Не спорили с этим утверждением и многие военнослужащие, волею судьбы оказавшиеся в украинских частях. К примеру, С. Устинов, оставивший мемуары о своей службе у гетмана Скоропадского, признавался, что изначально не верил «германской выдумке Украине». «Вообще наше положение казалось нам не серьезным, — писал он. — Мы все — таки оставались русскими офицерами и не могли сделаться украинцами». При этом Устинов подчеркивает, что такая же ситуация была и в петлюровских частях: «То, что мы были Гетманцами, а не Петлюровцами, было для нас чисто случайным»[1074].
Украинские синежупанники в 1918 году
Полковник Б. Штейфон летом 1918 года также совершил поездку из Харькова в Киев, отметив для себя: «По сравнению с Харьковом, Киев внешне производил впечатление более украинского города. Большинство вывесок было на мове — наследство Рады. Иногда на улицах слышалась украинская речь, но нарочито громкая, демонстративная. Встречались украинские костюмы». Однако, сделав эти наблюдения, Штейфон посчитал их скорее исключением из правил: «Впрочем, и речь, и костюмы двигались в русской массе. Пришлось даже наблюдать из окна гостиницы украинскую манифестацию: человек двести украинцев с жовто — блакитным флагом. Шли по Хрещатику «жинки» в малороссийских костюмах, «чоловики» в серых смушковых шапках. Манифестанты пытались что — то петь, но у них ничего не выходило. В общем, это было довольно убогое зрелище. Явно чувствовалось, что Киев твердо русский город. Русскость его еще более усиливалась той волной беженства, какая непрерывно неслась с Севера на Юг России»[1075].
С мнением Штейфона соглашались и немцы, и иные жители Левобережья. Немецкий журналист Рольф Брандт, посетивший Киев в первые дни оккупации, писал в газете «Tagliche Rundschau»: «50 процентов населения признает себя русскими, однако в умах граждан господствует такой хаос, оставленный в наследство революцией, что вывести отсюда какие — либо заключения весьма трудно… Между прочим киевляне задавали вопрос: привезли ли вы с собою украинцев из Берлина для Украины?»[1076].
Харьковец Диманштейн, оказавшись в столице УНР, писал: «Нужно отметить, что несмотря на враждебные нотки по отношению к России, пропитывающие все министерские декларации и декламации, столица Украины представляет и сейчас чисто русский город. Население сплошь говорит по — русски и не понимает украинского языка, точнее того галицкого наречия, на котором написаны все нарицательные издания и министерские речи. В результате этого — отношение к правительству у публики, как к чему — то чужеземному. Никому не приходит в голову сказать: «наше правительство», наша армия и т. д. И в то время, как всякому совершенно очевидно, что разумеется под понятием «Россия», — Украина есть нечто непонятное и темное, о чем ничего определенного нельзя сказать. При таких условиях неудивительно, что создается впечатление… что правительство совершенно оторвано от населения и общественных настроений края. Интерес к его деятельности минимальный. Всех в несравненно большей степени интересуют виды и намерения германского правительства».
Диманштейн, посетивший Центральную Раду и правительство УНР, дает этим институциям уничижительные характеристики: «Рада, как и правительство, совершенно не опирается на симпатии населения… Парламентарии в Центральной Раде какие — то не настоящие, поддельные… Интерес публики сосредотачивается не на парламенте, хотя он и председательствуется «самим» Грушевским, а на тех истинных властителях страны в серых костюмах и стальных касках, которые никогда не показываются в парламенте… Невидимый, но явно ощутимый во всех проявлениях государственной жизни вершит свое дело управления страной бронированный кулак. Тень Блюхера поглощает тень Сагайдачного… И всем ясно до последней степени, что и Рада… будет собираться, принимать мистические запросы министрам и одобрять столь же мистические законопроекты, пока этого захочет германское командование. Эти марионетки делают все от них зависящее, чтобы казаться совсем живыми людьми. Спорят до хрипоты, подводят друг против друга мины, и все же не смогут добиться к себе интереса»[1077]. Стоит ли удивляться тому, что не успел Диманштейн опубликовать эти свои путевые заметки, а полурота немецких солдат преспокойно сместила Центральную Раду. И «многотысячные» украинские отряды не смогли или не захотели ничего этому противопоставить! «Тень Блюхера» поглотила тень украинской власти…
УКРАИНИЗАЦИЯ ЮГА РОССИИ — КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
Не имея никакой реальной власти в оккупированных австро — германцами землях, слабо влияя на экономическое и финансовое состояние страны, украинские власти приложили максимум усилий, направленных на украинизацию населения. Уже в первые часы пребывания на харьковской земле полковник А. Шаповал издал приказ о введении украинского языка в качестве официального. Примечательно, что тем же пунктом представитель украинской власти вводил немецкое время. Приказ гласил буквально следующее: «Приказываю во всех государственных институциях Харьковщины все дела вести только на украинском языке; кроме того — с этого времени приказываю пользоваться календарем нового стиля, а часы перевести по — среднеевропейски (на 1 час 8 минут назад)»[1078].
