Глава 46
Не знаю, как Ларкес, а я подготовился к намечающейся прогулке со всей возможной тщательностью, просто потому, что был сыт по горло всевозможными сюрпризами. В первую очередь, подумал, какие проклятья могут потребоваться, и подобрал дублирующих алхимический набор: во-первых – силы экономит, во-вторых – эффект неожиданности, в третьих – просто интересно посмотреть на результат.
Отделаться от навязчивого экскурсовода было не сложно – Дэнис совершенно не следил за своей едой. Маленький шарик особого средства мгновенно растворился в чае, а через полчаса парню срочно потребовалось домой. Я сочувственно поохал, авторитетно констатировал отравление и объявил, что отправляюсь в гостиницу, отдыхать. Собственно говоря, через час так и будет, а задержку можно объяснить нежеланием ехать по жаре.
Ларкеса я подобрал в уже знакомом погребке, по ощущениям, мы были единственными магами в округе, что – к лучшему. Он показал нужное место на карте, и мы помчались, стараясь напором скорости сбить нестерпимый жар. Так вот, из всех возможных районов города нашей целью оказался именно Новый квартал.
Я оставил мотоцикл за две улицы от цели, не потому, что опасался воров, мне колеса мыть не хотелось. Сразу стал понятен источник запаха, отпугнувшего меня в первый раз: какой-то мужик стоял и отливал прямо в подворотне, при всех, и то, что из него лилось, падало отнюдь не на чистую землю. Вы представляете, во что превращаются естественные отходы при такой жаре? Притом, что дождей здесь практически не бывает.
Нет, люди так не живут. По крайней мере, я бы – не согласился.
– Гм. Агитировать за чистоту не пробовали?
Высокомерное презрение у Ларкеса выходило с оттенком гадливости, впрочем, вполне уместным.
– Этой агитацией тут обвешано все. Но половина приезжих – хуторяне, дикий народ. Они унитазов БОЯТСЯ.
Ну, учитывая специфический механизм слива, используемый в столичных сортирах, мне тоже первый раз было не по себе.
– Пусть привыкают!
– Пусть.
Разговор не пошел. Я кипел праведным гневом – в Редстоне за такую выходку припаяли штраф, выплачивать проценты от которого пришлось бы до старости. Впрочем, сомнительно, чтобы у того мужика вообще были деньги.
Народу на улице оказалось неожиданно много (для этого время суток, я имею в виду), но не похоже было, что кто-нибудь занят делом. Под жиденькой тенью самодельных навесов сидели разморенные жарой мужчины, громко разговаривала подвыпившая молодежь (а может, и не пившая – над компаниями висел сладковатый дымок местной "дурной травы"). При приближении к здешним жителям в нос шибал ядреный запах пота, от которого так морщился Дэнис.
– Ладно, я понимаю – унитаз, но они что и шайкой пользоваться не умеют?
– Проблема не в этом. Пропускная способность акведука, питающего город, ограничена – воды не хватает на всех, а мыться во вторичных стоках арангенцы не желают (в их понимании это вообще не вода). Они даже умываться пытаются из питьевых бутылок! Естественно, муниципалитет не хочет оплачивать их предрассудки.
Я вспомнил разговор о местной мифологии.
– А как же серая гниль?
Ларкес привычно дернул мордой:
– Этот квартал неофициально именуется Чумным, его трижды строили и сносили. Он отделен от остального города широкими проспектами, если эпидемия начнется, по ним будет проложен карантинный кордон. Сейчас всех, не сумевших адаптироваться, активно вытесняют сюда.
До меня как-то сразу дошло, что этот райончик – что-то вроде душегубки. Сваливать надо из этого города, вот что. И чем быстрее, тем лучше!
К счастью, забираться глубоко в Чумной квартал нам не пришлось, искомый адрес находился с самого краю. Четырехэтажный жилой дом знавал лучшие времена – его построили задолго до появления здесь арангенцев. Ступеньки в подъезде были из привозного мрамора, деревянная дверь – с резьбой, а на крыше – обрамленный ажурными решетками садик, однако давно не подновлявшаяся штукатурка сыпалась, обнажая глиняные стены, а часть окон нижнего этажа была забита досками (надо понимать, хозяин не желал вкладываться в то, что все равно пойдет в распыл).
За конторкой в холле храпел неопрятный консьерж. Я сделал Ларкесу знак соблюдать тишину, и мы прошли внутрь, никем не замеченные. Лифт, естественно, не работал.
Четвертый этаж, квартира пятнадцать, на двери – табличка: "Тамур Хемалис, архивные изыскания, консультации, перевод с языков Империи". Я повернул звонок, где-то внутри мелодично защелкало и защебетало.
Ждать хозяина пришлось минуты три, потом раздались шаркающие шаги, и из-за двери донесся дрожащий старческий голос:
– Кто там?
– Я от Гордона Ферро, откройте.
Защелкали замки, зазвенели цепочки, было такое впечатление, что это не квартира, а банковский сейф. Наконец, дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель опасливо выглянул растрепанный белый весьма преклонного возраста, сразу бросалось в глаза, что нос у него сломан (в первый раз вижу белого со сломанным носом).
Разглядев, кто стоит на лестнице, он внезапно сильно побледнел.
– Здравствуйте! – я постарался говорить успокаивающе и дружелюбно. – Я – Томас Тангор, мне надо с вами поговорить.
Старик перевел дух и закивал:
– Конечно, конечно! Входите, пожалуйста.
Белый, что с него взять! Нормальный человек ни за что не пустил бы в дом двух подозрительных черных.
Внутри квартира оказалась на удивление приличной (на столичный манер), с низкими диванами и коврами, а еще с кучей книжных шкафов.
– Проходите в гостиную. Хотите чаю?
Чаю после такой жары мы, естественно, хотели, но гонять за ним пожилого белого я физически не мог. Да, да, знаю, это – патология, но бороться с последствиями семейного воспитания в моем возрасте уже поздно. Кивнув удивленному Ларкесу (заходи, не бойся), я пошел помогать хозяину. Так даже лучше – чай появится гораздо быстрее, всего через пятнадцать минут мы сидели на низких диванчиках в просторной гостиной с тепловым насосом, наслаждались прохладой и пили зеленый чай с мятой. Хорошо!
– Признаюсь, я надеялся получить весточку от вашего дядюшки гораздо раньше.
Так, значит, про степень нашего родства он знает.
– Это понятно. Дело в том, что в прошлом году мой дядя был убит, и мне очень хотелось бы знать, кому вы говорили об отправленной ему посылке?
Его рука с чашкой бессильно опустилась на столик, глаза подозрительно заблестели:
– Это моя вина…
Только не слезы! Если он начнет рыдать, то до вечера не остановится, а у меня времени в обрез.
– Это – жизнь, мистер Хемалис, у черных магов умирать от старости – дурной тон. Суть в том, что у нас в Краухарде оставлять безнаказанным убийство родственников считается неприличным. Исполнители мертвы, но мне бы хотелось знать, кто их послал. Понимаете? С кем вы об этом говорили?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
