– Да, черт побери! – воскликнул Джордан Крамер. – Те из нас, кто достаточно для этого квалифицирован, смогут втайне заняться разработкой новых типов оружия. У меня уже есть несколько идей…
– А остальные два флота? – перебил Хироси.
– Когда решится вопрос с подготовкой кадров, – ответила Олянна, – Тринадцатый флот будет базироваться на Элизиуме, а Четырнадцатый – на Ассавомпсете. Однако Двенадцатый, их, так сказать, родитель, без сомнения, еще долго будет сохранять тактическое преимущество.
– Нам самим на подготовку потребуются годы и годы, – предостерегла Анна. – Нас ведь по-прежнему лишь жалкая горстка.
– Только не жалкая! – отрезала Эси Даматура, но выражение ее лица тотчас изменилась, и она улыбнулась Анне.
– Могу я попросить еще чашечку этого восхитительного чая? А потом нам с Хироси надо будет вернуться назад в Конкорд. Директора намерены учредить особую комиссию из философов и религиозных деятелей для постижения сути Единства. Поль с Анн будут проталкивать постановление об ее учреждении, а я позабочусь, чтобы они не нашпиговали комиссию иезуитами!
Инсургенты помоложе недоуменно переглянулись.
– Самым знаменитым человеческим апологетом Единства, – сказала Эси угрюмо, – был французишка-иезуит, умерший в тысяча девятьсот пятидесятом году. Палеонтолог. Говорят, он был причастен к жульничеству с пилтдаунским человеком.
Анна отдала Эси полный стакан, а потом обернулась к соседнему стеллажу и вытащила книгу-плашку. «Феномен человека» – автор Пьер Тейар де Шарден. Анна заложила ее в публикатор и через минуту вручила всем присутствующим по копии.
– Тейар не участвовал ни в каких палеонтологических розыгрышах. Это доказано давным-давно. Он был куда более опасной личностью. Возьмите плашки с собой, – предложила она своим друзьям-мятежникам. – Прочтите и тогда, возможно, начнете понимать, против чего мы восстаем.
ГЛАВА XXXV. ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
После всех трагедий этот 2052 год был благословлен золотой осенью и искрящейся ранней зимой, во всяком случае, так было для нашей семьи. Поль и Тереза опять были вместе, Марк и его отец помирились, а генная терапия по-прежнему, казалось, благотворно воздействовала на маленького Джека. Ни в семье, ни среди близких ей людей никто больше таинственно не погибал, и ничто не указывало, что зловещие сущности, названные Гидрой и Фурией, являются чем-либо иным, кроме игры сверхвозбудимого младенческого воображения.
Джек все время просил новых стимуляторов для своего сознания и новых сенсорных впечатлений. И Марк исполнял его просьбы с лихвой. Он был неизменно внимателен к своему младшему брату и даже сконструировал маленькую защитную камеру, которую можно было закреплять на багажнике его турбоцикла, и в ней Джек радостно отправлялся на экскурсии по всему северу Новой Англии. Два-три раза в неделю Марк брал его с собой на занятия и в общежитие. После того как Джек обыграл Маниона в трехмерные шахматы, другие обитатели Мю-Пси-Омеги уверовали, что он вовсе и не человеческий младенец, а экзотик-лилипут, великий ученый инкогнито. Они превратили его в свой живой талисман, одевали в крохотные свитерки Дартмутских цветов, а когда Марк был занят, таскали его по академгородку, давая ему вдоволь напитываться интеллектуальной атмосферой и дегустировать все научные дисциплины, начиная от алгоритмического анализа и кончая поэзией французских символистов. Джек отправлялся на футбольные матчи с Бум-Бумом Ларошем, на спектакли и лекции с Шиг Морита, а с Питом Даламбером – в Шаттакскую обсерваторию, где нахально включился в связь с Ховингским орбитальным телескопом. Он присутствовал на концертах ансамблей симфонической и камерной музыки, на выступлениях джазовых групп, музыкантов-солистов и балетных трупп в Гопкинском Центре Дартмута. Вместе с другими членами Туристского клуба Марк брал Джека в поход по Аппалачской Тропе в Уайт-Маунтинс. В модифицированном заплечном мешке малыш посетил место Великого Вторжения на вершине Маунт-Вашингтон, куда восстановленное шале и фуникулер ежегодно привлекали миллионы туристов. Когда снегопады закрыли горы для походов и экскурсий, Марк забирал братишку на лыжные прогулки и на поездки в снегомобиле по дремучим лесам к северу от Берлина – и напугал до смерти, промчавшись с ним по льду реки Коннектикут.
