жест должен был выглядеть странным по отношению к мастерски подкравшимся к нему диверсантам. К тому же Гишмер догадывался, что шелест листьев они произвели умышленно, чтобы он услышал.
Гастон упал на колено. Дикая боль становилась уже невыносимой. Он только что сломал обе стрелы и сам не понимал, как остался в сознании после этого. Пот заливал лицо, но Главный Смотрящий неимоверным усилием выпрямился и поднял меч над головой. Люди в масках осторожно приближались, похожие в своих движениях на танцоров с оружием. Один из них склонил голову к плечу. Карие глаза внимательно рассматривали Главу Тени.
— Бросай меч, мзумец. Все кончено.
Черный покачнулся, прохрипел презрительно:
— Иди на хер, душевник. Где ваш командир? В кустах?
Гишмер вздрогнул, бросил быстрый взгляд на стоящих рядом теневиков. Снова воззрился на озиравшегося Гастона.
— Ну, где ты, покажись! — кричал тот исступленно. — Славно вы меня обхитрили… Выходит, не на дипломатов охота, а на меня, любимого… Дурень…
Последнее слово вырвалось из уст Смотрящего шепотом, и прислушивавшийся к его словам Гишмер не расслышал их. Нужно бы подойти поближе…
Гастон прищурил разноцветные глаза, переводя взгляд с одного душевника на другого. Те немного расслабились, оценив тающие силы раненого человека. Еще немного, и солнечник повалится на землю. Зачем рисковать? Ага, вот и свалился. Недолго поразмахиваешь мечом с двумя стрелами в собственной шкуре.
Яркая вспышка и оглушающий хлопок. Гишмер как раз отдавал приказания, поэтому его глаза не пострадали, лишь заложило уши. От неожиданности он повалился на руки подскочивших душевников. Повернулся месту, где лежал Гастон, неловко подогнув под себя руку. Вокруг Смотрящего ползали на четвереньках вопящие душевники. Они махали руками и дико кричали.
— Мои глаза, глаза-а-а-а…
— Я ничего не вижу!
— А-а-а-а!..
— Магия, магия…
— Мои уши, не слышу…
Гишмер сглотнул, повернулся к замершим на месте солнечникам.
— Вперед!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
