искусством лечения и помогу вам… если имеется более подходящее место, чем эта размокшая дорога.
Селяне воспряли духом, с надеждой смотря на монаха. Не трудно было догадаться, что здесь только те, что способны передвигаться самостоятельно и имеются пострадавшие гораздо сильнее. Даже так, зрелище маленькой девочки лет четырех с окровавленной повязкой на тоненькой ручке, что держалась уцепилась за платье матери и смотрела большими зелеными глазищами, заставляло сердце ёкнуть даже у повидавшего виды ирьенина — когда к тебе на стол попадают даже достаточно молодые бойцы, цинизм включается намного легче, чем в отношении маленьких детей, просто ставших жертвой обстоятельств.
— Мой дом достаточно просторен и уцелел, в отличие от многих других, — вздохнул мужик, став чуточку менее мрачным, — прошу досточтимого за мной.
— Сойдет, сёя (старейшина деревни), но сперва веди к тяжелым детям, потом займусь лежачими взрослыми, а остальных приму в твоем доме, — уточнил порядок действий Ишигава и дождавшись согласия, последовал за старостой, а сзади потянулись остальные жители деревни.
Пока его вели к раненым, канпеки нингё между делом вызнал у местных подробности происшествия, без удивления узнав, что деревне не повезло оказаться на пути сражавшихся фракций Кровавого Тумана, просто походя снесших несколько домов и убежавших дальше. По замеченному внешнему виду пяти ниндзя, клановые преследовали верных Мизукаге бойцов, что не являлось такой уж большой редкостью — в небольшом городе, находившемся примерно в пяти днях пути от храма, вовсю судачили о недавней битве, проигранной силами Киригакуре повстанцам.
Ситуация оказалась не настолько печальной, как можно было подумать со стороны — у деревенских оказалось убито всего четверо взрослых и один ребенок, находившиеся в наиболее разрушенных домах, некоторые оказались под развалинами, но повезло выжить до помощи соседей, а остальные пострадали от доставших на излете водяных техник. Повезло, что большинство народу в это время находилось в поле, как и всякий крестьянин по завершении летнего времени. Пусть Ишигава не выделял столько времени восстановлению контроля над чакрой, сколько остальные марионетки, больше уделяя внимание храмовым учениям и медитации, возможностями ирьенина третьей степени он обладал сполна и даже тяжелые повреждения тела не представляли сложности, требуя затратить лишь больше времени, чем для оригинала. Переходя из одного дома в другой, монах не запрещал окружающим смотреть на свою работу, испытывая определенную ностальгию от происходящего — независимо от пути, выбранного канпеки нингё, никто не оставил главного наследия Босса, продолжая использовать вбитые в подкорку навыки для восстановления людей, кто-то больше, кто-то меньше.
Ни разу в жизни не видевшие работу ирьенина и лишь слышавшие байки о возможности поднять на ноги сильно раненого человека буквально за пол часа работы, необразованные крестьяне закономерно пришли в благоговение перед способным на «чудеса» монахом и поступили так, как и можно было ожидать — несмотря на разруху вокруг, мужики очень быстро притащили стол, за которым женщины накрыли простую, но обильную трапезу, а благодарные пациенты, бывшие совсем недавно на краю смерти, понесли скудные пожертвования. Ишигава не отказывался от подношений — это был вполне обычный способ для странствующего монаха не остаться голодным и получить небольшой заработок, разве что, не все братья обладали соответствующими навыками, больше специализируясь на мистической или военной стезях.
В Великом Храме Воды врачевание простыми способами оставалось наиболее популярным, так как отнимало меньше времени, чем классическое обучение на ирьенина, хотя свои специалисты тоже имелись — без возможности читерить каге буншинами, на полноценное освоение профессии до третьей степени у среднего таланта ученика уходит от десяти до пятнадцати лет, если сосредоточиться исключительно на этом направлении. Естественно, с обязательными дисциплинами и повседневной храмовой работой, этот срок увеличивался в разы и мало кто из монахов желал вкладывать столько времени в обучение, в большинстве своем, имевшее ценность только во внешнем мире. Храм не вел войн, практика физического развития и умеренная аскеза даровали отменное здоровье большинству обитателей, а ограничение контактов с посторонними уменьшало риск заразных болезней.
К концу дня, Ишигава вернул здоровье всем, кто в этом нуждался и даже немного подлечил последствия старых болячек у некоторых крестьян, где не требовалось много времени. Конечно, полноценное восстановление даст только время, но оно у людей хотя бы будет, чего нельзя сказать о погибших. От возможности остаться переночевать в доме старосты он отказался, не в последнюю очередь из-за молоденькой дочки последнего, буквально пожиравшей взглядом могучую фигуру бритоголового монаха. Нет, против женского общества он ничуть не возражал, тем более, что обет целибата не приносил, подобно некоторым братьям, но в том же доме, кроме хозяев, должна была ночевать часть потерявших кров селян и канпеки нингё мудро решил, что лучше не связываться.
Получив в дорогу мешок провизии, монах тепло попрощался с вышедшей провожать его полным составом деревней и двинулся дальше по намеченному еще в храме маршруту. Впереди оставалось посещение портового города этой части Мизу но Куни и затем, поиск посудины, что сможет переправить на основной остров, где находятся скрытое селение и столица, а также проходят основные стычки между ниндзя.
— …бенза ма ме мундза бензензи бхагава маха самая сато! — канпеки нингё с силой опустил посох на землю, даже не поморщившись от оглушительного звона колец, разнесшегося по округе и ознаменовавшего конец зачитываемой мантры.
Накапливаемая в течение последнего часа духовная сила всколыхнулась в ограниченном пространстве ритуала и взревела, превращаясь в водоворот, что через пару мгновений хлынул во все стороны, сметая хлипкую преграду, что служила как раз против вмешательства снаружи, а не изнутри. Негативная энергия, плотно пропитавшая окрестности вокруг старого места сражения и смерти нескольких десятков человек, короткие несколько мгновений сопротивлялась, но потом просто оказалась сметена и растворена, вместе с парой духов умерших шиноби, что ей поддерживались. Отпечатки несчастных причиняли беспокойство соседней деревне, служа постоянным источником гибели домашних животных и просто гиблым местом, куда лучше не ходить даже днем, не говоря уж про ночь, но когда случилась первая смерть ребенка, завороженного окрепшими на жертвах потусторонними тварями, местные крестьяне скинулись на очищение первому следовавшему мимо монаху.
Ишигаве пришлось порядком выложиться, чтобы устранить не только злых духов, но и не допустить появления новых, зачистив небольшой овраг и территорию вокруг. Впрочем, это был не первый случай очищения в его практике, так что, отпугнув обнаглевших тварей ударами запитанного духовной силой посоха, он быстро подготовил ритуал и не обращая внимания на завывания за защитным кругом из веревки с привязанными пучками высушенного тысячелистника, действовал как по нотам. После того, как волна очищающей силы прошлась по округе, в овраге даже как-то посветлело, а пожухлая трава и кустарник,
