Он похлопал Виктора по плечу и совсем по-дружески сказал:
— Да не переживай ты так, год пролетит — даже не заметишь.
— Я бы хотел поговорить с Настей, — сказал Виктор.
Было двоякое чувство. С одной стороны, хотелось встать и дать этому джентльмену в рыло, попинать его ногами и потом будь что будет. С другой, это поставило бы крест на всём остальном. Нет, так делать нельзя, надо играть по их правилам. Играть, пока не настанет его час. А он обязательно настанет. После всего, что с ним случилось за последнее время, Виктор не верил, что Нуо ушёл навсегда. Это временное отсутствие. Когда придёт его час, там разберёмся. Лишь бы сейчас Настя была в порядке.
— Конечно, вы можете с ней поговорить, — как самый лучший друг закивал человек. — Но после того, как подпишете все документы о продаже компании и признаете свою вину. Я вам обещаю, что после этого вы не только увидитесь, но и проведете ночь вместе, — и он заговорщически подмигнул.
— Мне также надо поговорить со своим директором, — сказал Виктор, намеренно не называя Стаса адвокатом.
— О, это не проблема! — обрадованно кивнул незнакомец. — Через пару дней я устрою вам телефонный разговор, и вы сможете дать ему все указания.
Он встал, отодвигая стул.
— Надеюсь, вас поместят в нормальную камеру. Я позабочусь, чтобы там всё было удобно и достойно. Естественно, если мы договорились. В противном случае за вашу безопасность я не ручаюсь.
— Как мне к вам обращаться? — спросил Виктор.
— Ко мне не надо никак обращаться, — резко и сурово сказал незнакомец, и желваки на скулах дёрнулись, выдавая нервозность и злость. — Если мы договорились, то мы с вами больше не увидимся. Адвокат с готовыми бумагами будет через несколько дней. Так мы договорились?
Виктор молча кивнул. Стараясь держаться непринуждённо, он изо всех сил сдерживался, показывая безразличие. Всё внутри кипело от негодования. Только когда дверь за незнакомцем закрылась, он выдохнул и закрыл глаза. Если предположить, что Нуо больше не вернётся, то это было полное поражение. Неужели вся власть стоит на стороне сил зла? Не может же быть такого, чтоб на этого человека нельзя было найти управу! Если верить Юрию Ивановичу, отец Виктора был честным человеком. Вероятно, и здесь найдутся люди, для которых закон — это не просто что-то абстрактное, а честь мундира — не пустой звук. Это были сейчас не более, чем влажные мечты человека, загнанного в угол. С громким лязгом открылась дверь, и его повели в камеру. В его новый дом на неопределённое время.
***
После пропажи Виктора Сиплый поднял на уши всех своих знакомых, не переставая звонил то одному, то другому. В конце концов, на следующее утро ему удалось выйти на человека, слышавшего про задержание Ярского, который по факту оказался крупным наркодилером. На секунду у Сани даже мелькнула мысль, что это может оказаться правдой. Тогда бы это многое объясняло. И постоянные недомолвки Зевса, и большие суммы денег, непонятно откуда взявшиеся для инвестирования в строительство, и загадочное исчезновение на четыре года. Но это только на секунду. Конечно, Зевс со своими принципами на такое был не способен, даже если бы ему пообещали за это все деньги мира. Это однозначно была подстава. Как бы то ни было, но друга надо было выручать. Далее он выяснил, что так как это была спецоперация подмосковного отделения, то его направили в Мытищи и потом, скорее всего, в Москву. Саня понимал, что в лабиринтах московского правосудия найти друга будет ой как непросто. «Ну вот, почему с Зевсом постоянно случаются заморочки? — думал он. – Вроде человек мирный, никогда ни с кем не враждовал, а постоянно попадает в какие-то разборки». За сутки Сиплый позвонил Круассану раз двадцать. Тот вошёл в положение и помог, хорошо помог. Связи у бывшего командира были, но в конце концов и он дал понять, что хватит названивать. Надо и честь знать. Сиплый не обиделся. Поблагодарив своего начальника, задумался. Ехать в Москву и искать Виктора смысла не было. Пока не было. Нужно получить больше информации. Повернул к торговому центру «Океан» и запарковался на стоянке. Жека откинул сиденье и дремал. Ночь выдалась бессонная. Саня смотрел на проезжающие по Советскому проспекту машины и думал. Как назло, никакой план не вырисовывался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 20
Глава двадцатая.