Объявление о начале украинизации Юга России
Различные чины новой администрации издали спешные приказы по этому поводу. Новоназначенный комиссар Южной железной дороги М. Свергун распорядился: «Решительно приказываю уничтожить все надписи, которые имеются по Управлению и по станциям на русском языке, и заменить их на украинские. Украинские Громады милостиво прошу особенно побеспокоиться об этом деле». Кстати, вскоре Министерство путей сообщения УНР распорядилось принимать на службу в железную дорогу «исключительно подданных Украинской республики и при том только знающих украинских язык и украинское правописание». Чем харьковские железнодорожники, не особо владеющие этим языком, были откровенно поставлены в тупик[1079].
Взбудоражила общественность также срочная телеграмма, пришедшая из столицы УНР в первые же дни после прихода в Харьков немцев: «Особым приказом украинского министра почт и телеграфов Сидоренко предписано по всем учреждениям заменить в продолжении трех дней все вывески, надписи, плакаты и объявления украинским языком… Заявления начальников о невозможности замены надписей в три дня признаны не убедительными, ибо есть уже некоторые учреждения, где это распоряжение выполнено… Если и после этого не будут немедленно заменены в учреждениях вывески, плакаты, объявления и пр. написанными на государственном языке, то означенные начальники округов или отделов перевозки и почт будут сурово караться по законам Украинской Народной Республики»[1080].
Это распоряжение фактически продублировал губернский комендант Харьковщины, чье «обязательное постановление» было обнародовано 25 апреля: «Во всех Государственных, городских и земских институциях и учреждениях Харьковской губернии печати, бланки, вывески и надписи внутри сих институций на протяжении 2–х недель завести на Государственном языке»[1081]. Уездные коменданты обязаны были доложить об исполнении приказа до 14 мая. Правда, до этого срока Центральная Рада была уже свергнута немцами и местные власти, включая комендантов, были заменены.
15 апреля Киев назначил главой Харьковского учебного округа бывшего председателя «Слобожанской учительской спилки» А. Синявского, перед которым была поставлена задача перевести все делопроизводство округа на украинский язык, а летом начать создавать курсы по изучению этого языка для поэтапной украинизации «низших учебных заведений». «Относительно смены языка обучения в средних и высших учебных заведениях, — сказал журналистам чиновник, — ввиду неимения учебников и знатоков украинского языка пока готовых решений нет и в какую форму выльется дальнейшая их жизнь, предугадать сложно»[1082].
На каком языке ведется преподавание в школах вашего округа? Уезды только на русском языке только на украинском на обоих языках Сумской 25 — 7 Лебединский 9 — 1 Ахтырский 7 — 11 Богодуховский 18 і 8 Валковский 7 2 7 Харьковский 29 1 10 Волчанский 3 — 5 Змиевской 43 3 2 Изюмский 44 — 1 Купянский 13 — 1 Старобельский 15 — — Грайворонский 13 1 — Белгородский 1 — — ИТОГО 227 8 53
21 апреля в Харькове состоялась встреча представителей средних школ с делегацией министерства образования УНР, которая заявила о планах по «национализации школы», обещая при этом наличие украинских, великорусских, еврейских, польских школ с родным языком обучения и с обязательным предметом «украинский язык». Для этого по национальному признаку была создана комиссия, в которую вошли 4 украинца и по одному представителю от трех вышеперечисленных языковых групп. Кстати, сам докладчик, поприветствовав собравшихся по — украински, тут же перешел на русский язык, чем, по словам журналиста, «очень удовлетворил присутствовавших, большинство коих еще не изучило украинской мовы»[1083].
