В Волосовском районе заведующая начальной школой А.И. К., выступая на районном совещании учителей, заявила:
«Вот мы здесь обсуждаем вопрос, как проводить агитацию среди населения, но ведь это бесполезное дело. Крестьяне настроены против колхозов и говорят, что с немцами им было жить лучше»176.
Учительница Гакручевской начальной школы Вознесенского района А.С. Е. среди своего окружения заявляла:
«Я ребятам преподаю только общее образование, политику мне стыдно преподавать. Когда я начну говорить о политике, мне стыдно становится, потому что приходится врать, да и как об этом говорить, когда я сама против советской власти»177.
Учительница Черновской школы Мгинского района А.Д. З. «распространяет среди педагогов профашистскую агитацию»:
« Я жила на оккупированной территории и мне было там хорошо, ни в чем не нуждалась. Говорят, что немцы над русскими издеваются, я этого не видела»
Учительница Волосовской средней школы Э.А. В. в начале текущего учебного года, высказывая нежелание выполнить распоряжение РОНО о преподавании в 4-м классе, заявила среди учителей:
«Я не могу заниматься с учениками 4 класса и удивляюсь, как будут заниматься с ними учителя, проживавшие у немцев. Ведь надо рассказывать о каких-то немецких зверствах, а в 4 классе учатся взрослые ребята, которые знают, что никаких зверств не было. Как же я им буду рассказывать об этом. Не могу этого делать и не буду».
Учительница начальной школы в пос.Старо-Сиверская Гатчинского района Р.Н. Ч. заявила:
«Советская власть не может обеспечить учителей, дать им возможность жить без нужды, у немцев жилось лучше, они заботились о людях»178.
Приводимые УНКГБ ЛО доказательства нелояльности некоторых учителей отражали настроения той части населения, которое было против восстановления колхозов либо действительно не испытывало тягот оккупации. В ряде случаев работа в школах являлась элементом стратегии выживания в условиях окупации. Например, вина заведующей Кузренской школы Воскресенского района О.А. Котовой, отец которой был осужден за «контрреволюционную деятельность», состояла в том, что она «пользовалась привилегиями у финских властей, в лагере не содержалась» и «распространяла клевету о бытовых условиях молодежи при советской власти».
Реальный же пример сотрудничества с оккупационными властями в пропаганде проводившихся ими мероприятий был дан лишь на третьей странице спецсообщения. Учительница начальной школы Сланцевского района А.М. Соловьева работала в дер. Дубок и активно сотрудничала в немецкой газете на русском языке «Гдовский вестник». В ней было напечатано стихотворение Соловьевой антисоветского характера, посвященное «Земельной реформе» немцев. По распоряжению немецких властей оно широко распространялось среди учителей и населения района.
Доказательством нелояльности к советскому режиму были заявления о приеме на работу. В изъятых органами госбезопасности после освобождения Кингсеппского района делах школьного отдела городской управы было обнаружено прошение А.П. К., работавшей директором школы в дер. Пустомержа, следующего содержания:
«Педагогическую работу знаю и люблю и отдам все свои силы для воспитания молодого поколения строителей новой Европы».
Приводимые далее в спецсообщении УНКГБ ЛО примеры сотрудничества с немецкими властями учителей основывались на доносах. В одном случае причиной беспокойства УНКГБ была работа в немецкой комендатуре и сожительство с немецким комендантом, в другом — «распространение профашистских настроений», в третьем — преподавание по учебнику с закленными и зачеркнутыми материалами о соцстроительстве в СССР, а в четвертом — заявления учеников школы о том, что учительница «раньше заставляла нас за Гитлера молиться, а теперь перекрасилась»179.
Реальным примером сотрудничества с немцами была арестованная органами госбезопасности заведующая Меженской средней школой Гатчинского района И.Н.Т., дочь репрессированного священника, которая «воспитывала детей в профашистском духе, развесила в школе портреты фашистских главарей, заставляла учеников посещать церковь. Т. являлась участницей конференции местной интеллигенции, на которой выступал изменник родины быв. генерал Власов.
После освобождения района среди своего окружения Т. вела антисоветскую агитацию, цитировала выдержки из контрреволюционных власовских листовок.