Я вернулся к своему мирному занятию и часто принимал Марка, его приятелей и Джека у себя в магазине. Джек даже научился ходить именно там – среди стеллажей «Красноречивых страниц», к большому огорчению Терезы, которая начала чуточку ревновать к близости своих сыновей – старшего и младшего. Но, к счастью, у нее хватало других дел и забот. Поскольку в опере принято заранее заключать долговременный контракт, она не могла сразу получить полный ангажемент. Но все импресарио наперебой старались заполучить ее, и потому она довольно часто пела в отдельных спектаклях, как тогда в «Мет», а «Ла Скала» перед началом рождественского сезона специально для нее объявила четыре представления «Огненного ангела», психоаналитической оперы Прокофьева. Героиня, сексуально необузданная Рената, подобно Турандот, обеспечила Терезе еще один триумф. Но на Рождество она вернулась домой – вся семья собралась у Дени и Люсиль, а на следующий день они с Полем отправились на Кауаи провести десять суток вдвоем перед его отлетом на Консилиум Орб.
Свой первый день рождения Джек тихо отпраздновал у себя дома. Поль и Тереза подарили ему прекрасный телескоп, Марк – воздушную гитару, о которой он мечтал, Мари – плюшевого мишку, Мадлен – увесистый труд по теоретической цереброэнергетике, а Люк – небольшой аквариум с тропическими морскими рыбками. Ну, а я сделал для него новые индейские качели, потому что из первых он вырос.
Некоторое время, перед тем как нас с Терезой помиловали и сразу после того, мой магазин наводняли любопытные и меломаны, желавшие потрясти руку героя, который спас Терезу Кендалл и оберегал ее среди снегов Великого Белого Холода. Один идиот, режиссер с тридивидения, хотел даже снять фильм о наших приключениях, и я отвязался от него, только пригрозив натравить юристов «Ремко».
Моя нежданная известность (одна слащавая журналистка даже сравнила мой «подвиг» с подвигами Душистого Бергамота, лихого героя приключенческого сериала, после чего Марк и его приятели тут же окрестили меня Душистым Бегемотом) каким-то образом умудрилась воздействовать на мои гормоны. Они забурлили, и я с некоторым запозданием заметил, что я – Мужчина, а Миранда Манион, моя помощница-вдова, – Женщина, и между нами завязалась тайная литературная интрижка. Влюблены мы друг в друга не были. Но она женщина очень милая, а когда ощущаешь себя на коне, секс начинает требовать своей доли. (Он часто дает о себе знать и когда мир вокруг рушится, но это уже другая история.) Зимой 2053 года, когда покупатели редко заглядывали в магазин, мы с Мирандой неплохо развлекались и угощали друг друга обедами – я у себя в квартире, она в своем кирпичном особнячке на Брокуэй-стрит. Мы вместе отправились на Зимний карнавал в Дартмуте, а потом носились по льду Оккамского пруда в старинных санках Дени под медвежьей полостью, пока чуть не отморозили свои дурацкие pйtards [Задницы (фр.).]. Члены семьи уже начали многозначительно ухмыляться при виде нас, а Марк и Алекс (сын Миранды) сначала долго не верили, а потом пришли в ужас от таких доказательств старческой похоти. Миранде шел тогда пятьдесят второй год, а мне исполнилось полных сто восемь. Не берусь гадать, что произошло бы, если бы и дальше все продолжало складываться удачно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