Человек шёл по длинному, широкому коридору. Всё вокруг было новое, чисто-белое: и стены, и потолок. Даже ковровая дорожка, по которой он шёл, была белого цвета, правда, с лёгким оттенком слоновой кости. Ему было назначено к семи. Он посмотрел на часы — оставалось ещё пятнадцать минут. Остановился у большой деревянной двери, тоже чисто белого цвета. Похоже, дизайнер, планируя интерьер, не особо заморачивался с выбором цветовой гаммы. Что ж, выбор неплохой, по крайней мере значительная экономия энергии для освещения. Человек огляделся, пытаясь разглядеть хоть один светильник. Их не было. Вернее, они были так умело спрятаны, что создавалась иллюзия, будто бы свет идёт отовсюду. Он открыл дверь и вошёл в большой кабинет-приёмную. За столом сидел пожилой мужчина с длинными, но аккуратно зачёсанными волосами и окладистой бородой. Он был в светлом костюме, без галстука. В расстёгнутом вороте рубахи виднелся блестящий медальон на золотой цепочке.
— Мир вам и благодать, — поклонился и вежливо поздоровался вошедший.
— А, Николас, я очень рад! — человек встал, вышел из-за стола, подошёл и обнял гостя. Он посмотрел на часы, затем сказал: — Вы можете зайти к Нему через десять минут, а пока я могу предложить вам что-нибудь. Если желаете, кофе, или воды.
— Благодарю вас, Михей, не беспокойтесь. Я подожду здесь, — Николас присел на мягкий стул с белой обивкой.
Такие стулья с резными деревянными ножками он видел только в музее.
— Как ваша жена Настя? — спросил меж тем Михей, присаживаясь на соседнее кресло.
— Замечательно, — улыбнулся Николас. — Привыкаем к новой реальности. Всё никак не могу осознать, что настоящая жизнь здесь, а не там. В последние мои дни на Земле, даже когда я уже всё понимал о перемещениях, мне казалось, что тонкий мир — это нечто временное между воплощениями. Теперь же мне даже не хочется снова туда возвращаться. Здесь всё так хорошо.
— Туда надо возвращаться, Николас, таков замысел, — сказал Михей с лёгкой улыбкой. — Только там мы можем совершенствоваться, улучшать себя, повышая свои духовные вибрации.
— Мы это понимаем, находясь здесь, — улыбнулся Николас. — Там же всё по-другому. Там хочется жить на полную, не осознавая, что всё это мираж, матрица.
— Конечно, — кивнул Михей, бросив взгляд на часы. — И это выбор каждого. Хорошо, вы можете заходить. Время правильное. Он ждёт.
Николас зашёл. Михей бесшумно прикрыл двери сзади него. Тот же приятный белый свет отовсюду. Кабинет был большой, вернее, он был бесконечно большой. Николас оглянулся на закрытую дверь. Если ближнюю стену было видно, то дальней просто не было. Комната расширялась вдаль, имея вид трапеции во всех трёх измерениях. Та грань, где пол соприкасался со стеной, просто уходила вдаль, теряясь в матовой белизне бесконечности. Николас сделал несколько шагов вперёд и остановился. Здесь стоял журнальный столик с незнакомыми экзотическими цветами и два больших кресла. На стене висела картина Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Николас подошёл и невольно залюбовался произведением искусства. Он уже начинал привыкать, что в этом мире он видел не только глазами. Больше — он чувствовал картину душой и сердцем. Такое приятное внутреннее созерцание красоты.
— Здравствуй, Николас, меня зовут Авелло, — сказал приятный голос. Он оглянулся. Вокруг никого не было. Но это и неважно. Николас уже привык, что в этом мире можно разговаривать мыслями. Поначалу это было непривычно и даже неудобно, но потом оказалось настолько легко и обыденно, что он уже представить себе не мог, как можно находиться рядом с другим человеком и общаться только вербально.