Среди учителей Гатчинского района Т. заявляла:
«Мы ожидали, что с приходом Красной Армии будут уничтожены колхозы, не станет коммунистов, что изменится в сторону демократизации политический строй в стране. Получилось все вопреки нашим ожиданиям. Советская власть не успела освободить, как задушила налогами. Колхозники недовольны, не хотят работать, саботируют. Это и правильно, при такой системе управления.
Я недовольна победами Красной Армии и думаю, что для нас лучше был бы Гитлер»180.
В целом Управление НКГБ в районах, освобожденных от противника, «за проведение подрывной деятельности в пользу немцев» арестовало 15 учителей, из них 7 были «разоблачены как агенты немецких контрразведывательных органов».
Заместитель начальника УНКГБ ЛО подполковник госбезопасности Швырков предложил «освободить от руководящей работы в школах лиц, скомпрометировавших себя связями с немецко-финскими оккупантами и не внушающих политического доверия»181.
4. Аграрная реформа в оккупированных районах Ленинградской области
Аграрная реформа являлась самой важной во всей «восточной» политике немцев. Ее смысл состоял не только в приобретении «жизненного пространства», но и в попытках нейтрализации блокады союзников посредством восстановления прежней роли России как важнейшего поставщика продовольствия в Европу182. Эта политика полностью совпадала с воззрениями Гитлера на будущее советских городов и возможность использования голода с целью деурбанизации и деиндустриализации СССР. Однако в условиях войны эти планы могли быть осуществлены только при сохранении коллективных хозяйств.
«Новый аграрный закон» от 15 февраля 1942 г. предусматривал переход к единоличному хуторскому хозяйству через ряд промежуточных этапов: общинное хозяйство (фактически колхозы) и земледельческие товарищества. Однако при этом вводилась собственность на небольшие участки земли, примыкающие к домам крестьян, а также допускалось индивидуальное животноводство. Земля была распределена между крестьянами, но нормы поставки устанавливались общие. Высшая стадия аграрной реформы предусматривала создание независимых семейных фермерских хозяйств. Это право предоставлялось только тем, кто доказал свою надежность, обеспечивая обязательные поставки, а также владел техникой или скотом.
Отличием оккупированной территории Ленинградской области было то, что в связи с особенностями управления и потребностью обеспечить максимальную лояльность населения, руководство тыла группы армий «Север» в большинстве районов сразу же пошло на раздел колхозной земли и создание единоличных хуторских хозяйств 183. Во второй половине апреля 1942 г. СД с удовлетворением отмечала, что в связи с ликвидацией колхозов настроение населения заметно улучшилось. Например, агентура зафиксировала следующие характерные высказывания:
«раньше в советское время много говорили и обещали, но дел и успехов было не видно. Сейчас можно работать, в лучшем порядке содержать дом, потому что все это наше»;
«сельскохозяйственные орудия и семена были обещаны немцами. Но если их не будет, землю будем обрабатывать лопатами»;
«мы очень рады, что введена индивидуальная трудовая деятельность, что исчезли колхозы. Мы верим в победу немцев. Если немецкие войска не отступили зимой, то летом они тем более будут наступать»184.
Начиная со второй половины мая 1942 г. в настроениях большинства населения появилось существенное новшество — отмечался большой интерес к будущему России. Многие пытались заговорить с немцами. При этом часто задавались вопросы: «Что будет с Россией, если Германия победит? Останутся ли немцы здесь навсегда или же будет создано чисто русское государство под немецким протекторатом?» Вместе с тем, общего восторга военные успехи немцев не вызывали. События на южном фронте (Керчь, Харьков) оказали неоднозначное воздействие на население: у лиц старшего и пожилого возраста они вызвали радость — по их мнению, началась последняя битва с целью уничтожения большевизма; а у значительной части населения, главным образом молодежи и лиц среднего возраста, заметно депрессивное состояние185.
Роспуск колхозов проводился по установленному оккупационными властями порядку. Сперва общее собрание принимало решение о переходе к единоличному землепользованию, затем это решение вместе с ходатайством направлялось районному уполномоченному по сельскому хозяйству соответствующего района и, наконец, после санкции уполномоченного каждый новый собственник давал расписку-обязательство о получении земли и условиях ее использования.
